Полицейский и философы

— А я так и думал… — любезно ответил Йеллинг. — Однако для соблюдения формальностей требуется, чтобы заявление было подписано мужем, поскольку речь идет об исчезновении жены. Я готов принять мистера Оливера Стива в любое удобное для него время… Но протокол необходимо подписать как можно скорее, иначе мы не сможем начать расследование…

Джереми Стив одарил его насмешливым взглядом, выражающим презрение к бюрократии всего мира, воплощением которой в этот момент для него являлся Йеллинг.

— Хорошо, — сказал он, поднимаясь. — Благодарю вас. Брат явится сегодня же, от двух до трех, подписать протокол.

Он попрощался, ере заметно кивнув головой, надел шляпу и быстро вышел.

У Артура Йеллинга было к нему еще несколько вопросов, но он не решился его остановить. Такой человек, если уж решил уйти, то уйдет, и, конечно, не робкому Йеллингу ему помешать. После своих недавних успехов при расследовании нескольких дел Йеллинг стал, если это только возможно, еще более стеснительным и болезненно замкнутым. Расследованные им преступления принесли ему некоторую популярность. Время от времени газеты, сообщая о каком-нибудь запутанном деле, писали: «…Тут нужен такой проницательный сыщик, как Йеллинг». Его фотография уже дважды появлялась в «Вестнике Северного департамента полиции» в сопровождении весьма лестных отзывов. И все это заставляло его еще больше, чем когда-либо, желать мира и покоя. Он пытался увильнуть от заданий, которые ему давал капитан Сандер, но сегодня ему это не удалось. Сандер действовал принуждением. Направил к нему в кабинет Джереми Стива, и теперь он, хочешь не хочешь, вынужден заниматься этим делом. У Сандера был нюх. При всей своей неповоротливости, толщине, вечном кашле и раздражительности он сразу чувствовал, где дело нечисто. А тут оно было совсем нечисто.

Джереми Стив темнил. Надо было докопаться до конца. Йеллинг позвонил в муниципалитет, в полицейский участок того района, где жили Стивы, и срочно запросил анкетные данные и все имеющиеся сведения о членах этого семейства и о Люси Эксел. К часу дня их доставили двое агентов. Жара становилась невыносимой. Йеллинг задыхался в своем пиджаке и, может, упал бы в обморок, если бы вдруг в его кабинет не вошел капитан Сандер.

— Как? Вы еще здесь? Не ушли обедать?

— Видите ли… я жду одного человека по делу об исчезновении, которое вы поручили мне сегодня утром.

— Ах, Стивы?.. А почему вы не снимете пиджак?

— Да нет, капитан… Ничего… — пробормотал Йеллинг. Воротничок его сорочки был мокрый, хоть выжимай. По спине сбегали струйки пота, останавливаясь у туго затянутого брючного ремня. Рукава сорочки липли к коже, затрудняя движение.

— Ничего?! — заорал капитан Сандер. — Вы что, хотите растаять, как свеча?.. А ну-ка подойдите сюда! Шагом марш!

Несмотря на почтительные отказы Йеллинга, капитан Сандер подошел к нему, силой стащил с него пиджак, с удивлением обнаружив, что под ним имеется еще и жилет, снял также жилет, сдернул с шеи галстук, расстегнул пуговицу воротничка и в довершение всего закатал рукава рубашки.

— Сейчас я прикажу, чтобы вам принесли два вентилятора. А тем временем вы расскажете мне об этом типе, что я послал к вам утром.

Смущенный, полураздетый, не осмеливаясь поднять глаза на капитана Сандера, так как стеснялся своих слишком белых и худых рук и расстегнутой рубашки, открывавшей костлявую грудь, Йеллинг заговорил не сразу.

— …Мне кажутся довольно любопытной семейкой эти Стивы.

— А что вы думаете об исчезновении девушки? Этот тип производит впечатление слишком уверенного в себе человека. Наверно, придется порядком попотеть, чтобы вывести их на чистую воду.

— Не знаю. Джереми Стив, вероятно, всегда так самоуверен. Одно ясно: его не слишком волнует, что пропала жена брата… Одно это уже может послужить для нас отправной точкой.

— Я тоже понял, что ему на это наплевать, поэтому и хотел заняться им сам и заставить до конца расколоться. Вы работаете уж слишком тонко… Но потом подумал, что вам это может доставить немалое удовольствие, и направил его к вам.

