Меж двух огней

Сегодня в тайное святилище вторгся посторонний. На облюбованной мной скамейке сидел подтянутый мужчина лет двадцати пяти. Он был чисто выбрит, а нос горбинкой в профиль роднил его с орлом. Орлиными были и глаза: хищное выражение в них контрастировало с дружелюбной ухмылкой компанейского парня. Выбеленные волосы и выставленный вперёд подбородок вкупе с линией скул напоминали о Ланде.

— Какая встреча! Такуми, если не ошибаюсь? Не присоединишься?

Мужчина поманил меня к себе. Я повернулся к Айре и увидел, как она оцепенела: все эмоции ушли из неё, заменённые профессиональной отстранённостью слуги.

Я приблизился к нему, но садиться рядом не стал.

— Нависать над собеседником во время разговора — верх бестактности, — сказал парень с прищуром.

— И всё же я постою.

Он не производил впечатления могущественного человека. Простой чёрный кафтан с длинными рукавами оставлял кисти открытыми, и на ладонях виднелись многочисленные мозоли, вероятно, от упражнений с мечом. Ссориться с ним я не хотел, но раздражение от нежданной встречи дало о себе знать.

Парень пошевелил пальцами, меж которых пробежала белёсая вспышка, и меня буквально вжало в скамью. К сожалению, развернуться я не успел и въехал лбом в её спинку. Маг терпеливо дождался, пока я закончу ругаться и сяду — на изрядном расстоянии от него.

— На твоём месте я бы не был таким несговорчивым. Неофитам следует выполнять то, что им прикажут старшие. Меня зовут Аладиларий, для краткости — Ал.

Я сделал пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

— Что это было? На тво… ваших пальцах. Магия?

— Аспект Подавления и аспект Перемещения. Подавление — чтобы твоя воля не помешала заклинанию, Перемещение — чтобы пригласить тебя для разговора.

Выглядело это отнюдь не как приглашение, но я воздержался от комментариев. Столкновение со скамьёй болезненно отдавалось в шее, и повторять материал для закрепления в ближайшее время не требовалось.

Ал почесал щёку.

— Хорошо, что ты это увидел, ещё лучше, что спросил. Любопытство — первый шаг к знанию. А наблюдательность необходима для того, кто хочет жить долго. Однако, если ты задаёшь такие вопросы, Вероника ещё не начала заниматься тобой.

— В каком это смысле?

— В прямом. В отношениях между мастером и учеником каждый приобретает бесценный опыт, и Веронике наставничество помогло бы перейти на новый уровень — если не силы, то общения с людьми.

— Я не это имел в виду. С какой стати ей меня учить?

Ал выглядел пойманным врасплох. Какое-то время он моргал, словно не понимая сути вопроса, затем ответил:

— Ты думаешь, что стать полноценным рыцарем Владыки можно без тренировок? Поверь, тебя ждёт немало открытий на этой стезе. Лично я советую загодя приготовить тазик или ведро, когда вы перейдёте к практической части.

— Я ещё не подданный Владыки. Это должна решить комиссия.

Ал поднял палец. Я с подозрением посмотрел на него, ожидая новой вспышки.

— Именно! И слушание состоится завтра в полдень. Все члены в сборе, включая меня. В сущности, дело уже улажено, остаются формальности. И вот о формальностях я хочу поговорить с тобой.

Он доверительно понизил голос.

— Дело в том, что на слушании тебя спросят, выдвигаешь ли ты претензии Веронике из-за нападения на тебя. Я прошу, чтобы ты ответил отрицательно. Это сэкономит нам всем немного времени и позволит тебе быстрее попасть в замок Владыки для полноценного обряда инициации. В вопросах обучения невозможно начать слишком рано. К тому же твои способности, увы, находятся на посредственном уровне, а каждая секунда, потраченная впустую, уменьшает их ещё больше. Чем раньше маг раскроет свой дар, тем сильнее он будет. С возрастом искра таланта затухает, если вовремя не раздуть её в яркое пламя. Я слышал, идея стать неупокоенным тебя не привлекает, а значит, смысла доводить до этого нет. В конечном счёте, рыцари — намного более гибкие инструменты Владыки, чем остальные подданные, а гибкость подразумевает изрядную степень свободы в своих действиях.

Ал доверительно хлопнул меня по плечу. Для этого ему пришлось вытянуться, потому что за время диалога я отодвинулся ещё дальше, уткнувшись в подлокотник скамьи.

