Порченная кровь (ЛП)

Райнер поднял четыре пальца.

— Так, значит, у нас есть ворота на въезде в усадьбу, ворота в особняк графини, вход в башню и дверь в подвал — и надо пробраться туда, а потом назад, причем волоча на себе здоровенный валун. Мило.

— И мы по дому тоже просто так проскакать не сможем, — добавил Павел. — Повсюду стражники и слуги. Кто-то уж точно заметит.

— Знаешь, кому из капитанов выдали ключи? — спросил Райнер.

Халс, Павел и Герт переглянулись и нахмурились.

— Один — какой-то Лоссберг, или Лассенхофф, или... — замялся Герт.

— Бромельхофф? — подсказывал Халс. — Браменхальт?

— Лундхауэр, — с уверенностью заявил Павел. — Или... Лефлер? Ланненгер?

— Значит, имен мы не знаем, — вздохнул Райнер. — Надо поговорить с другими стражами.

— Капитан, — поморщился Халс, — если нам придется подпаивать еще стражей, назад вы нас понесете на руках.

— И даже если нам скажут имена, что-то сомневаюсь, что мы их запомним, — пробормотал Павел.

— Я пойду, — сказал Райнер. — Вы, ребята, не знаете обычную уловку игрока — лишь делать вид, что пьете.

— Скверные новости, — прозвучал голос Дитера у них за спиной.

Они подскочили. Вор стоял внизу лестницы. Никто не слышал, как он спустился.

— Как неожиданно, — сухо отозвался Райнер.

Дитер подошел к огню и зачерпнул чашкой из открытого пивного бочонка. Глотнул, присел.

— Я занялся Шарнхольтом, как и просили. Нашел место у окна его библиотеки, где можно было незаметно подслушать, как он ходит туда-сюда. — Он ухмыльнулся, показывая острые зубы. — Бедный дурак, этот Шарнхольт. Кое-кто, кого он называл господином, не слишком-то им доволен. К нему пришли несколько гонцов, чтобы сообщить как раз вот это.

— Это плохие новости? — спросил Герт. — Проблемы Шарнхольта для нас плохими новостями быть не могут.

— Я еще не закончил, — раздраженно ответил Дитер. — Плохо то, что, если верить Шарнхольту, Теклис выздоровел. И собирается заняться магией с этим камнем завтра. Его, то есть камень, надо запереть где-нибудь глубоко под землей, под такой охраной и магической защитой, чтобы никто его даже не нашел, не то что не украл.

Сердце Райнера сжалось.

— Значит, у нас есть сегодняшний вечер.

— Вечер? — ужаснулся Халс. — Капитан, это вообще возможно?

— Есть кое-что и похуже, — сказал Дитер.

Все повернулись к нему.

— Если займемся камнем сегодня, — сказал он, — у нас будет компания. Этот «господин» приказал Шарнхольту добыть его. Он назначил встречу через час после заката, чтобы составить план.

Черные сердца застонали, но Райнер улыбнулся.

— А! Это, кстати, неплохо.

— Да? — не поверил Павел. — Как так?

— Еще один постулат игрока, — объяснил Райнер. — Суматоха порождает возможности. Нам надо посетить эту встречу. Ты знаешь, где это?

Дитер помотал головой.

— Нет, но проследить за Шарнхольтом будет нетрудно.

— Даже если с тобой буду только я?

Дитер самодовольно посмотрел на него.

— Управимся.

Райнер ожидал, что Шарнхольт выберется из дома через черный ход в плаще и маске, под покровом тайны, так что они следили за задней калиткой — и едва не пропустили момент, когда тот открыто выехал в своей карете и направился по главной улице в сторону усадьбы.

Дитер и Райнер последовали за ним до старого каменного здания на краю большого зеленого парка Даркрук. Вокруг этого парка, окаймляющего усадьбу, располагалось много подобных зданий, и у каждого над дверью висело знамя. То были резиденции рыцарских орденов Талабхейма, а также местные капитулы орденов, известных по всей Империи. Некоторые ордены основали знатные семейства Талабека или группы рыцарей, в далеком прошлом собравшихся вместе ради какой-то великой цели.

Райнер и Дитер расположились в тени высокой тисовой изгороди и смотрели, как Шарнхольт входит в зал Рыцарей Открытого Сердца, чьим гербом было сердце в короне, которое держат две красных руки. Прибыли и другие кареты, и еще люди верхом и пешком.