Принесли два вентилятора. Сандер сам принялся их включать и устанавливать — так, чтобы они вращались по обе стороны от Йеллинга.

— Вы не думаете… что так можно простудиться? — попытался робко возразить Йеллинг, у которого рубашка вздулась от ветра, как парус на несущейся яхте.

— Простудиться? — переспросил Сандер, выходя из кабинета. — Возможно. Но вам это даже полезно. Вы должны держаться с людьми порешительнее, не робеть. И вот так — с засученными рукавами и расстегнутым воротом вы произведете большее впечатление на Стивов. Прощайте.

Сандер был прав. А кроме того, этот ветерок проветривал также голову. На письменном столе лежали три папки — каждая с каллиграфически выведенной надписью «Стивы». Йеллинг принялся внимательно изучать их содержимое.

Когда Оливер Стив вошел в кабинет, было уже поздно пытаться хотя бы надеть пиджак. Артуру Йеллингу пришлось смириться с тем, что он принимает его в таком виде.

Жалюзи были опущены. Кабинет тонул в душном, зеленоватом полумраке. В этой темноте Оливер Стив не мог ничего толком разглядеть, и на лице у него мелькнуло выражение досады. Шляпу он, как и его брат, держал, прижав к груди, лицо блестело от пота, но он сохранял надменный вид, словно жара ему нипочем, и не выглядел ни расстроенным, ни измученным.

— Садитесь, пожалуйста, — проговорил Йеллинг.

— Спасибо, — и Оливер Стив, выпятив грудь, не сгибаясь, словно аршин проглотил, опустился на стул.

Артур Йеллинг одним глазом рассматривал светлый пушок у себя на руке, а другим наблюдал за посетителем.

— У меня тут заготовлен протокол с заявлением об исчезновении, — сказал он, притягивая ему бумагу. — Пожалуйста, прочитайте и распишитесь.

Оливер Стив взял листок, и на бумаге сразу же появились следы его потных пальцев. Затем он поставил подпись, положил на место ручку и поднялся. Всем этим Стивам просто не терпелось уйти. Но нужно было его остановить.

— Прошу, прошу вас, — пробормотал Йеллинг. — Извините, что вас задерживаю, но мне необходимо задать несколько вопросов.

Оливер Стив вновь уселся, взглянул на часы, которые носил в жилетном кармашке, и проговорил:

— В моем распоряжении всего десять минут. Иначе я опоздаю на работу.

Быть может, то, что он был без пиджака, как и говорил Сандер, придало Йеллингу чуточку смелости.

— Не знаю, будет ли нам этого достаточно, — мягко проговорил он, беря в руки протокол. — Я должен получить от вас некоторые дополнительные сведения…

— Я уйду через десять минут, — сразу же ответил Оливер Стив. — Я могу вновь прийти сегодня вечером, в восемь, на полчаса. Если только вы не сочтете необходимым задержать меня здесь против моей воли.

Сущая копия брата. Та же манера говорить, мыслить — все то же. Йеллинг пошел на попятный:

— Вы так думаете? Мне не хотелось бы злоупотреблять вашей любезностью…

С улицы донесся оглушительный вой сирены полицейской машины.

Когда вновь настала тишина, Йеллинг начал:

— Как я уже говорил вашему брату, исключая в настоящий момент предположение о несчастном случае, нам хотелось бы выяснить, есть ли основания полагать, что ваша жена ушла из дома по собственному желанию…

— Я не понимаю вопроса, — немедленно последовал ответ Оливера Стива.

Йеллинг почувствовал, что у него опускаются руки.

Он выключил один из вентиляторов, слегка покашлял и продолжал:

— Так вот… Сделаем такое предположение. Это, подчеркиваю, только предположение. Быть может, миссис Стив не очень хорошо себя чувствовала в вашем доме?

— Опять не понимаю, — ответил Оливер Стив. — Если бы моей жене не было у нас хорошо, она бы мне об этом сказала. Не понимаю, зачем ей понадобилось бы исчезать подобным образом.

— Значит, — проговорил Йеллинг терпеливым тоном, — вы исключаете, что она ушла по своей воле, и допускаете только несчастный случай?

Опять последовала долгая пауза. Казалось, в семействе Стивов вопросы проглатывали с трудом, словно это булыжники, и требовалось немало времени, чтобы их переварить.