— Даже если ты предпочтёшь не выполнять мою просьбу, мало что изменится. Конечно, Вероника может обидеться… Хотя она не такой человек, чтобы обижаться на мелочи. Но как её куратор я попросту не могу проигнорировать возможность облегчить ей жизнь. Бесцельные страдания огорчают любого, кто знает цену боли.

Он поднялся на ноги.

— Подумай над моими словами, Такуми. И хорошей прогулке тебе и твоей спутнице.

С этими словами он беспечно удалился. Я подошёл к Айре, которая заметно расслабилась, превратившись из застывшей куклы обратно в человека. Но в глубине её глаз прятался страх. Скорее всего, она услышала разговор целиком или хотя бы его часть. С учётом того, какими представлялись рыцари Владыки жителям Аглора, я мог выглядеть для неё монстром, готовящимся вылупиться.

— Кто это был?

Служанка отвела взгляд.

— Один из проклятых. Высокопоставленный… и у него сложное имя. Прошу господина простить меня, это всё, что я знаю.

Вот мы и вернулись к тому, с чего начали. Дальнейшее общение не задалось, и через час я отпустил Айру, чтобы вернуться в свои покои. У меня появились темы для размышления. В груди зрел ком тревоги.

Глава 8

Всю ночь я ворочался в обширной постели, не в силах заснуть. Иногда я вставал и прогуливался по покоям, хотя, пожалуй, прогулки эти походили скорее на метания зверя, запертого в клетке. Мозг лихорадочно работал в попытках найти выход из ситуации.

Очевидно, я не хотел превращаться в монстра, которого боялись и ненавидели люди. И всё более очевидным становилось то, что проводить время в компании подобных монстров было откровенным безумием. Оставалось понять, каким образом избежать цепких лап Ала и успешно вырваться из-под алого взора Вероники. К сожалению, я ничего не смыслил в законах Аглора в целом и Соглашении в частности, чтобы отыскать лазейку, которая гарантировала бы службу королю или хотя бы свободу. На крайний случай имелся запасной план, однако действенность его вызывала сомнения.

От тяжёлых размышлений оторвала боль в тыльной части ладони. Оказалось, я так сильно обхватил одной рукой другую, что до крови расцарапал её. Поморщившись, я помассировал закрытые веки и в очередной раз улёгся в постель, надеясь, что сон избавит от мучений неопределённости.

Уставший организм быстро провалился в забытьё. Впрочем, его прогнал кошмар, о подробностях которого я забыл, как только проснулся от собственного крика. Такими обрывками и запомнилась ночь: череда кратких провалов, в которых жили скверные сновидения, и тревожного бодрствования.

Утром я едва заставил себя съесть завтрак. В рот не лезла ни яичница с беконом, ни салат, а от свежевыжатого сока едва не стошнило. Сердце с каждой секундой стучало сильнее и сильнее, и, когда в дверь постучали, я едва не подскочил с дивана.

Пришёл человек, которому поручили сопроводить меня к комиссии. Вместо уже привычной Айры передо мной предстал незнакомый слуга в чёрно-зелёной ливрее. Бесстрастие на его лице, тронутом старением, навевало мысли о манекенах или восковых фигурах. В руках он держал стопку одежды, на вершине которой лежали остроносые туфли.

Видимо, посетить официальное мероприятие в джинсах и футболке, потрёпанных неумелыми стирками (отдавать вещи я не хотел, ибо они напоминали о доме), мне было не суждено. Я переоделся в замшевый кафтан и свободные брюки, на удивление хорошо севшие на меня, натянул туфли. Они чуть-чуть жали. Терпеливо дождавшийся конца переоблачения слуга двинулся уже изученными коридорами западного крыла к центральной части поместья. Я нисколько не удивился, услышав за спиной знакомый лязг.

Центральное крыло заметно отличалось от западного. Коридоры здесь были выше и просторнее, а ковровые дорожки — шире и мягче. Висевшие повсюду свечные канделябры уступили место шарам размером с кулак, которые испускали ровный мягкий свет. Шары крепились к стенам бронзовыми держателями, выполненными в форме человеческих кистей. Паркет, начищенный до зеркального блеска, сверкал, и, скорее всего, по нему можно было прокатиться. По понятным причинам делать этого я не стал.