Страница 7 из 9
Нет, все еще не время раскисать.
Ведь было совершенно непонятно, как в теле одной из сестер оказалась при этом я. И как мне теперь жить дальше. Жилья нет. Сколько денег осталось на карте после перевода бабке из Песье — неясно. Других родственников у Ирины и Марьяны Березиных, судя по всему, не было. А может, и были, но они с ними не общались.
Отложив телефон в сторону, я наклонилась над малышкой. Смогу ли я отдать ее кому-то? А если не отдавать, смогу ли я оставить ее? Будет ли ей так лучше?
В голове вдруг вспыхнул безумный план. А что, если выдать ее за свою дочь? При мысли об этом даже сердце забилось чаще. Я закусила губу, сомневаясь и в то же время отчаянно желая, чтобы это сбылось.
Мол, куда сестра уехала, не знаю, а я вот родила. На учете по беременности не состояла, рожала дома…
По крайней мере, своего оставить будет куда проще, чем взять опеку над ребенком, пусть и сестры, не имея при этом ни жилья, ни работы. А там… получу какие-нибудь пособия, причитающиеся выплаты, потом уже разберусь, что же такое со мной произошло и почему я сейчас чувствую себя так, словно попала в какое-то кривое отражение собственного мира.
Когда малышка проснулась в следующий раз, я уже успела не по одному кругу обшарить все сайты с продажей вещей из рук в руки и даже нашла несколько хороших объявлений прямо тут, в Лебяжьем. Продавали детскую одежду, как раз на таких младенчиков, как у меня.
Если мне придется идти с ребенком по инстанциям, чтобы зарегистрироваться, то нужно, чтобы малышка выглядела не как украденный нищенкой ребенок, а как любимая желанная дочь матери-одиночки.
Позвонив по нужному номеру, договорилась, что принесу в оплату две пачки подгузников нужного размера и марки. По крайней мере, за памперсы я, если повезет, смогу расплатиться картой, а вот единственные наличные — пока лучше поберечь.
Все прошло даже лучше и спокойнее, чем я предполагала. Поселок был маленький, так что из конца в конец добежать можно было минут за десять-пятнадцать. Укутав маленькую в одеяло, смогла и сходить до магазина, и выменять нужные вещи, так что к концу дня у меня уже было все необходимое на первое время. Пара распашонок, пара трикотажных комбинезончиков, теплый осенний костюмчик и даже, хвала всем богам, собственная пачка подгузников.
Ужин заказала в том же хостеле, где остановилась. Быть может, это было чуть подороже, чем пытаться заварить самой какую-нибудь лапшу быстрого приготовления из магазина, но раз уж я теперь стала кормящей матерью, лучше было питаться более здорово.
«Завтра утром уже буду разбираться с тем, как получить документы», — мысленно пообещала я себе, засыпая рядом с малышкой.
***
Приподнялась на локтях от странного шороха в коридоре. На улице светил фонарь, и от растущих у хостела деревьев по комнате гуляли странные причудливые тени.
Встала с кровати, подошла к двери, приложив к ней одно ухо.
— Я чувствую, ты там… — прошелестело за дверью. — Слышу твое дыхание.
Испуганно дернулась, отступая на шаг, зажала моментально вспотевшей ладонью рот. Кто это? Опять эта тень, что преследовала меня раньше?
— Нет, стой… — в шепоте проскользнули умоляющие нотки. — Не отдаляйся. Мне плохо без тебя, ужасно плохо…
— Кто это? — дрожа от волнения, спросила я. — Зачем вы меня преследуете?
— Я преследую? — голос вдруг расхохотался. — О, нет, нет, нет, нет, нет… Это ты меня преследуешь, снишься мне. Ты мое наваждение, мой самый сильный наркотик, моя самая большая слабость, ты — моя…
Тяжело сглотнула ставшую вмиг вязкой слюну. То, с какой страстью говорил этот человек, что-то переворачивало внутри, грудь сдавливало от зашкаливающих эмоций.
Что-то вроде прыжка с высоты в воду, когда от ужаса захватывает дух, но вместе с тем тебе нравится этот ужас и хочется испытывать его снова и снова.
Я не знала ни кто там за дверью, ни как он выглядит, мне было безумно страшно и одновременно… интересно? И это глупое любопытство заставляло меня отвечать:
— Как вы нашли меня здесь?
