Страница 12 из 32
Наконец на какой-то день пути проехали указатель поворота к «Бродячему ручью». Помня о множестве разбросанных земельных участков, Гарри попросил Гермиону достать коробку с вещами Грейнджеров. И пока девушка доставала её из багажника, превратился в далматина. Встряхнулся и оживленно бросился к подруге. Слабо улыбаясь, Гермиона присела перед другом и протянула шарфики мамы и папы. Гарри прикрыл глаза, тщательно внюхался в материю и понял с изумлением, что узнает запахи Джона и Джины… Пребывание в теле кофейно-рыжего келпи поспособствовало тому, чтобы он познакомился с ними задолго до настоящего времени. Джон пах корицей и кожей, также ощущался аромат медицинского спирта и немного бренди. Шейный платок Джины хранил полустертый тон цветочных духов и… Гарри втянул носом сильнее, глубже — и да, тоже кожей. С легким налетом миндаля. Отстранившись, Гарри кивнул мордочкой, без слов говоря Гермионе, что запомнил запахи и готов искать.
Дальше ехали, подстраиваясь к ходу тоненького далматина. Гарри трусил по обочине перед машиной, подергивая ухом в ответ на нетерпеливое бибиканье автоколонны, ползущей следом за джипом Барри. Тот отругивался и давал водителям отмашку, проезжайте, мол. На одном из малоприметных съездов, проторенном в траве меж светло-серых стволов джарр и оттого почти невидимом, Гарри уловил другой, не менее важный запах — колес внедорожника Мика Данди. Вильнув хвостом и коротко гавкнув, Гарри ринулся в заросли. Барри радостно проорал на очередное бибиканье: «да катись ты к черту, придурок!» и вырулил с дороги вслед за белым далматином.
Вот и дом! Превратившись в человека, Гарри на малом ходу вскочил в джип и вместе со всеми проехал к веранде, с которой на прибывших гостей предупредительно гавкал Рыжик.
— Мама, папа! — Гермиона с воплем кинулась к родителям, на бегу снимая заклятие словами пароля. — Я люблю Гарри Поттера!
Рон, побурев, развернулся к Поттеру и прожег его ревностью. Невилл на всякий случай загородил собой Гарри, мало ли… А Гарри растерянно моргал в спину невозможной девчонке — скажите на милость, это такой пароль?!
Позже тем же вечером Гарри ощутил ментальный пинок-зов. Осмотревшись и поняв, что его не хватятся какое-то время, он с независимым видом встал и вышел из дома. Пристройки при нём тоже имелись, и Гарри осталось отойти за них, где его ждал Румпельштильцхен.
— Отлично, дорогуша! — как-то отстраненно похвалив Гарри, Румпель задумался. Юноша непроизвольно затаил дыхание, глядя на сосредоточенное лицо драконоглазого монстра — ну-ка, какое задание тот готовит ему?.. Наконец Румпель собрался с мыслями. — Есть у меня некая задумка, — начал он неторопливо. — Что-то происходит с собаками после твоего вмешательства. Рекс, к примеру, стал умнее и чаще начал пользоваться своим умом, идя наперекор решению своего напарника Ричи, чем снискал почет и уважение всей венской полиции. Хагридов Клык стал заметно храбрее, чем прежде, он теперь настоящий боец, а не ленивый увалень, валяющийся под пледиком. А задание тебе на этот раз будет вот такое: спаси белого Бима.
— Какого Бима? — непонятно отчего заволновался Гарри.
— Это сеттер. Очень несчастный сеттер, чудесный, верный, умный и безнадежно умерший за сутки до встречи с хозяином, которого он долгое время ждал и искал по всему городу. В его смерти виновата злая тётка, не пустившая собаку во двор, в результате чего Бима забрали в карантинный участок. Всю ночь он царапался в дверь, в последнюю, самую страшную дверь в своей жизни, в ужасную железную дверь, которая не открылась перед ним. Эта дверь никак не походила на другие, что знавал Бим: она обита жестью, местами уже с острыми рваными пятнами. Но это была дверь, теперь единственная дверь, через которую можно было взывать о помощи и сочувствии. И Бим царапался. Грыз зубами клоки жести и вновь царапался, уже лежа. Звал. Просил. Просил открыться последнюю дверь…
К концу этого рассказа у Гарри в горле застрял огромный ком, а глаза жгло горячими слезами. Он вдобавок ещё и губы себе искусал — так захватила его судьба несчастного Бима. Румпель с недоверием поглядывал на него.
