Фабрика мертвецов

Воцарилась тишина. Митя окинул внимательным взглядом всех троих: у ног каждого стояли дорожные саквояжи — большого количества вещей в них не вместишь, но смена белья да запасные штаны как раз войдут. За спиной у Штольца-старшего красовалась его секира, а герр Лемке держал чемоданчик с инструментами. Привычная трубка торчала у него во рту, и он так стискивал чубук зубами, что казалось, вот-вот разгрызет.

— Простите… я не понимаю, — сдался отец.

— Анна Владимировна отказала мне в чести и дальше быть ее супругом. Она расстается со мной и… собирается вновь выйти замуж, — очень сдержанно пояснил Свенельд Карлович.

— Но… как же… развод… — растерялся отец. — Это ведь такой скандал!

— Поскольку я не собираюсь как бы то ни было противиться ее решению, думаю, большого скандала удастся избежать, — пожал плечом Свенельд Карлович. Только вспыхивающие на скулах алые пятна давали понять, чего ему стоила эта механическая размеренность речи. — Однако же в связи с… такими неожиданными изменениями в нашей жизни я вынужден обратиться к вам с просьбой, Аркадий Валерьянович. Не могли бы мы… у вас погостить? Простите великодушно, но я напрашиваюсь на довольно длительный срок, пока не отыщется место управляющего. К сожалению, я оказался несколько… непредусмотрителен, и даже снять комнату для нас с Ингваром, увы, не имею возможности. Обещаю в свою очередь не докучать и всячески помочь с приведением поместья в порядок, пока мы здесь.

— Но… но это невозможно! — вскричал отец. Угол рта у Свенельда Карловича едва заметно дернулся, а в глазах мелькнула безнадежность. Митя посмотрел на отца с удивлением. — Господи, что я говорю! Конечно же, гостите, сколько вам угодно, и не обременительно вовсе, наоборот, для нас это только удача, знали бы вы, как мы с Митькой замаялись тут вдвоем… Я хотел сказать, это же невозможно… вот так… Вы столько сил вложили в поместье! Я тут человек новый, но даже я знаю, что без вас имущество Анны Владимировны было бы продано за долги… Да один скифский клад, что вы нашли, стоит огромных денег! Что бы вы там не решили в пылу обиды, но Петр Родионович просто обязан возместить…

— Петр? Причем тут младший Шабельский? — Свенельд Карлович сперва удивился, потом понял и помрачнел.

— Простите… — в очередной раз извинился отец — на него, не привыкшего расшаркиваться даже перед знатнейшими семействами, сейчас было жалко смотреть. — Но я думал… знаки внимания, которые поручик оказывал Анне Владимировне…

— Анна Владимировна выходит замуж за Лаппо-Данилевского Ивана Яковлевича, — сухо отрезал Штольц. — Он не собирается предлагать, а я просить какого бы то ни было… возмещения. Да ему и не с чего. После свадьбы заводик кирпичный ставить собрался, глина обратно нашлась.

— Едва паро-боты увести смогли! — звенящим от обиды голосом отчеканил Ингвар. — Хотя один брат еще до свадьбы купил, а второй и вовсе герра Лемке!

— Герру Лемке лучше бы вернуться. С нашим будущим все неопределенно, а его контракт обязывает любого владельца поместья предоставить ему стол и жилье… — начал Свенельд Карлович, но что механик лишь глухо ругнулся по-немецки да гневно стиснул чубук трубки зубами, давая понять: о возвращении не может быть и речи.

Вновь повисла тишина… А потом Митя расхохотался.

— Простите… — вслед за отцом присоединяясь к благому делу извинений, Митя стряхнул с ресниц выступившие от смеха слезы. Усмехнулся в перекошенную возмущением физиономию Ингвара и повторил: — Простите… Я вовсе не над вами смеялся, Свенельд Карлович. Просто… умиляет оборотистость господ Данилевских: в одном потеряют, в другом наверстают.

Отец скользнул по нему взглядом и промолчал. После кошмара в доме Бабайко он спрашивал, кем же был сбежавший сообщник, и Митя даже ответил, но получил только тяжкий вздох: то ли отец опять не поверил… то ли не знал, что делать с этими сведениями. Единственный арестованный — исправник, бил себя в грудь, каялся и обвинял во всем Бабайко с семейством, не упоминая больше никого. Может, и впрямь не знал.

— Свенельд Ка-арлович… — вдруг протянул отец, и глаза у него хитро блеснули. — А зачем вам, собственно, искать место управляющего? Я, конечно, понимаю, что наше поместье вконец запущено, но… хотя бы без долгов. Я с советами лезть не стану — не понимаю ничего в управлении имением, да и жить нам с Митькой все равно придется в Екатеринославе — служба! Выдам вам полную доверенность на ведение дел, жалованье, обычное для управляющего. Аренда ваших паро-ботов и труды герра Лемке оплачиваются отдельно. — Отец еще мгновение подумал. — И еще процент от доходов с имения, когда таковые появятся. Жить вам, правда, придется здесь, — он огляделся, — но надеюсь, до зимы хотя бы часть дома удастся привести в порядок… А Ингвар ведь в Екатеринославе учится, верно? Поселится у нас…

«Это еще зачем?» — только что радостно кивавший Митя скривился.

— Я лучше с братом… помогать… — ответно скривился Ингвар.

— Закончить курс — обязательно, — строго откликнулся Свенельд Карлович, но сразу видно было, что думает он вовсе о другом. — Цеха… те самые… винокурню, кирпичный, особенно кирпичный, — глаза Свенельда Карловича мстительно сверкнули, — тоже передадите в мое управление?

— Да их бы вовсе снести надо, — растерялся отец. — Незаконные ведь… И работать там больше некому.

— Кому работать, я найду: не мертвых бесплатно, а живых и за жалование, но прибыль все одно будет. Там ведь и готовый продукт остался. А узаконить не так уж сложно… вы же все-таки начальник губернского Департамента полиции, — усмехнулся Свенельд.

— Скажут, служебным положением пользуюсь… — задумался отец.

Митя чуть не взвыл: само ведь в руки идет, а отец… с его чистоплюйством они вмиг разорятся, никакой Свенельд Карлович не поможет!

— А так скажут: пользоваться не умеешь, решат, что новый начальник глуп и начнут вертеть аферы одна другой хлеще, в полной уверенности, что их никто не поймает! — аж проскрипел он, настолько горло перехватило от злости. И тут же махнул рукой: — Зря я это сказал… Теперь ты точно цеха снесешь.