Меж двух огней

Она снова засмеялась.

— Когда-то давно люди работали только с классической магией, и то, о чём ты с таким жаром говорил, относится к стихиальной. Куда проще овладеть магией света и тьмы. Эти понятия трансцендентальны, а значит, не подчиняются законам мира. Они требуют от человека желания, а заклинания, которые позволяют оперировать ими, задействуют не сознание, но порывы души. Они служат увеличительной призмой твоего волеизъявления.

Услышанное выбило из колеи. Похоже, для того чтобы стать в этом мире магом стихий, требовалось быть как минимум магистром по физике элементарных частиц и математическими гением.

— Но я всё ещё могу быть магом?

— Магом? Ты будешь рыцарем Владыки, как я. Только куда слабее. Собственно, наличие у тебя дара — это единственная причина, по которой я отказалась от первоначального плана.

Я ощутил комок в горле.

— И что же это за план?

— Разбить медальон Эвакила ночью, поднять тебя как неупокоенного, сбежать и закончить ритуал. Думаю, я бы успела. В крайнем случае пришлось бы оставить тебя мёртвым.

— Что⁈

Вероника выглядела удивлённой.

— Без медальона остались бы только голоса свидетелей. Разбирательства затянулись бы на несколько месяцев, и подданные Владыки в составе комиссии сумели бы в конечном счёте замять дело, ведь ничего серьёзного бы не произошло. Никакого вреда жрецу Триединых я бы не причинила, только повредила бы запись, — Вероника с грустью вздохнула, — Однако магический дар после смерти исчезает. Приоритетной же задачей является поиск кандидатов в рыцари, а не поднятие обычных подданных Владыки. И я сильно сомневаюсь, что смогла бы надёжно оторваться от преследования с тобой.

В голове зароился целый ворох вопросов, похожий на гнездо разозлённых шершней. Я обхватил её руками и закачался вперёд-назад.

— То есть ты убила бы меня, не моргнув и глазом⁈ И вообще, какого дьявола ты решила, что я подданный твоего владыки! И-и-и-и…

Девушка посмотрела мне в глаза. Её радужки налились алым, и истерику внутри словно заморозило. Справедливости ради, заморозило вместе со всем телом.

— Во-первых, велика вероятность, что я бы подняла тебя после этого, если бы оставалось время. Во-вторых, любой, полученный с помощью ритуала, принадлежит Владыке. Неважно — живой или неупокоенный.

Вероника потёрла переносицу. Похоже, моя паника озадачила её.

— Как ни крути, смерть любого длится куда дольше жизни. Стоит ли поднимать шум от того, что переход состоится чуть раньше? К тому же при правильном поднятии разум практически не пострадает… А бежать от преследования, будучи неупокоенным, проще, чем живым. В любом случае теперь это лишь размышления вслух. Ты останешься жив, и гарантом выступит то, что я рассказала тебе об этом плане.

Девушка спрыгнула с повозки и повернулась ко мне. Её губы тронула слабая улыбка, и я шумно выдохнул. Оказалось, всё это время я задерживал дыхание. Не стоило доводить паралич до такой степени, подумал я, но счёл за лучшее не говорить этого вслух.

— Рекомендую поспать. Ты выглядишь уставшим, а в ближайшее время всё равно не предстоит ничего, кроме скучных сборов.

Проводив Веронику взглядом, я посмотрел на свои ладони. Они тряслись.

— Куда я попал? И почему я ещё не дома? — прошептал я. Вероника сказала, что я выгляжу уставшим… Я действительно устал. И сильно хотел есть. Но голод притупился из-за недавнего разговора, и я не сомневался, что сейчас в горло мне кусок не полезет. А ещё… я очень сильно хотел обратно.

Возможно, мои способности ещё не открылись в полной мере, но даже если они когда-нибудь станут известны, жизнь в этом мире не стоила того. Недавние размышления о победе над Лордом Демонов стали выглядеть насмешкой над своим положением. Если он и существовал здесь, я полным ходом двигался к тому, чтобы служить ему.

