Картвелеби. Книга вторая

Михаил Сергеевич пришёл, чтобы забрать меня на заседание совета во главе с генеральным консулом, а мне ещё нужно написать брату и хоть так поддержать его в этот важный день! Мне хочется писать и писать, ведь только так время и расстояние стирают свои границы…

Да!.. В сегодняшнем письме Давиду Константиновичу я так и напишу: будь счастлив так же сильно, как и я. Пусть твои мысли целиком и полностью занимает только одна женщина, ведь это несравнимое ни с чем удовольствие! Пусть твои грудь и голова кипят от одной только мысли о той радости, что ждёт вас впереди!.. В теле обнаруживается безграничная слабость, когда я представляю себе тот день, когда мы с тобой больше не расстанемся. Мне не будет нужды притворяться культурным и степенным дипломатом, прячущим за неизменной улыбкой огонь в душе. О нет, я не таков. Поверьте мне, княжна!.. Ещё чуть-чуть… и Вы сами в этом убедитесь.

Безгранично влюблённый в свою Гретхен,

Шалико »

В тот день итальянская почта проявила несвойственную себе проворность, и Давид получил похожее письмо, как только вернулся в особняк на Фонтанке. Его им подарил Денис Тимофеевич, и он же настоял на том, чтобы молодожёны съездили в свадебное путешествие в Париж, как только разберутся с хлопотами вроде распаковки подарков и обустройства на новом месте. Никто не оспаривал того, что чета Циклаури будет жить в Петербурге в этом самом особняке. Константин Сосоевич хотел что-то возразить, но, вспомнив о положении, из которого только-только вытащили их сваты, усыпил свою горскую гордыню и посоветовал сыну сделать то же самое. Не в том они положении, чтобы спорить!..

Часы отбили полночь, и на улицы почти летнего Петербурга вяло опустилась ночь. Камердинер вручил новобрачному конверт, а Полина Семёновна прошелестела своим длинным свадебным шлейфом где-то на лестнице. Денис Тимофеевич с женой только что привезли их в своей карете к особняку и, пообещав, что явятся завтра с петухами, поехали к себе.

Давид смотрел своей жене вслед и искренне удивлялся тому, с каким достоинством держала себя новоиспечённая княгиня Циклаури. И у алтаря, и во время застолья её сиятельство высоко держала голову. Не в пример другим невестам, заливавшимися слезами от того, что им предстояло покинуть отчий дом, Полина Семёновна вынесла столь утомительный день без единой жалобы. Её бабка, почтенная Мария Дмитриевна, дала слабину в церкви, а за столом и вовсе уткнулась в жилетку княгини Вяземской. Всхлипов матроны, к счастью, никто не расслышал, ведь на их свадьбе присутствовала половина Петербурга! По пышности они уступали, разве что, Юсуповым-Эльстонам!..

– Всё ли прошло хорошо, ваше сиятельство? – участливо спросил камердинер и угоднически склонил голову набок.

– Всё ещё бодр и полон сил, – улыбаясь, ответил князь, распечатал послание брата и стал читать его на ходу. – Интересно, он не перепутал письма? Такое ощущение, что он обращается к своей ненаглядной!..

В голосе капитана не сквозило злобы, и камердинер улыбнулся вслед за ним. Давид отослал добросердечного старика жестом и пожелал ему спокойной ночи. Не привыкший к приветливости хозяев, тот низко поклонился князю в ноги.

Расположение духа у старшего Циклаури было прекрасное. Даст Бог, с этого дня в жизни каждого из них начнётся новый этап, и все тяготы останутся позади. Всё к этому и шло!.. Скоро они расплатятся со всеми долгами, Нино и Шалико поженятся, у Игоря Симоновича и его супруги родится ребёнок, а Софико уже сейчас нашла себе занятие по душе. Сестринское дело! Кто бы мог подумать, что даико так понравится помогать в больнице? Саломея Георгиевна… Софико поделилась своими подозрениями о том, что Левон Ашотович неравнодушен к их царице, хотя сама Саломея не замечала этого в упор. А что же он сам?..

