Страница 31 из 42
— Как тебе сказать… Во всяком случае, моя жена Марина и сын Артур здесь, со мной, и это главное. А бизнес… Что теперь вспоминать? Но вот по чему я скучаю, так это по долме. Как моя мама их готовила… Когда навещал родных, на столе всегда долма была. Пробовал когда-нибудь настоящую долму? То-то же… А хаш! Я его всегда на завтрак ел, Марина готовила. И Артура приучил. Бозбаш тоже хорош. А знаешь, что такое тжвжик? — Амбарцумян довольно ухмыльнулся. — Откуда тебе знать… Это такое жаркое из куриных печени, сердечек и желудков с помидорами, специями и зеленью. Это я сам всегда готовил, потому что тжвжик должен готовить мужчина. Его можно зачерпывать свежей, тёплой внутри и с хрустящими краями лепёшкой, у меня армянин знакомый пёк их каждое утро в квартале от моего дома.
— Вы так рассказываете, что у меня уже слюнки потекли. Может, я поговорю с Ириной, и она вас пустит на кухню, где вы сотворите что-нибудь подобное?
— На всех? — приподнял брови Амбарцумян. — Где столько субпродуктов взять? Да их у нас вообще, кажется нет.
— М-да, как-то я не подумал, — почесал в затылке я. — Ладно, пойду отолью уже — и досыпать. Завтра в семь утра грозился с Данькой зарядку делать, слово нужно держать.
— Как, кстати, мальчишка? Не грустит?
Я подумал и решил не рассказывать про то, как обнаружил этой ночью Даньку плачущим. Пусть это останется между нами с Данькой, тем более я ему обещал.
— И сам не грустит, и другим на даёт, — ответил я, улыбнувшись. — Энергии в нём на десятерых взрослых хватит.
— А мой пристаёт всё время, говорит, хочу в экспедицию наравне со всеми ходить. Ну или хотя бы на крыше дежурить.
— Так-то вроде с 16 лет на крышу допускают «марсовыми».
— И я ему то же самое говорю. А он упёртый, весь в меня… Ладно, я тоже спать пойду, моя сейчас запах табака учует — будет ругаться. Она и так знает, что я в туалет без сигары не хожу. Ещё с тех времён, до всего этого, — он сделал неопределённый жест рукой, — просила, чтобы я бросил курить. Женщины — что они понимают в настоящем удовольствии… А сигара — это удовольствие!
Он бросил окурок в ведро с песком и толкнул дверь, покидая «предбанник». Я наконец-то остался один, переступил порог туалета, и несколько секунд спустя с наслаждением пускал струю в писсуар. Но где-то на середине процесса буквально спинным мозгом почувствовал опасность.