Страница 18 из 26
Я вспомнил, какие события привели к появлению в моей жизни Восточной площади. Вспомнил — и сглотнул.
— А мне туда точно нужно?
В голове не укладывалось, что стоявшую передо мной девушку обрекли на прилюдную порку. Воспитанный в гуманистических традициях человека XXI века, я в глубине души верил, что никогда не столкнусь с подобным варварством, и всё ещё надеялся, что в последний миг обстоятельства обернутся в пользу Вероники. И страх перед её местью не влиял на это чувство: телесные наказания выглядели дикостью для личности, взращённой современной цивилизацией. Я почувствовал себя мерзко, ведь именно по моей вине ей придётся пройти через боль и унижение. И внутренний голос прошептал мне, что, увидь я самолично последствия своих обвинений, тяжесть вины умножится стократно.
Вероника недоумённо посмотрела на меня. Она перестала принюхиваться и пожала плечами.
— Мелочные люди всегда хотят видеть страдания других воочию, особенно если сами подготовили сцену для этого. Раз уж ты решил, что я заслуживаю нерациональной боли, пусть она хотя бы удовлетворит тебя.
Я не собирался подставлять Веронику. Чего я действительно хотел, так это сбежать от рыцарей Владыки. Впрочем, это признание могло вызвать куда больше проблем, чем решить. Вместо этого я спросил:
— Разве бывает рациональная боль?
— Разумеется. К примеру, во время длительного жертвоприношения в ритуале, когда жертву убивают медленно, чтобы напитать освобождающейся энергией начертанную фигуру. Боль в качестве инструмента или сигнала, а не цели — рациональна.
Только сейчас я осознал, что по-прежнему лежу на полу, и поднялся. Ступни кольнуло. Действительно… Я же проспал всю ночь в чересчур маленьких туфлях. Пугающие слова я решил пропустить мимо ушей. В конце концов, не могла же эта реальность настолько отличаться от Земли? Куда проще верилось в то, что она хотела выглядеть крутой, рассказывая с небрежным видом о зверствах.
— Собирайся, — повторила Вероника. Она не выглядела злой на меня или подавленной предстоящим наказанием. Странным образом она походила на старшеклассницу, на которую повесили заботу о бестолковом новичке из другой школы, когда перед глазами уже замаячили экзамены. Правда, старшеклассницы не носили на поясе кинжал и предпочитали юбки и рубашки, а не кожаные куртки, обшитые металлическими пластинами, и льняные штаны, — Переоденься в свою одежду. Королевских подарков следует избегать сильнее, чем королевского гнева. Рыцари Владыки не могут позволить себе оказаться в долгу у Аглокровиа.
Девушка скрестила руки на груди и выжидающе уставилась на меня.
— Э-э-э…
— Что?
— Ты не могла бы выйти?..
— Зачем?
— Чтобы я… переоделся.
Вероника нахмурилась.
— Что мешает тебе сделать это сейчас?
— В моей стране… девушки и парни переодеваются в разных местах, — подбирая слова, ответил я.
— Ты не в своей стране. Но… — она устало махнула рукой, — Поторопись. Не хочу задерживаться здесь дольше, чем необходимо.
Оставшись один, я переоделся. Сказать по правде, состояние что ветровки, что футболки было аховым, а о разношенных кроссовках и затёртых джинсах и заикаться не приходилось. После бархатного изящества камзола ходить в обносках удовольствия не доставляло.
В дверь осторожно постучали. Представить, что Веронику сковывали базовые нормы этикета, я не смог при всём желании, так что предположил, что это кто-то другой.
— Входите.
В комнату вошла Айра. Она остановилась у входа и коротко поклонилась. Бесстрастное выражение на её лице контрастировало с живыми бегающими глазами, которые внимательно изучали меня.
— Я пришла забрать вещи, одолженные господину.
Ничто не мешало сделать это после того, как я и Вероника покинули бы дворец. Однако я не стал задумываться над этим и просто пожал плечами. В конце концов, местные наверняка лучше разбираются в установленных ими порядках. На этой ноте наше общение не закончилось. Айра прошла в комнату, но вместо того, чтобы собрать вещи, развернулась ко мне. Казалось, нечто гложет её изнутри. Девушка заколебалась (хорошая выучка проиграла человеческому любопытству), прежде чем спросить:
— Господин отправляется с госпожой Вероникой?
