Полицейский и философы

— Видите, я с вами не вел себя как полицейский, — сказал Йеллинг, вставая. — А теперь не сердитесь, если попрошу вас завтра в половине шестого вечера быть дома.

— Я же работаю, — ответил Оливер, но без враждебности. — Я в это время занят.

— Но не могли ли бы вы все равно оказать эту услугу? Я поистине был бы вам очень благодарен…

Муж Люси сразу же дал согласие, словно для него уж не так важно было, находиться или нет на службе. И на стуле он сидел не так прямо, как обычно, а чуточку сгорбившись и расслабившись, словно и это теперь его мало заботило.

— Значит, до завтра, — попрощался Йеллинг, подходя к двери. — Уверен, что застану вас дома.

— Да, — ответил Оливер.

IX. Готовится ловушка, и кто-то в нее угодит

В один прекрасный день круг замкнулся. Внутри его оказались пять-шесть человек. Йеллинг чувствует, что все они немного виновны… Но в чем? И кто из них виновен больше, чем остальные? Используя традиционные методы, разгадка может показаться делом нетрудным, однако это вовсе не так. Нужно выманить волка из логова, нужно заставить убийцу сдаться, поднять руки вверх. А чтобы добиться этого, старая техника расследования не годится. Поэтому Артур Йеллинг изобретает новую.

Утро 30 августа выдалось у Артура Йеллинга очень хлопотное. Он изо всех сил старался побороть свою скованность, энергично, ни на что не отвлекаясь, продолжать поиски, но, сказать по правде, предпочел бы остаться дома и заняться решением вот уже несколько дней мучившей его шахматной задачи. Он любил сидеть взаперти в кабинете, в надежной тишине своей квартиры. Он страдал, когда попадал в новое место, был вынужден встречаться с незнакомыми людьми. Куда-то идти, ехать, спорить, отвечать, настаивать —

все это было не для него. И все же, поскольку распутать дело Жеро было его долгом, он его исполнял со всей возможной тщательностью и ответственностью.

Прежде всего, в соответствии с планом, который он продумал ночью, следовало пойти навестить сестер Патрика Жеро, благочестивых Дэзи и Мэри. И солнечным летним утром Йеллинг, отправившись пешком на Дерей-Брук, в десять часов уже звонил у подъезда маленькой виллы Жеро.

Сестры, конечно, уже не только были на ногах, но собирались уйти из дома. По-прежнему в строгих траурных платьях, как всегда, с боязливым выражением лица и испуганным взглядом больших и кротких, как у газелей, глаз, они приняли любезно, но удивленно посетителя, напоминавшего им об ужасной гибели брата.

— Вы нас случайно застали. Мы, как обычно, собирались пойти по благотворительным делам, — сказали они, проводив его в гостиную. Говорила, разумеется, Дэзи, ибо Мэри была слишком застенчива.

Йеллинг поклонился, попросил извинить его, сел и наконец начал:

— Я прекрасно понимаю, что некоторые темы вам не слишком приятны, и прошу извинить меня за то, что вынужден задать вам еще несколько вопросов.

— Конечно, конечно, — доброжелательно ответила Дэзи, — к тому же вы так деликатны, что стараетесь по возможности не затрагивать того, что может причинить нам боль.

— Благодарю вас, — сказал Йеллинг с легким поклоном. — Я пришел только, чтобы спросить у вас про одну деталь… Да, деталь финансового порядка… я имею в виду завещание вашего брата.

Дэзи и Мэри переглянулись с искренним удивлением, как бы советуясь взглядом друг с другом.

— То есть я хотел выяснить, в пользу кого сделал завещание мистер Жеро, — пояснил Йеллинг.

— Ну, естественно, в нашу пользу, — воскликнула Дэзи, всем видом показывая, что она несколько удивлена его вопросом, а Мэри взглядом одобрила ее ответ. — Мы же единственные наследницы. Иначе и не могло быть!..

Йеллинг, минутку помолчав, вновь задал вопрос:

— А он ничего не оставил в дар какому-нибудь благотворительному учреждению? Ну, например, Дому призрения, о котором он особенно заботился?

Сестры вновь переглянулись. Потом та, что поразговорчивее, Дэзи, ответила:

— Бедняжка Пэддер предпочел, чтобы благотворительностью из его средств продолжали заниматься мы.

