Фабрика мертвецов

Пролог. Сумерки в степи

ПРИЗЕР КОНКУРСА "Я — ВЕДЬМАК" 2020, ПРИЗ ОТКРЫТОГО ЧИТАТЕЛЬСКОГО ГОЛОСОВАНИЯ И ПЕРВЫЙ ПРИЗ КОНКУРСА ИЗДАТЕЛЬСТВА "РОСМЭН" В НОМИНАЦИЯ "ФЭНТЕЗИ. МИСТИКА. ХОРРОР" 2021

Шшшарк — шмяк! Шшарк — шмяк!

Комья земли взлетали над кромкой берега и звучно шмякались на громоздящуюся у самого края изрядную кучу.

Человек остановился, посмотрел на уже клонящееся к закату солнце и снова принялся рыть. Лопата по самый черенок вгрызлась в береговой склон, вываливая прямиком на сапоги толстый, влажный пласт красноватой земли. Мужчина воткнул лопату в склон, нагнулся и принялся разминать эту землю в руках, внимательно рассматривая комки на ладони.

— Ну во-от! — удовлетворенно прогудел он. — Я же говорил, что найду! «Нету, нету…» — Он явно передразнил кого-то. — Искать надо уметь… а не сразу жалобы слать. Тоже мне, жалобщик! Еще извиняться колбасника заставлю, всенепременно! — Мужчина покивал сам себе, снял картуз с лаковым козырьком, по-простецки утер лицо рукавом косоворотки.

Шлеп!

Ком земли шмякнулся ему прямиком на темечко.

Человек замер в растерянности, медленно поднял руку, пощупал… пальцы влезли в противное и мокрое, размазывая землю по коротко стриженым волосам. Выругался и принялся оттирать голову не первой свежести платком. Отряхнулся и потянулся за лопатой…

Шлеп!

Прилетевший из-за кромки берега новый ком угодил ему в спину.

— Хи-хи! — в застоявшемся летнем воздухе тихо прошелестел смех.

— Это кто там озорует? — выпрямляясь, рявкнул человек. — Ужо я вас! — И, опираясь на лопату, полез по склону наверх.

Лопата легла на край берега, следом выбрался ее хозяин. Отряхнул ладони, огляделся… Темно-красное закатное солнце расчертило поросшую жухлой травой степь кровавыми полосами. В сгустившихся черных тенях, тесно-тесно прижавшись друг к дружке, застыло двое ребятишек, мальчик и девочка лет десяти.

— Ваша работа? — отряхивая испачканную косоворотку, вопросил человек — хотел грозно, но вышло скорее добродушно, в уголках рта дрогнул смех. — Давно батька ремня не прописывал? Глядите у меня, буду вам заместо отца родного! — демонстративно берясь за пряжку ремня, он шагнул к детишкам.

Мир дрогнул. Багровые полосы заката разлились, словно где-то там, наверху, из перехваченного ножом горла хлынула кровь, захлестывая землю. Мужчина испуганно зажмурился… а когда открыл глаза, детишки, все так же прижавшись друг к другу и сдвинув головы, точно шептались на ходу, убегали прочь.

— Эй! — Человек невольно шагнул следом за ними. Всыпать шутникам уже не хотелось, его охватила смутная тревога. — Куда вы, дети? — Он опять шагнул за детишками… и остановился, как вкопанный.

Дети не бежали, они скользили, плавно, точно их нес пробежавший над степью ветерок. Ярко-синие метелки степного шалфея не качались, когда за них цеплялись полы длиннющих домотканых рубах. Детишки медленно перетекали из багровых полос заката в черные тени и, постепенно разгораясь, их окутывал серебристый ореол.

Человек судорожно, рывком, сделал еще шаг — будто его дернули за невидимую веревку. Лицо его стремительно бледнело, словно лоб и щеки осыпали мелом. Снова рывок — нога зависла на полушаге, и со стороны могло показаться, что человек отчаянно боролся с собой. Крупная капля пота прокатилась по виску, повисла и упала на землю. Мужчина выгнулся назад, будто стараясь растянуть захвативший его незримый аркан, и — банг! — что-то неслышно лопнуло, и он с размаху сел в пожухшую траву. С хриплым вздохом вскочил, повернулся и ринулся прочь — бежать, бежать, подальше отсюда…

Мальчик и девочка стояли у него за спиной.

Прижавшись голова к голове, они пристально и неотрывно глядели на него сквозь зашитые суровой ниткой веки. От этого слепого взгляда из груди мужчины вырвался стон. Лунное сияние вокруг детишек разгоралось все ярче, его сполохи тянулись к человеку, как щупальца невиданной твари. Леденящий холод дохнул в лицо, человек отчаянно закричал… Безумный, туманящий голову ужас точно стегнул его по ногам, заставляя прыгнуть в сторону.

— Нет-нет-нет! Оставьте меня! Убирайтесь! Не-ет!

Он побежал, упал, вскочил снова и, завывая от ужаса, ринулся прочь, обратно, к берегу и узкой ленте реки.

— Пошел дядя покопать… — прошелестел над степью призрачный детский голосок.

Ногу болезненно дернуло, будто она вдруг угодила в скрытый капкан, и человек с размаху рухнул в пыльную степную траву. Яростно рванулся — и заорал, пронзительно и страшно, перекрывая стрекотание проснувшихся в сумерках цикад.

На щиколотке его сжимались пальцы. Рука торчала из земли, а сами пальцы были белыми, голыми… костяными. Медленно, точно наслаждаясь мучениями жертвы, они сжимались все плотнее, сильнее… И выросшие на кончиках пальцев когти вспороли сапог.

— Песка-глины поискать… — подхватил второй детский голосок.

Слова считалочки гуляли над степью, сливаясь с нарастающим воем ветра.

— Не-ет!

Человек отчаянно бил второй, свободной ногой. Хрясь! Хрясь! Хрясь! Толстый каблук сапога молотил по косточкам скелета, пальцы ломались один за другим, но не разжимали хватку. Наконец большой палец с хрустом отвалился, мужчина рванулся еще и выдернул ногу из сапога. Подвывая, он на четвереньках устремился к брошенной у берега лопате.

— Мертвячок вдруг вылезает… — хором прошелестели детские голоса.

Земля вспучилась, сквозь нее, как сквозь толстое покрывало, проступили контуры рук, ног, головы… Потом земля осыпалась и голый пожелтевший скелет сел в неглубокой яме. Поднялся, пощелкивая суставами, и ринулся в погоню за живым.

Человек обернулся, заверещал и с удвоенной скоростью кинулся к лопате. Скелет на миг припал к земле, а затем прыгнул, вытянувшись в струнку, как выпрыгивающая на берег рыбина.

— Ннна!

Лопата вонзилась скелету меж ребер. Позвонок переломился от удара, скелет распался на две части. Цепляясь уцелевшей пятерней за траву, верхняя часть поползла к жертве.

— Нна, нна, нна! — Человек отчаянно молотил лопатой, разнося в крошево хрупкие древние кости. — Отстаньте от меня, отстаньте! — Он попытался бежать, но пострадавшая нога подломилась.

Мужчина зарычал от боли, отчаяния, ярости, оглянулся на замерших невдалеке лунных детишек и упорно заковылял прочь, не выпуская лопаты из рук.

— Мертвячок вдруг вылезает, дядю за ноги хватает… — зашептали голоса.