Страница 9 из 9
Животных я любила, и как биолог, и как человек. И была категорически против того, чтобы собак держали на цепи, как это до сих пор иногда делают в деревнях. Потому случайно услышанный разговор заставил поднять голову.
— Так ладно бы еще вознаграждение обещали. А тут «вознаграждение не гарантируем». Пусть сами своего шелудивого ищут, а не писульки клеят, только забор портят, — продолжала возмущаться женщина в красном платке.
«Может быть, собака потерялась у старушки какой-нибудь, у которой просто нет денег на вознаграждение», — подумалось мне, но вслух я ничего не сказала.
Вместо этого решила сама взглянуть на «клыкастую морду». Каково же было мое удивление, когда, выйдя из остановки, я посмотрела на забор.
Женщины стояли рядом с тем самым объявлением о поиске завхоза, которое я видела вчера, и тыкали в него пальцами.
На всякий случай обшарила глазами всю линию забора, но других объявлений не было.
— Подскажите, пожалуйста, — обратилась я к той, что была в платке. — А где вы про собачку увидели, а то я заметила овчарку, которая одна гуляла около гостиницы. Может быть, как раз та, которую ищут.
— Глаза разуй, — невежливо буркнула женщина в ответ и ткнула пальцем в забор. — Тут что, по-твоему?
По-моему, там было крупными буквами написано, что ищут завхоза, но, похоже, считала так я одна.
— Заборы только портят своим зверьем, — вторая женщина, тем временем, сорвала объявление и, скомкав, выбросила прямо на асфальт. — О, пойдем, Люба, наш автобус.
Я же поморщилась от такого наплевательского отношения к окружающей среде. Ну не понравилось, висит в неположенном месте, так зачем кидать на землю? Тут же урна в полуметре от тебя!
С малышкой наклоняться было неудобно, но я все же подобрала скомканную бумагу, чтобы хотя бы самой ее выбросить.
А когда выпрямилась обратно, так и застыла на месте. Скомканный лист выпал из ослабевших рук. На заборе снова висело то же самое объявление.
«Школа-интернат ищет завхоза».
Передернула плечами, ощущая неприятный зуд между лопаток. Живот свело легкой судорогой. Это чья-то шутка?
Покрутив головой, нашла выпавшую из рук бумагу, судорожно развернула успевший запачкаться лист. Он был девственно-чистым.
Выбросив его в урну, я снова вернулась к объявлению. В этот момент к остановке подъехал автобус номер четыре. С громким стуком открыл дверь. Двигатель принялся натужно тарахтеть.
Чуть поколебавшись, сорвала бумагу с забора, сунула к себе в карман и поспешила забраться в автобус. Свободных мест внутри салона было много, так что примостилась я около окна, проверила малышку, поправила на ней шапочку.
Уже отъезжая от остановки, взглянула на забор — объявление снова висело там.
«Чертовщина какая-то…» — подумала про себя, сглотнув. Впрочем, учитывая все, что успело уже со мной произойти за последние двое суток, должна ли я удивляться?
Автобус тронулся, и я с жадным любопытством стала выхватывать все детали, все мелочи, что попадались на пути.
Это было похоже на детскую игру, когда в двух одинаковых картинках надо найти отличия. То, что я вижу, и то, что осталось в моей памяти. Только тут я не знала, есть эти отличия, или, может быть, все это просто игра моего воспаленного воображения.
Вот плакучие березы со свисающими вниз ветвями, один из самых распространенных видов, вот красный дуб, породу которого легко определить только осенью, когда его темно-зеленая листва становится ярко-красной. Вроде бы деревья как деревья, ничего необычного.
И люди между этими деревьями ходят самые обычные. Торопятся по своим делам, одетые по погоде и не очень. И, тем не менее, было в этом что-то незнакомое, странное. Да еще вдобавок внутри поселилось ощущение подвоха, какого-то обмана. Я словно ждала и сама искала его.
«Алмаз-мед» оказался большим красивым зданием почти в центре города. Крышу венчали декоративные башенки, рядом, несмотря на осень, продолжали пышно цвести клумбы.
Малышка уснула в автобусе, и оттого я немного поколебалась, входить мне сейчас или нет. А вдруг шум внутри ее разбудит?
Но внутри оказалось тихо. Стойка регистрации, несколько приветливых и улыбчивых администраторов.