— И он оставил вам все, заводы тоже?

— Разумеется, мистер Йеллинг, — ответила Дэзи Жеро. — Что касается заводов, то мы решили их продать и уже ведем переговоры.

— Мог бы я узнать, с кем?

— Это не секрет. Мы ведем переговоры с мистером Эндрью Симеем и мистером Майклом Мэттером.

Уши у Йеллинга покраснели, как обычно, когда нельзя было показывать, что его что-то очень интересует: он был не способен притворяться, и уши у него краснели от того, что он вынужден был скрывать правду.

Он лишь воскликнул:

— А! — встал и, не решаясь взглянуть сестрам в глаза, сказал: — Теперь я хочу попросить вас о большом одолжении. Вам сегодня нужно будет прийти к половине седьмого вот по этому адресу и спросить меня.

Он протянул записку, и Дэзи прочла адрес.

— Честно говоря, довольно далековато, — проговорила она. — Если это не очень необходимо…

— Это совершенно необходимо, — любезно, но решительно прервал ее Йеллинг.

— Хорошо, — улыбнулась Дэзи, в то время как Мэри, в свою очередь, прочла адрес. — Вы столь любезны, что вам невозможно отказать в услуге.

Разговор был закончен. Инспектор проехал в полицейское управление и сразу же вызвал Фабера — старшего полицейского, который иногда помогал ему в расследованиях.

— Пожалуйста, вызовите ко мне этих двоих, — сказал он, протягивая ему визитные карточки Майкла Мэттера и Эндрью Симея. — Обращайтесь с ними вежливо, но обязательно доставьте сюда ровно в двенадцать.

— Черт побери! — воскликнул Фабер. — Это важные шишки. Они здорово покипятятся, прежде чем сюда идти.

Йеллинг, вопреки своему обыкновению, принял строгий вид.

— Для правосудия нет крупных шишек. И смотрите, чтобы они не слишком долго кипятились.

— Слушаюсь, шеф, вы не сердитесь. Я просто так сказал, — и Фабер вышел.

До самого полудня Йеллинг сидел в кабинете, буквально ничего не делая. Он забыл о всякой писанине, да и отчеты писать было особенно не о чем, не было и документов для сдачи в архив. Он сидел, курил, попросил принести кружку пива, подошел к окну и стал слушать, что говорит человек с телескопом. Тот, как всегда, рассыпался перед кучкой мальчишек и бездельников-прохожих.

— Господа, ведь вы не можете смотреть на солнце! Вас слепят его яркие лучи. А вы никогда не задавались вопросом, как же наблюдают за солнцем ученые, как собирают о нем данные, как видят солнечные пятна, оказывающие, как утверждают некоторые, влияние на события человеческой жизни, определяющие мир и войну, голод и обильный урожай?

Зазывала надрывался из последних сил. Было непонятно, почему так близко от полицейского управления его до сих пор не засадили за решетку.

— Я отвечу за вас! Они наблюдают за солнцем при помощи вот этого специального телескопа, снабженного сложнейшим устройством.

Йеллинг поглядел в щелку жалюзи на улицу. Ему и впрямь хотелось посмотреть в телескоп. Он никогда не видел солнечных пятен — только на фотографиях в журналах. Но как это сделать? Кто знает, что скажут сослуживцы. Придется отказаться.

— Всего десять центов, господа! Всего десять центов — и вы приобщитесь к науке, а не к той болтовне, что мы находим в журналах!

Йеллинг с легким разочарованием вернулся за письменный стол. До него вновь донеслись вопли зазывалы:

— Суньте голову, мистер, под эту черную тряпку! Не бойтесь! Наука не должна бояться смешного, только дураки следуют чужому мнению.

Около полудня в дверь постучал Фабер. За ним в кабинет вошли Мэттер и Симей. Оба с трудом сдерживали ярость. У Симея, пожилого, важного, даже слегка надутого, глаза метали молнии. Мэттер будто что-то жевал и, сжимая кулаки, мял элегантную шляпу.

— Садитесь, — сказал Йеллинг и, желая их успокоить, поспешил добавить: — Прежде всего я хочу извиниться…

— Какие уж тут извинения, не тратьте время! — прорычал Симей, еле сдерживая злобу. — Пора уже подать на вас в суд за причиненный ущерб!