Страница 35 из 42
— Так как же, Энни, Люси Эксел сумела познакомиться со своим мужем? Оливер Стив был не из тех, кто охотно посещает такие заведения.
— Почему «был»?..
— Да нет, с ним ничего не произошло. Я сказал «был» по ошибке, наверно, потому, что Оливер бежал.
— Бежал… — медленно повторила, видимо, не поняв, Мак-Рэнди.
— Ну да. Я пригласил его отправиться со мной в управление, а он решил исчезнуть.
— А! — Девушка, видимо, не совсем поняла, но была взволнована этой новостью. Немного помолчав, она проговорила: —…Люси мне не слишком подробно рассказывала, как они познакомились, но, как они впервые встретились, я сама прекрасно помню. Касса Люси находилась у самой витрины. Вдруг среди прохожих, что целый день снуют туда-сюда по панели, появился этот Оливер. Я тоже его прекрасно видела. Он стал ходить взад-вперед, то и дело останавливаясь у витрины и глядя на Люси, потом вошел в кафе. Подошел к ней и заговорил. Я его приметила, потому что он показался мне каким-то странным. Нельзя сказать, что некрасивый, но похож на учителя или проповедника. Он долго ей что-то вкручивал, а Люси это, видимо, вовсе не наскучило, и она не дала ему отворот, как обычно делала, и не позвала директора. На следующий день он вновь явился. И на следующий — опять. Я спросила у Люси, что она в этом типе нашла, почему позволяет ему около нее виться, а она ответила, что, в сущности, он неплохой человек. А немного спустя она меня огорошила, сказав, что выходит за него замуж.
Йеллинг, вертя в руках бумажную салфетку, внимательно слушал Энни и, когда она кончила, спросил:
— Значит, вы говорите, что Оливер проходил мимо и неожиданно остановился, увидев за стеклом Люси?
— Ну да. Именно так. Видимо, она поразила его с первого взгляда. Люси, конечно, была хорошенькая, но уж не настолько, чтобы поразить с первого взгляда.
— У вас не было такого впечатления, что он остановился так, будто кого-то узнал?
— Я об этом никогда не думала, но теперь, когда вы сказали, мне кажется, это и в самом деле так. Будто он ее уже видел раньше.
Йеллинг тем временем уже изготовил из бумажной салфетки кораблик и — даже трудно представить при его воспитанности! — пустил его плавать в стоявшем на столе кувшине с водой.
— Это очень, очень важно! воскликнул он с искренним воодушевлением. — Вы не могли бы завтра тоже прийти в Центральное управление?
— Ай! — вскрикнула Мак-Рэнди, наполовину шутя, наполовину с тревогой.
— Я знаю, что вы не любите полицию, — улыбнулся Йеллинг. — Но полиция нуждается в вас — завтра, в пять. Если вам нужно освободиться от работы, я скажу директору.
— Нет, разрешения не надо. Завтра в это время я свободна. Но не могли бы мы встретиться где-нибудь в другом месте? — сказала Мак-Рэнди просто так, из любезности. Но было ясно, что она придет именно туда, куда просил Йеллинг, и вовремя.
Этот вечер прошел не впустую. К тому же оказался и приятным. Компания Энни доставляла удовольствие Йеллингу, хотя ее жаргон порой его шокировал. Но, прежде чем идти домой, инспектор вспомнил, что надо было еще уделить пару минут Оливеру Стиву.
Фирма «Нитролин» находилась неподалеку от «Караван-холла». Любопытства ради стоило на минутку заглянуть на работу к Оливеру. И уже через десять минут Йеллинг стоял у подъезда фирмы и объяснял ночному сторожу, кто он такой и чего он хочет: осмотреть кабинет Оливера Стива.
— Но мистер Стив у себя! — возразил сторож, возмущенный тем, что полиция интересуется таким высокопоставленным чиновником. — Он вернулся из отпуска.
— Мистер Стив вернулся? — повторил инспектор, не слишком удивляясь. — В таком случае, пожалуйста, доложите обо мне.
Было без четверти одиннадцать. Во всем «Нитролине» царила абсолютная тишина и не было ни души. Только в одной большой комнате на втором этаже теплилась жизнь. Сквозь опущенные жалюзи был виден свет. Оливер Стив сидел, склонившись за большим письменным столом, и корпел над регистром. Настольная лампа ярко освещала бумаги, а вся остальная комната тонула в зеленоватом полумраке.