— Здравствуйте, — негромко обратилась я к ближайшей ко мне девушке. — Подскажите, пожалуйста, я звонила сегодня по поводу того, что рожала дома, и теперь мне нужна справка от гинеколога, для того чтобы зарегистрировать ребенка.
— Да, конечно. Раздевайтесь, надевайте бахилы и можете проходить в тридцать третий кабинет.
С каждым шагом к кабинету я нервничала все больше и больше. На что я вообще надеюсь? Гиблый план! Дурацкий.
Вот только пока мозг паниковал, ноги уже принесли меня к двери с нужной табличкой, а руки дернули за ручку. Та оказалась такой острой, что я чуть не поранилась об нее.
— Здравствуйте, — заплетающимся от страха языком произнесла я.
«Соберись, тряпка! Увереннее давай. Представь, что это восьмой «Б», и им нельзя показывать слабину», — мысленно прикрикнула я на себя и тут же расправила плечи.
— Я не состояла на учете по беременности и рожала дома, а теперь мне нужна справка для ЗАГСа, чтобы получить свидетельство о рождении на малышку, — уже безо всякой запинки выдала я заготовленную легенду.
— Ох-ох-ох… — неодобрительно покачала головой доктор в белом халате. Это была довольно молодая на вид женщина с выкрашенными в черный волосами и ярко-красным цветом губной помады. — Как же вы так?.. Что ж, можете положить ребенка на кушетку, а сами раздевайтесь.
— Да, конечно, — улыбнулась я и подошла к кушетке.
Мысленно попросив у малышки прощения, я ее ущипнула за ручку.
Кабинет моментально огласил истошный вопль.
— Ох, простите, можно покормлю тут ее у вас? Иначе она не успокоится… — кормить при чужих людях не очень хотелось и сильно смущало, но это, по крайней мере, могло убедить гинеколога выдать мне справку.
«Маша, это врач! Не стесняйся!» — скомандовала себе, расстёгивая кофту.
А сама, тем временем, ущипнула малышку еще раз, чтобы та отказалась от молока и продолжила кричать.
— Ох, наверное, у нее опять животик болит. Это надолго… простите, пожалуйста… Может быть, вы мне так справку дадите? И я пойду, а то там, наверное, уже очередь, и мы всю больницу переполошили.
«Солнышко мое, как же мне стыдно!»
— Сейчас я позову сюда неонатолога, она быстро ее успокоит, дадим капельки, — невозмутимо проворковала гинеколог, улыбаясь своей ярко-красной улыбкой.
По спине прошелся холод, ноги и руки начало покалывать как при онемении.
«Вот черт! Да дай же ты мне эту справку!»
— Простите, у меня денег в обрез, я и на этот прием с трудом насобирала. Боюсь, неонатолога я не потяну.
А малышка, тем временем, вошла во вкус и от крика даже покраснела, напряглась, поджимая к себе ножки, словно и правда у нее что-то болело.
— Ой, не волнуйтесь. Мы, женщины, должны проявлять солидарность. У меня у самой дочери два годика всего. Я же понимаю, что вам нужна помощь, помню, как сама еще недавно так же мучилась.
«Какая к черту солидарность? Ты врач платной клиники! Дай мне справку, сдери с меня деньги и выгони из кабинета!» — мысленно я уже несколько раз прокляла доброту этой женщины.
— Сейчас я быстро сбегаю. А потом мы вас осмотрим, — она торопливо встала на ноги. — Если рожали дома, могли быть осложнения, матка плохо сократилась, или остатки плаценты не вышли. Как я вас отпущу без заключения? Вдруг вам потом плохо станет? В общем, я быстро, не переживайте.
Дверь за ней захлопнулась, и одновременно с этим малышка резко замолчала, смотря на меня слегка обиженно, будто спрашивая: «Ну что, удался спектакль?»
— Не удался. Валим отсюда, — прошептала я, быстро застегнув блузку и выскочив в коридор.
Пошатнувшись на повороте, задела рукой острую ручку на двери и зашипела от боли. Опустила мимолетный взгляд, чтобы оценить ущерб — содрала кожу на запястье, даже кровь пошла.
«До свадьбы заживет», — подумала, моментально забывая об этом.
Конец ознакомительного фрагмента.