Страница 15 из 42
Миновал ювелирный отдел, отдел сотовой связи, парфюмерии и косметики… Только вывески остались, да и то не везде. Парфюмерию с косметикой наши женщины первым делом прибрали. Женщины же, хе… Спустился по неработающему эскалатору на нулевой этаж, встал перед дверью подсобного помещения. Когда-то это была обычная дверь, а сейчас — две тяжёлых, металлических пластины, каждая по три сантиметра толщиной, разъезжавшиеся в стороны благодаря встроенных в пазы подшипникам — работа нашего мастера на все руки Ушакова. Изнутри дверные пластины были снабжены надёжным запором, а в одной из пластин имелось окошко с задвижкой.
Эта задвижка и отъехала в сторону через несколько секунд после того, когда я постучал в дверь кулаком. Причём условным знаком: удар, пауза, два удара без паузы, пауза, удар. В квадратном, вырезанном в металле отверстии я увидел голубые глаза Витьки Белова, в прошлом студента МГИМО, чьи родители погибли в первые дни нашествия чудовищ. Утром меня выпускал отсюда Лёня Светличный, а смена караула происходит каждые шесть часов. То есть почти три часа назад.
— Ты что-то поздно сегодня, — приветствовал меня Витька, на лысом черепе которого отражался блик установленной на стене с той стороны двери лампы.
Все мужчины коммуны в целях гигиены стриглись коротко или вовсе наголо, и женщины тоже предпочитали волосы длиной максимум до плеч. Хотя при этом не забывали их подкрашивать, да и прочие женские дела делать — за собой почти все старались следить в плане привлекательности. Недаром же вытрясли всё из отдела парфюмерии и косметики.
А у Витьки, по его словам, волосы начали выпадать после смерти родителей, которых сожрали на его глазах. Такая вот алопеция на фоне шока.
— Эх ты, и лицо красное, и ресницы с бровями пропали… Ты во что влип-то?
— Так, в одну переделку с драконом, — поморщился я. — Открывай уже.
Витька загремел затвором, одна из половинок двери отъехала в сторону, и я шагнул за порог. Расписался в журнале отбытия-прибытия, поставив время. М-да, не всем везло возвращаться, у некоторых последняя роспись красовалась только на времени убытия.
— Вечером расскажешь, что с тобой приключилось?
— Да чего там, от дракона удирал, запрыгнул в вестибюль бывшего «Сбербанка», а он мне вслед огнём и плюнул…
— Так сзади у тебя ничего вроде не обгорело.
— Это я уже к нему физиономией развернулся, пока по полу катился, винтарь выставил, решил так просто не даваться. Да сейчас нормалёк, я загар мазью своей «волшебной» смазал, уже почти не болит. Зато вон тапки почти в хлам.
Я поднял одну ногу, показывая подошву кроссовки.
— Ого, — покачал головой Витька. — Придётся тебе к прапору идти за новыми.
— Это я и собираюсь сделать прямо сейчас. Только мясо на кухню отнесу.
— Ага, вижу, тяжёленький рюкзак, — хмыкнул Витёк. — Я ведь, знаешь ли, к этому мясцу привык. Даже оно мне нравиться начало.
Ирину я застал за приготовлением ужина на плите, газ к конфорке которой подавался через шланг с вентилем, идущего от находящегося за пределами бомбоубежища газгольдера. Причём застал не одну, так как накормить почти полторы сотни человек в одиночку было бы затруднительно, даже если затеваешь макароны по-флотски с тушёнкой, как сегодня. В помощницах у неё была 19-летняя Лиза Крылова, два года назад приехавшая в столицу из провинции поступать в ГИТИС и «Щепку» одновременно, наудачу, но в итоге не повезло ни с одним театральным вузом. Лиза домой не вернулась, решив попытать счастья на следующий год. Пока же устроилась курьером в службу доставки еды, каталась по Москве на велике с коробкой за спиной, потом сменила ещё пару мест, а тут и «чужие» пожаловали. Девицей она была высокой и худой, ни сиськи, ни письки, как говорил местный бабник Мишка Веллер. Как она с такой внешностью собиралась в актрисы? И как коробки с едой возила опять же при такой фактуре… Но к своим кухонным обязанностям подходила ответственно.
— Привет! — улыбнулась мне Ирина, когда я бросил на пол вещмешок, заставив Ваську покинуть плечо. — Ой, а что с лицом-то?
— Удирал от дракона, — поморщился он. — Хорошо, успел в вестибюль бывшего «Сбербанка» запрыгнуть, а то бы изжарил он меня на улице. Я уже смазал физиономию своим спецкремом, но думаю, денёк ещё похожу с красной мордой.
— Да ты что! Слушай, расскажи…
Пришлось пересказывать свои приключения. На месте, где я рассказал о гибели священника, Ирина заохала. А после окончания повествования вздохнула:
— Господи, как жалко батюшку-то… Мог бы ведь и к нам прибиться, глядишь, молельную комнату организовали бы.
— С нашими старыми коммунистами? — хмыкнул я.
— Ну да, с ними особо не организуешь, — вздохнула Ирина, непроизвольно тронув пальцами золотой крестик на золотой же цепочке, свешивавшийся в ложбинку между двух аппетитных грудей. Мои глаза провалились следом, а внизу живота разлилась приятная истома.
— Господи, каждый раз как уходишь в эту свою засаду — у меня сердце не на месте. Я уж молюсь, молюсь… Ну хорош пялиться-то, не одни, чай.
Она шутливо ткнула меня кулачком в грудь. В Бога здесь в принципе многие верили, никто этого не запрещал. Да и как запретишь верить? Хотя вон башкирский татарин Тимур Сайфутдинов, приехавший когда-то в Москву из небольшого села на заработки, первое время исправно совершал намаз по пять раз на дню, а затем всё его религиозное рвение сошло на нет. Сейчас даже позволял себе периодически вкушать кашу с салом и употреблять спиртное. Не иначе, сказывалось отсутствие контроля со стороны единоверцев.
— У тебя сегодня на вечер какие планы? — спросила Ирина, чуть понизив голос.
— Да в общем-то никаких.
— Может, тогда встретимся на нашем месте?
«Наше место» находилось в подсобном помещении кухни, своего рода это была комната отдыха. Здесь стоял диван, который приволокли из мебельного отдела со второго этажа, чтобы кухарки между готовками могли отдохнуть. Когда у нас намечалось свидание, Лизку после того, как они заканчивали мыть посуду после ужина, Ирина выпроваживала восвояси. Так что хоть до утра подсобка с диваном были в нашем полном распоряжении.
Лиза, резавшая на компот ранние, частично даже недозревшие яблоки, которых вчера коммунары пару рюкзаков приволокли из очередного похода, приостановила процесс, явно прислушиваясь к разговору.
— Так, давай режь, не отвлекайся, — шикнула на неё Ирина.
— Давно бы уж к семейным перебрались, — хмыкнула Лиза.