Зазвонил телефон. Оливер снял трубку и автоматическим жестом поднес к уху. Услышав слова сторожа, он нервно дернулся и, немного помолчав, ответил:
— Хорошо, проводите его ко мне.
Повесив трубку, он застыл, уставившись невидящим взглядом на регистр, и очнулся, лишь когда услышал стук в дверь.
— Войдите.
Следом за ночным сторожем вошел Артур Йеллинг.
— Можете идти, — сказал Оливер сторожу.
Голос у него был хриплый, раздраженный. Когда сторож вышел и они остались одни, Оливер молча поднял глаза на инспектора.
Первым делом Йеллинг уселся, так как был уверен, что Стив и не подумает это ему предложить, а потом проговорил:
— Благодарю вас за то, что вы так скоро вернулись. Вы меня избавили от необходимости принимать неприятные для вас меры.
— Я готов сейчас же отправиться с вами в полицию. Я в вашем полном распоряжении, — ответил Стив. Его побледневшее, покрытое потом лицо походило на маску.
— Можете не беспокоиться, — любезно отозвался Йеллинг. — Теперь вам уже ни к чему идти в полицию. Ваше бегство было достаточно красноречиво. Так же, как и ваше возвращение.
— Я был в отчаянии, понимаете?! — вскричал Оливер Стив. — Я не в силах больше вас видеть, говорить о Люси, о ее жизни.
— Понимаю, — ответил Йеллинг. — Но прошу вас сделать последнее усилие. Я не требую от вас искренности, так как знаю, что все равно вы не будете искренни. Мне достаточно лишь того, чтобы вы отвечали — так, как сочтете нужным.
Нервы у Оливера были на пределе. Суровый, твердокаменный пуританин исчез. Теперь перед Йеллингом сидел человек, потерявший над собой контроль. В тишине здания гремел его голос:
— Значит, вы уверены, что я всегда говорил вам неправду? Прекрасно! Повторяю: ваше мнение меня совершенно не интересует!
— Не знаю. Возможно, могло бы и интересовать, — пробормотал Йеллинг, пристально глядя ему в глаза. — Однако успокойтесь. Я тоже повторю то, что вам уже однажды сказал: вы не должны считать меня своим врагом, но вы к моим словам не прислушались.
Последовала пауза, и Йеллинг доверительным тоном продолжал:
— Вы не могли бы дать мне посмотреть фотографию вашей жены?
Оливер прекрасно слышал вопрос, но не торопился отвечать. Он захлопнул регистр, положил на место лежащие перед ним на столе бумаги и наконец проговорил:
— У меня была всего одна ее карточка, в рамке, она стояла здесь, на столе, но однажды, когда я как-то вечером работал, она вместе с чернильницей упала на пол…
Казалось, он уже успокоился. Или же за вспышкой гнева последовал нервный спад. Йеллинга, во всяком случае, это устраивало, ему вовсе не улыбалось допрашивать человека в таком возбужденном состоянии.
— Жаль, — сказал он. — Дома у вас тоже нет ее фотографии…
— Странное дело, — проговорил Оливер, пропуская мимо ушей слова инспектора. — Вы не спрашиваете меня, почему я убежал в Чарлзтауне, не стали меня искать, а теперь, когда я вернулся, вас даже не интересует, почему я снова здесь.
— Мне это просто ни к чему, — объяснил Йеллинг. — Ваша сестра сказала, что вы бежали, чтобы избавиться от моих неприятных расспросов. Поэтому вполне логично, что я не хочу опять задавать вам неприятные вопросы, тем более насчет того, что мне и так известно.
— Вам известно и то, почему я вернулся? — И впервые Йеллинг услышал в голосе сурового Оливера Стива, не терпящего шуток и смеха, некое подобие иронии.
— Потому что вы умный человек, — сразу ответил Йеллинг. — Что значит бежать при современной организации полицейского дела? Достаточно одной лишь телефонограммы, и будут заблокированы все ходы и выходы, потом круг постепенно сужается, и в конце — неминуемая поимка. Вопрос нескольких дней.
— Поэтому вы меня и не искали?
— Не только поэтому, — ответил Йеллинг с искренним добродушием. — Также и потому, чтобы не доставлять вам лишних неприятностей.
Казалось, Оливер Стив был тронут такой гуманностью, которая самому ему была чужда, он опустил глаза.