Полицейский и философы

— Гляди, какая у меня атлетическая фигура, Мак.

— В самом деле, сэр.

— А ведь мне сорок пять. Даже двадцатилетнему со мной не справиться.

— Никогда не справиться, сэр.

Разговор продолжался в таком духе, как каждое утро, когда он принимал ванну. У Барона резины была привилегия — просыпаться неизменно в хорошем настроении. Каждый день в семь утра он был на ногах, когда бы накануне не лег. Он работал как каторжный. Очень редко позволял себе отдых, развлечения и требовал от всех других, чтобы они работали, как он, и сидели в конторе допоздна. Поэтому все служащие его ненавидели, кроме нескольких человек, считавших его просто забавным идиотом.

Утреннее солнце заливало светом просторную ванную комнату, играя на кафеле, никелированных кранах. Операцию по вытиранию головы хозяина Мак проделывал с осторожностью и тактом, приводившими Мэттера в восторг.

Но вдруг раздался осторожней стук в дверь.

— Войдите! — весело крикнул Мэттер.

Вошел пожилой слуга, с головы до ног в белом, и протянул на подносике визитную карточку.

— Что за болван приходит с визитом в семь утра? — расхохотался Мэттер, беря карточку мокрыми руками и читая, что на ней написано. — «Артур Йеллинг из Центрального полицейского управления…» И приписка: «Срочно! Извините!»

Лицо его на мгновенье омрачилось, но к нему тотчас вернулось веселое настроение.

— Ну что ж, сейчас сыграем с ним шутку. Скажи, что я в ванной и выйду только через час. Если хочет, чтобы я его принял немедленно, пусть идет сюда, в ванную, — и расхохотался.

— Слушаюсь, сэр.

Слуга исчез. Через минуту возвратился и доложил: — Мистер Артур Йеллинг здесь.

Он распахнул дверь, и Йеллинг вошел.

Мэттер этого не ожидал. Он думал, что тот будет его дожидаться. Но он не знал Йеллинга. Инспектор терпеть не мог шуток, а особенно отсутствия к нему уважения. Когда он считал, что кто-то проявляет к нему неуважение, вся его робость разом пропадала.

— Добрый день, мистер Мэттер. Мне очень жаль, но мне действительно нужно срочно с вами поговорить.

Мэттер сразу вроде поскучнел. В самом деле, нелегко разговаривать в голом виде, когда собеседник полностью одет.

— Я не даю вам руки, потому что она мокрая, мистер Йеллинг. Это опять насчет той истории с Пэддером? — проговорил он. По счастью, от мыльной пены вода в ванной стала непрозрачной, и были видны только его грудь и плечи.

— Да, мистер Мэттер, — очень вежливо, но холодно отозвался Йеллинг. — Мне нужно выяснить у вас еще один вопрос.

— Спрашивайте, пожалуйста, если вам не мешает Мак, — сказал Мэттер, указывая на молодого слугу, продолжавшего старательно обтирать его тело губкой.

— Неважно. Я могу говорить и при нем. Дело в следующем. Патрик Жеро был знаком с некой Люси Эксел. Как вам известно, ее убили в тот же день, что и Жеро.

— Знаю, знаю, черт возьми… Эй, Мак, побыстрее.

— А вы были знакомы с миссис Эксел?

— Да, конечно. Ведь она, если не ошибаюсь, работала кассиршей в «Караван-холле»? Когда я ходил туда к Пэддеру, я всегда ее видел.

Несмотря на сердечный тон Мэттера, Йеллинг продолжал держаться все так же холодно и официально.

— Благодарю вас. А как вы думаете, в каких они были между собой отношениях?

— Ах, право, не знаю. Но при желании позлословить это было бы нетрудно сделать.

— Видите ли, мистер Мэттер, тут дело не в желании позлословить. Надо получить доказательства того, в каких отношениях состояли Жеро и Люси Эксел.

Мак взял большую махровую простыню и, сделав из нее подобие ширмы, дал возможность Мэттеру вылезти из ванны.

— Доказательств у меня нет. Но когда я вижу мужчину вместе с хорошенькой женщиной, мне этого достаточно, и я знаю, что на этот счет думать.

Чувствительность Йеллинга была задета таким грубым подходом к этому вопросу. Он не мог себе представить, как Сандер мог характеризовать Мэттера как «абсолютно порядочного человека».