— Ты слушаешь, что я говорю, или нет, глупая девчонка? — неожиданно рассвирепел незнакомец и вдруг ударил по двери так, что у хостела затряслись стены. — Это же ты мне снишься!
«Снюсь?» — эта мысль эхом прокатилась по сознанию, а затем я наконец открыла глаза и действительно проснулась.
Глава 5
Нужно было вставать. Третий день в постели сводил Мирослава Барса с ума, но он держался, хотя знал, что могло ему помочь. И это нечто так манило, звало…
Просто протяни руку, и вот оно — облегчение, освобождение, сладкий восторг, проникающий в каждую клеточку его истерзанной души.
Выпустить проклятье, позволить ему победить снова. Ведь иначе он просто не сможет встать. Но какое же отвращение при этом вызывает мысль о том, что после он увидит в зеркале ванной свое искаженное тьмой отражение, вызывающее только ненависть.
А ведь когда-то он смеялся над этим. Считал, что ему даже повезло, что проклятие делает его сильнее. Но тьма ничего не дает даром. Чем большую силу он использовал, тем большую ломку испытывал. И теперь докатился до того, что проклятье было ему нужно, даже чтобы просто встать с постели.
До чего же он докатился…
Мирослав приподнял руку, по кончикам пальцев струился черный, едва заметный дымок. Стоит только пожелать, и он сможет ухватить его, раскрутить посильнее, исполнить задуманное.
В дверь тихо постучались.
Мирослав тут сжал руку в кулак, с силой стискивая зубы. Нет, он не будет этого делать. Если и использовать проклятую силу, то с умом, рачительностью и скрупулёзным расчетом. Не повезло один раз, повезет в другой. Он найдет способ избавиться от этой дряни, так или иначе.
Не дождавшись ответа, в комнату буквально на цыпочках с приклеенной на лицо вежливой улыбкой зашел Антон. Парень дрожал, как лист на ветру, но все же занес в комнату поднос с кофе и вазочкой с печеньем.
Мирослав скривился при виде помощника, но запах кофе был слишком хорош и хоть немного, но прояснял мысли, чтобы выгнать Антона прямо сейчас.
— Положи сюда.
— Да, конечно, Мирослав Мстиславович, — парень старался, даже чересчур, это было заметно в каждом его движении, жесте. Боялся не угодить, сболтнуть лишнего. С одной стороны, было приятно, а с другой безумно раздражало.
— Деньги на счет поступили?
Вопрос явно выбил помощника из колеи, но тот быстро взял себя в руки.
— Да, еще вчера, от той фирмы, про которую вы говорили. И сегодня был второй платеж от физлица, на сумму… — он задумался на мгновение, а затем бойко отрапортовал: — Четыре миллиона четыреста тридцать тысяч.
Мирослав прикинул, сколько всего получилось денег, и мысленно сделал несколько расчетов.
— Хорошо, нужно будет провести все, что есть, через вторую мою компанию, чтобы обналичить. Обратись к Наталье, она бухгалтер, знает, как это делается. Потом берешь весь нал и дуешь с ним в эту шарагу имени Хандошкина.
— Мирослав Мстиславович… — улыбка сползла с лица парня, как растекшаяся от воды краска. Нижняя губа дрогнула, будто тот и впрямь мог заплакать. — Мирослав Мстиславович, пожалуйста, я готов все что угодно для вас сделать, вы же знаете, как я вам признателен, но прошу вас, не заставляйте меня…
Мирослав нахмурился и потряс головой, словно бы это могло помочь ему восстановить слух. Ему ведь послышалось, да?
— Я не совсем понял, — он чуть понизил голос и добавил в него мелодичности, как делал всегда, когда общался с клиентами. На тех такая манера действовала гипнотически: — Радость моя, повтори, что ты сказал? Что мне не надо заставлять тебя делать?
— Идти в театр, — Антон произнес это едва слышно, на выдохе.
— А ну повтори! — неожиданно сам для себя гаркнул на него Мирослав.
Да как он смеет?! Он что, не понимает, что ему физически необходимо то лекарство, что производит чертов баран?! Ему что теперь, ради того, чтобы не ранить чужие чувства, курьерскую службу нанимать, чтобы отправить тридцать миллионов мелкими купюрами в одну сторону и довезти бесценную жидкость, способную хоть ненадолго помочь ему, в другую?!