Я кивнул.
— Как господин… смотрит на это путешествие?
Что я терял, сказав ей правду? Скорее всего, я видел Айру последний раз в жизни.
— Мне страшно. Очень, очень страшно.
Действительно ли черты служанки наполнила жалость?
— Прошу простить меня за дерзость расспросов. Пусть ваша дорога будет удачной, господин.
Снова обращение напрямую. Наверное, таким образом она поддерживала меня. Я не знал наверняка. Да и знал ли что-то вообще?
Она поклонилась, забрала камзол, туфли и брюки и удалилась. Я в последний раз проверил карманы, убедился, что взял смартфон и ключи — связующие нити между этим миром и Землёй, последний рубеж моего здравомыслия. Прощальным взглядом охватил я гостиную… и остановился на металлическом блеске, видневшемся из низины меж спинкой и телом дивана. Маленький нож для писем, наспех заточенное лезвие на безыскусной рукояти. Дар понимания. Дар сочувствия.
Вероника стояла в коридоре, постукивая носком ботинка по паркету. Стражник подпирал стену у дверного косяка и всем видом показывал свою незаинтересованность в происходящем. Его взгляд блуждал по расписному потолку, старательно избегая девушки, чьи красные радужки светились нетерпением. Я заметил, что ладонь стражника крепко обхватывала рукоять меча, а на лбу собрались крупные капли пота. Его нервозность передалась и мне. Я нащупал в кармане куртки нож. Металлический холод успокаивал, придавал уверенности — возможно, ложной, но оружие давало иллюзию того, что в нужный момент у меня будет шанс спастись.
Вероника закатила глаза, но говорить ничего не стала. Она развернулась и махнула рукой, призывая двигаться за ней. Я покосился в сторону стражника, однако он не двинулся с места. Я предположил, что на этом его служба — моя охрана — закончена, и пошёл за девушкой. За спиной раздался едва слышимый выдох облегчения. Рыцари Владыки обладали поистине демонической репутацией среди жителей Аглора. Положа руку на сердце, я считал её вполне оправданной.
— Ты не умеешь ездить верхом? — спросила Вероника.
— Нет.
— Плохо.
Я прищурился и нагнал девушку. Широкие коридоры позволяли идти бок о бок, а плестись следом, как послушная собачка, без возможности увидеть лицо собеседника, показалось унизительным. Вероника задумчиво покусывала нижнюю губу. Мысли её витали где-то далеко.
— Почему?
— Новые приказы говорят о том, что тебя нужно как можно быстрее доставить в Мадил. Чем раньше начнётся обучение, тем лучше… К тому же здесь становится небезопасно.
— В каком это смысле?
Вероника проигнорировала вопрос. Мы вышли из главного здания и направились к конюшням.
— У нас нет времени учить тебя езде. Значит… — Вероника почесала подбородок, — Либо придётся связать тебя и перекинуть через холку, либо нужно будет посадить тебя в седло, а самой держаться на крупе. Я склоняюсь к первому варианту. Второй выглядит слишком затруднительным.
— Что⁈ В каком месте он затруднительный?
— Мне будет неудобно, — она пожала плечами.
— Как насчёт меня? Тащиться мешком картошки, связанным по рукам и ногам, — это, по-твоему, верх удобства?
— Твоё удобство — не моя проблема.
Я обогнал Веронику и преградил ей путь, для весомости выставив вперёд обе ладони.
— Погоди-погоди, так не пойдёт! Никаких верёвок! Подумай… подумай, в каком виде я доберусь до Владыки? На то, чтобы прийти в себя, уйдёт не одна неделя! Уверен, я отобью себе всё тело, а руки и ноги сотрутся в кровь. Придётся отложить обучение, а это не то, чего хотят, э-э-э, главные.
Вероника скептически посмотрела на меня.
— С каких пор небольшая встряска мешает учиться? Или ты настолько слаб? Раз так… — она хмыкнула, — Я собиралась дать тебе основы, пока мы едем. Твоё превращение в овоща может этому помешать. Пожалуй, я подумаю. А теперь уйди с дороги, пока я не познакомила тебя с ближайшей клумбой.