— Так, значит, если бы я вам сказал, что Люси Эксел и Жеро вместе бежали в тот вечер, когда их убили, вы сочли бы это вполне вероятным?

— В высшей степени, — ответил Мэттер, начав одеваться под опытным руководством Мака. — Люси замужем, и им не оставалось ничего другого, как бежать.

— Разве Жеро был способен на подобный поступок?

— Жеро был человек горячий. Он был способен не только на это, но и на многое другое. Вы не видели его сталепрокатного завода? Основать такое предприятие с весьма ограниченными финансовыми возможностями и без всякого опыта… Ему чертовски повезло — вот что я вам скажу.

Вернулся пожилой слуга, принес телефон и включил в розетку возле ванны.

— Вас спрашивают из «Недвижимости», — доложил он.

— Сегодня утром все, видно, свалились с кровати! — усмехнулся Мэттер, беря трубку.

Последовал долгий разговор о каких-то срочных поставках и процентных отчислениях. Наконец Йеллинг сумел задать приготовленный им вопрос:

— Вам случается работать в конторе вечерами?

— Разумеется. Мне кажется, я уже об этом говорил, — ответил Мэттер, причесываясь и смотрясь в зеркало над умывальником.

— Но в день гибели Жеро ваши коллеги из правления пришли в контору к половине десятого, значит, вы были один, ожидая их прихода…

— Конечно. Сидел в одиночестве в своем кабинете и работал, пока они не явились. Но я сделал уйму телефонных звонков. Наверно, вы их уже проверили, — закончил он с легкой иронией.

— Да, проверили, — ответил Йеллинг. — Но нет никого, кто мог бы засвидетельствовать, что с восьми до девяти вы не покидали кабинета, так как в течение этого отрезка времени вы никому не звонили…

— Надо же! — засмеялся Мэттер, уже совсем готовый, надевая домашнюю куртку. — Уж не утверждаете ли вы, что я незаметно вышел из кабинета и здания компании и отправился прикончить Пэддера?

— Нет, нет… разумеется… — любезно запротестовал Йеллинг. — Но все равно надо бы это доказать. Знаете, это лишь формальность, но из-за этой формальности мистер Эндрью Симей… — тут Йеллинг умышленно сделал долгую паузу.

— Ну и что же с ним произошло? — спросил Мэттер, собираясь уйти из ванной.

— Да вот, он не сумел подтвердить некоторых своих показаний… а потом, кажется, решил убежать… Возможно, это не совсем подходящее слово… Но, в общем, он говорил, что собирается в деловую поездку…

— Ну и что же? — спросил Мэттер, лицо его омрачилось, но выражало большой интерес.

— Вчера вечером мы были вынуждены задержать его в Центральном управлении.

— Вы его арестовали?

— Ну, не совсем так… Но в общем-то…

Это была сущая правда. Йеллинг, глядя в лицо Мэттеру, изучал, как тот воспринял эту новость. Барон резины встревоженно нахмурился.

Он пригласил Йеллинга покинуть ванную, проводил в богато обставленную гостиную и усадил в кресло.

— Но это же неслыханно. Разразится большой скандал… Чтобы такого человека, как он, арестовали за убийство Пэддера… — задумчиво проговорил Мэттер.

— Мы просили мистера Симея не протестовать и не поднимать шума вокруг ареста. Ведь если разразится скандал, то пострадают лишь он сам и его дела, — разъяснил Йеллинг.

Майкл Мэттер поправил воротничок, потом лицо его озарилось, будто в голову ему пришла неожиданная мысль, и он иронически спросил:

— Вы что, намекаете, что если я тоже не представлю убедительного алиби, то и меня может постичь судьба Симея?

— Не думаю, чтобы это случилось, — спокойно ответил Йеллинг. — Но было бы куда лучше, если бы вы представили точные доказательства насчет того, что вы делали семнадцатого вечером между восемью и девятью. Я и пришел именно для того, чтобы вам это сказать.

Йеллинг поднялся, а Мэттер остался сидеть, ошарашенно глядя на него снизу вверх.

— И Симей, и я, — немного помолчав, произнес он впервые за весь разговор решительным и серьезным тоном, — занимаем достаточно высокое общественное положение, у того и другого есть имя и сфера деятельности, которые сами за себя говорят. Нас нельзя арестовать или задержать просто так, как каких-то двух бродяг. И еще меньше нас можно с такой легкостью обвинять в убийстве.