Среди ящиков в телеге обнаружилась куча соломы. Не лучшее место для сна, но сил привередничать не оставалось. Даже странно, что я так устал, хотя привык долго обходиться без сна во время посиделок за играми, подумал я. Быть может, дело крылось в сеансе магией. А скорее, третьи сутки давали о себе знать…

С этой мыслью я заснул.

Глава 4

Походный режим легиона порадовал бы стороннего наблюдателя отточенностью действий. Каждый солдат действовал, как часть огромного отлаженного механизма. Ещё в Первой империи мудрые военачальники сообразили, что львиная доля эффективности армии зависела от её скорости и манёвренности, а вовремя доставленные припасы сберегали огромное количество жизней. Чем быстрее солдаты добирались до противника, тем меньше они уставали в дороге и тем меньше подвергался опасности обоз.

Для соблюдения этой доктрины западные провинции Священной Реманской империи покрывала сеть широких дорог, соединявших крупные города. Их вымащивали плоским булыжником, а ширина колебалась в пределах девяти метров — три раза по три, второе божественное число. И пусть дороги представляли собой реликт старого режима, а денег зачастую не хватало не то что на прокладку новых путей, но и на поддержание старых, всё-таки они оставались ценным подарком прошлого.

Едва когорта пересекла границу Вифицены, ситуация кардинально изменилась. Ровные каменные плиты уступили место колеистой земле, которая после первого же дождя, за которым быстро последовал второй, превратилась в грязное месиво.

Топающие по нему солдаты выглядели жалко: сборище вымокших, вымотавшихся, оголодавших людей, которых гнали сквозь непогоду, чтобы быстрее соединиться с основными силами. О девяти метрах свободного пространства теперь приходилось лишь мечтать. Кое-кто уже громко кашлял, многие шумно сморкались. Славное времечко выбрали восточники: точно под начало влажного сезона, конец которому виделся не ранее середины сентября.

Одним пасмурным утром, когда стальные тучи накрывали небо до самого горизонта, а нескончаемая пелена дождя сгустилась до предела, разведчики первой манипулы встретили хвост растянувшихся дружественных сил. Чувствовал себя Верий препаршиво. Попытки организовать скопище солдат успеха не приносили. Неопытные октагинтурионы вносили дополнительную сумятицу противоречивыми приказами, и ему пришлось скакать вокруг своего воинства, как пастушьей овчарке вокруг овец.

За стоявшей руганью он едва слышал собственный голос, уже появились первые донесения о том, что небрежно уложенные на плечи копья ранили соседей. Потому отчёт передового отряда он сперва пропустил мимо ушей — забот и без того хватало. Однако вскоре колонна встала. Задние ряды напирали на передние, а те по какой-то причине копошились, как черви, на месте, создавая затор. Помаленьку давка усиливалась, легионеры теснили к деревьям, к слякотным лужам соратников, а те поносили всех почём зря.

Окончательно разъярившийся Верий где криком, а где и толчками принялся пробивать себе путь вперёд, игнорируя бурчание солдатни.

Причиной задержки оказалась обозная телега, которую со скользкой тропы повело в топкое месиво обочины, да так, что она встала точно поперёк дороги. Что хуже, передние колёса прочно увязли во временном болотце, а одно заднее вовсе слетело. Возле телеги бестолково суетился пяток солдат, в то время как похожий на выпавшего из гнезда птенца тессерарий хриплым басом требовал от всех подряд инструментов. Его призывы тонули в воплях измотанных мулов, которых нахлёстывал одуревший погонщик.

— Чтоб вас тьма подрала, какой недоумок послал вперёд повозку⁈ — Верий даже не старался выглядеть солидно, изведённый до предела царящей повсюду тупостью и заунывным хором в голове.

— Аве! — приветствовал его один из младших офицеров, пока двое других переругивались, тыкая пальцами в телегу, — Нокан Деметрий. Мы как раз решаем это маленькое затруднение…

Оправдания перекрыла новая порция криков. Только тогда Верий додумался всмотреться в покрытое потёками грязи лицо солдата и заметил, что оно ему незнакомо. Увидел и его заляпанную инсигнию. Седьмой легион.