Раньше новость о благосклонности армянского врача к его первой любви горячо расстроила бы Давида. Ещё зимой он пытался вернуть её расположение, но потерпел оглушительную неудачу. Но что же изменилось теперь?.. Он не ощущал в душе той боли, которую ожидал, и мысленно вернулся ко всем событиям этого дня. Друзья-сослуживцы, что знали о его ситуации, сочувственно качали головой. Но он искренне не понимал, почему!

Допустим: он женился по расчёту ради того, чтобы помочь своей семье. Бедственные финансы Циклаури не способствовала хорошему отношению к ним сватов, и Денис Тимофеевич смотрел на все их семейство немного свысока. Но к нему самому всё же относился с большой теплотой!.. Отец в сердцах ворчал, что, не будь их положение настолько шатким, он ни за что не плясал бы под дудочку «меховых царей». Давид понимал, что мама прав, и, как офицер, считал бы своё положение унизительным, если бы не придерживался о Полине Семёновне действительно высокого мнения.

В сегодняшнем письме Шалико пожелал ему влюбиться в женщину так же сильно, как он любил Нино Георгиевну. Так, быть может, пожелание брата скоро исполнится, и именно жена станет этой женщиной?.. Для этого она обладала всеми достоинствами!.. Умом, красотой, образованностью. Сердцебиение учащалось, когда он думал о взаимной любви, по которой так истосковалась его душа. Она поднялась наверх?.. Она… ждала его наедине?..

Давид медленно отворил дверь в супружескую спальню и не спеша прошёл внутрь. Полина стояла спиной к двери и возилась со своей шкатулкой. Плавными, выдержанными движениями, она снимала драгоценности, и он невольно залюбовался ею. В тёплую майскую ночь окна были приоткрыты, и лунный свет проникал в спальню, придавая силуэту княгини какой-то особый, чарующий вид. Он не сдержал себя и подошёл ближе. Полина высвободила уши от сережек и принялась за колье.

– Позвольте я, – прошептал он еле слышно и осторожно убрал ей волосы со спины. Она смолчала, и он погрузился в дальнейшие размышления, возясь с застежкой. В темноте её поцелованные огнем волосы получили истинно тициановский оттенок! Вот бы зарыться в них, уснуть, вдыхая их запах…

– Ваша кожа, Полина Семёновна… – произнес Давид, сладостно улыбаясь. Он снял колье и, положив его в шкатулку, коснулся пальцами её оголенной шеи. – Она такая белая и гладкая!..

Очарование ночи ударило ему в голову, и он поцеловал её в плечо, а руки положил на талию. Её тело не откликнулось на его поцелуй, но он сделал это вновь, и тогда Полина всё-таки отдернулась в сторону.

– Давид Константинович, – сказала она строго и со вздохом развернулась к нему. – Давайте начистоту. Вы ждёте, что между нами сложатся близкие отношения?

– Что?..

Этот вопрос ошарашил его настолько, что он не сразу понял его смысл. Улетев далеко-далеко в своих фантазиях, князь Циклаури смотрел на супругу и как будто не видел её. Зато она оставалась спокойна.

– Наш брак с самого начала был голым расчётом, – продолжила Полина и насмешливо вскинула правую бровь. – Или вы скажете, что это не так?..

– Это так. – Давид прочистил горло от волнения, – но разве изначальный расчёт исключает любовь между нами в дальнейшем?

Княгиня Циклаури усмехнулась с плохо скрываемой издёвкой и сложила руки на груди.

– Разве не вы говорили про другую женщину в первый день нашего знакомства, князь?

Капитан сокрушённо зажмурился. Благие намерения в очередной раз привели его к краху, но неужели… его снова ждала неудача?

– Это было до того, как я узнал вас, – предпринял он последнюю отчаянную попытку и настойчиво приблизился. Она не проявила должного воодушевления и отстранила его. – И мне надоело ждать её. Я готов полюбить… вас.

На последних словах его голос сорвался, но молельные нотки в его тоне не растрогали Полину. Она красноречиво закатила глаза и в который раз за ту ночь устало вздохнула.

– Послушайте, Давид Константинович. Я могла бы подпитывать в вас иллюзии, но желаю быть с вами честной, – проговорила она покровительственно, словно говорила с ребёнком, и впервые коснулась его сама. – Я прожила незамужней до двадцати восьми лет. Вы правда думаете, что мне нужна эта ваша любовь?..