— Неужели это здесь? — недоумевал Райнер. — Может, он просто сделал остановку в пути?

— Но время — назначенное, — сказал Дитер.

— Развращенный орден? — вслух размышлял Гетцау. — Или они не знают, что творится у них под крышей?

Дитер пожал плечами.

— Лучше посмотрим.

Райнер скептически оглядел строение. Размером с обычный городской дом, обликом оно более напоминало замок с двором за укрепленными воротами и с какими-то бойницами вместо окон.

— Думаешь, сможешь провести нас внутрь?

— Путь внутрь всегда есть, — сказал Дитер и зашагал прочь по улице. — Правда, иногда он лежит через убийство.

Он провел Райнера полквартала, потом они перешли улицу и скользнули мимо двух высоких домов. Как и у всех капитулов, на задах у этих располагались большие конюшенные дворы, чьи ворота выходили в парк. Здесь имелись общественные дорожки для верховой езды, наклонные дворы, круговые дорожки для скачек и места для стрельбы из лука, но в этот час тут не было ни души. Райнер и Дитер прокрались вдоль изгороди назад к залу Ордена Открытого Сердца.

— Стой тут, — велел Дитер. — Может, здесь патруль.

Он не ошибся. Почти тут же два стража в цветах этого дома обогнули правый угол конюшенного двора и повернули в заросший травой проулок между капитулом и его соседом слева. Из левой стены выступала маленькая часовня Зигмара. За ее витражными окнами виднелось слабое свечение.

— Кажется, тут, — сказал Дитер.

— В часовне Зигмара? — поразился Райнер. — Не слишком нагло?

Дитер оценивающе оглядел часовню. Витражные окна поднимались на высоту двух этажей и перемежались контрфорсами, украшенными грифонами.

— Забраться легко, — сказал он. — Я поднимусь и спущу веревку. Когда полезешь, привяжи ее к поясу, чтобы прихватить с собой, ладно? Не надо, чтобы они увидели, как она тут болтается.

— Ага, — сказал Райнер.

Когда стражники снова свернули в зеленый проулок, Дитер молча пригнулся и полез — ловко, будто паук, — по одному из контрфорсов, словно бы вообще без усилий. Наверху он достал из мешка веревку и привязал ее к горгулье.

Гетцау собрался было последовать за ним, когда вор внезапно поднял руку. Райнер прятался, пока стражи не прошли мимо, а потом Дитер сбросил веревку и дал ему знак подниматься. Он поспешил вперед, пытаясь действовать так же бесшумно, как Дитер, но его ботинки топали по траве, и кустарник громко трещал под локтями. Он чувствовал себя примерно таким же тихим, как орочий оркестр на марше.

Райнер добрался до контрфорса и привязался за пояс, затем начал подтягиваться. Учитывая, сколько за последнее время пришлось бегать, драться и лазать, это оказалось непросто. Его руки задрожали уже на полпути. Нога скользнула по камню, и он услышал сверху недовольное ворчание. Наконец Дитер втащил его наверх за пояс, и он рухнул, как мешок с мукой, шумно отдуваясь.

— Не выйдет из тебя хорошего верхолаза, трепач, — прошептал Дитер.

— И не жажду, — сказал Райнер. — Это Манфред заставляет меня раскорячиваться самым недостойным образом.

— Тс-с. — Дитер подтянул остаток веревки, пока Райнер переводил дыхание. Внизу появились стражи; вполголоса переговариваясь, они прошли, не глядя наверх. — Теперь, — шепнул Дитер, — посмотрим, что нам удастся разглядеть.

Он достал из кармана небольшую посудину с крышкой, вытащил из нее кусочек замазки и прижал его к квадратику цветного стекла, потом обвел резцом стекольщика не совсем ровный кружок и, придерживая замазку одной рукой, очень осторожно постучал по стеклу. Раздался щелчок, Райнер застыл. Дитер покачал замазку, и кусок стекла был благополучно извлечен.

— Глянь-ка ты, трепач. — Дитер устроился на узком выступе за спиной у Райнера.

Гетцау прижался плечом к стене часовни и наклонился к отверстию. До него донеслось приглушенное бормотание, и сначала он мог разглядеть только балки и скамьи, но, немного приспособившись, нашел и алтарь — и едва не упал с выступа.