— Что нужно сделать? — сморгнув слезы, страстно спросил юноша.
— А ты что, согласен помочь собаке? — плохо веря, осведомился Румпель, со всё возрастающим удивлением рассматривая Гарри. Дождался от него кивка и перешел к делу: — Думаю, надо немного задержать собаку на пути к дому с таким расчетом, чтобы тётка ушла со двора, а Бим смог беспрепятственно пройти во двор и попасть к себе домой. Или сам как-нибудь сообрази получше… Сделаешь, дорогуша?
— Сделаю, — снова кивнул Гарри. И ощутил перемещение сквозь время и пространство, уносясь в Россию шестидесятых годов. Перенесся он далматином, а это означало, что он может принять человеческий облик… Что ж, сделаем и осмотримся. Так, полутемный подъезд жилого дома, у жаркого радиатора спит измученный белый пёс с черным ухом. Бим! Гарри подошел и сел на пол рядом с собакой, погладил, потрогал огрызок веревки, помедлил и трансфигурировал её в ошейник с поводком. Я тебя лучше домой отведу, Бим. Так, и подкормить тебя неплохо бы… Где тут ближайший магазин?.. С этими мыслями Гарри вышел ненадолго на поиски еды.
Когда Бим очнулся от обморочно-глубокого сна, то обнаружил, что взят на поводок, а перед ним на полу легкий завтрак — бульон с сухариками. Рядом незнакомый человек, но угрозы от него нет. Благодарно лизнув руку, Бим принялся кушать. Ел неторопливо, потихоньку согреваясь и набираясь сил. Ночь в теплом подъезде, сытный перекус на дорожку в буквальном смысле исцелили Бима, да и не подозревал он, что Гарри влил в него укрепляющую магию, снимая боль и хворь.
— Ну, пойдем, Бим. Пойдем домой.
Голос мягкий, тон умиротворяющий, зовущий, а слова непонятны — не по-русски говорит этот мальчик. Но Бим ему верит, подчиняется мягкому зову, доверчиво смотрит в глаза… Идут по городу двое — молодой человек и усталый белый пёс, идут по улицам туда, куда хочет Бим. А хочет он домой. Вот и окно, из которого вместе с Иваном Иванычем, бывало, они смотрели на восходящее солнце. Не выйдет ли он к окну и сейчас? Бим притормозил, присел и с противоположной стороны улицы смотрел, смотрел, смотрел — теперь с радостью и надеждой. Ему стало хорошо. Гарри с уважением постоял, поджидая. Наконец Бим встряхнулся и пошел через улицу, хоть и не спеша, но уже подняв голову, будто улыбаясь, будто вот-вот встретит незабвенного друга. Это была минута ожидания счастья. Да и кто из живых существ не был более счастлив в минуты ожидания, чем в минуты самого счастья?
— Всё хорошо, Бим, ничего не бойся. Ты уже дома.
Поводок и ошейник, а главное, человек, с которым Бим пришел, послужили гарантированным пропуском мимо злобной и недалекой тётки, которой только и осталось, что заскрежетать зубами и посторониться трусливо-вежливо перед незнакомцем…
Ради Бима
Примечания:
В данную главу вставлены фрагменты текста из книги Гавриила Троепольского.
__________________________________________________________________________
Взлетев по лестнице и втащив Гарри на буксире, Бим заюлил-заплясал перед родной дверью, не дождавшись ответа, подскочил к соседней и неистово заскребся в неё. Слушая, как гремит в замке ключ, Гарри воззвал к Румпелю за помощью: «знание языков-то дай, и так еле выпросил в столовой тарелку бульона у дежурного».
— Упс, мой промах, дорогуша! — невидимо отозвался Румпельштильцхен и щелкнул пальцами. Горло Гарри на секунду царапнуло магией, а в голове возникло ощущение перестройки всего и вся, в результате чего он прекрасно понял причитания пожилой и очень милой женщины, когда та открыла дверь и увидела Бима.