Картвелеби. Книга вторая

– На тебе лица нет! – на этот раз это заметила Нино и подлила сестре в стакан воды. – Выпей! Пей-пей, иначе мы позовем Левона Ашотовича.

– Да! Вместо бабайки, – буркнула Саломея и сделала смачный глоток вина.

Вдруг за дверью гостиной послышался навязчивый шорох, и все взоры обратились к ней. Константин Сосоевич, распустивший ещё не всю прислугу в доме, узнал голос управляющего и встал со своего стула, еле держась на ногах. Он был бледен. Его губы тряслись. В тот момент, когда Георгий спросил у друга, кем могли быть эти люди, высокий тучный человек в золоте и мехах прервал их трапезу и, оставив засуетившегося приказчика за дверью, вальяжно прошёлся внутрь.

– Ваше сиятельство! – прямо с порога обратился к князю гость и раскрыл для него объятья. – Константин Сосоевич! У вашей дочери нынче именины?.. Что же вы не зовёте старых друзей на праздник?

Старый князь сглотнул и, обойдя стол стороной, вышел навстречу незнакомцу. Они похлопали друг друга по спине, и Ерванд Вахеевич подошел к княжне Циклаури и протянул ей корзинку с какими-то сладостями. Софико, хорошо воспитанная, не показала своего недоумения и присела перед гостем в реверансе. Он поцеловал ей руку и пожелал радовать взор своего отца и дальше.

– Сколько лет вам исполнилось, душенька? – поинтересовался он между делом.

– Семнадцать, Ерванд Вахеевич.

– Семнадцать! Какая выросла красавица. Надеюсь, в скором будущем увидеть вас женой своего племянника. Если у вашего отца, конечно, найдутся деньги на приданое…

– Вы знаете этого человека, Дариа Давидовна? – обратился к жене друга Георгий. Армянин громко расхохотался, а Софико закатила глаза.

– Коршун-кредитор, – призналась княгиня, поджав губы, и отпила из своего бокала для храбрости. – Богатый армянский купец. Один из Арамянцев.

– Тех, что купили «Кавказского мыслителя» и заведуют половиной Тифлиса?..

– И большей частью наших заложенных владений. В том числе и Мцхетой, – подвела черту женщина. – Ах, если бы Шалико не уехал так скоро!..

Положение было серьёзным. Смех Арамянца больше не казался им искренним. Как раз наоборот!.. Теперь от него веяло зловещей неопределённостью, и все присутствующие ждали, когда зверю надоест лицемерить, и он выпустит когти. Но зверь всё упивался звёздным часом и позволил Сосоевичу посадить себя за стол, накормить и напоить. За поеданием долмы он даже обменялся несколькими фразами с князем Джавашвили.

– А вам, ваше сиятельство, не нужны кредиты? – спросил он, ехидно усмехаясь, и закусил огурцом. – Вся грузинская интеллигенция у меня их берет.

– Спасибо, но мы не нуждаемся, – ответил за тестя Игорь, который сам вёл бухгалтерию в Сакартвело. – Наши доходы весьма стабильны.

– Все так поначалу говорят, сударь. Все!..

Повисла тишина, и Арамянц выпил за здоровье Софико бокал-другой. После чего, причмокивая, доел долму и, вытерев рот салфеткой, стукнул кулаком по столу.

– Ну, ваше сиятельство! А теперь к делу.

Дело состояло в следующем: если князь Циклаури в ближайший месяц не вернёт взятых в кредит денег, то Ерванд Вахеевич конфискует всё заложенное им имущество, включая Мцхету, себе в уплату долга. Ерванд Вахеевич не имел ничего против Константина Сосоевича лично, но таковы законы ростовщичества, которые придумал не он, и, стало быть, не ему их менять. Они же – эти законы – требовали, чтобы в случае упорства со стороны князя Циклаури Ерванд Вахеевич применил более жёсткие меры в надежде получить от него свои деньги с процентами. Он бы этого не хотел, но, как бы то ни было, он их предупредил.

– Апрель? – ахнул Сосоевич, ёрзая на стуле. – Но погодите, господин Арамянц! Мой старший отпрыск женится в мае на одной из самых богатых наследниц Петербурга, и она принесёт в наш дом огромное приданое. В мае!.. Если вы дадите мне ещё хотя бы месяц…

– Вы меня услышали, князь. – Богатый армянин поднялся с места, остановив собеседника жестом. – Середина апреля, иначе я пошлю в ваш дом парочку крепких ребят. И уж тогда, простите, не обижайтесь! Спасибо за долму.

Ерванд пожал ошарашенному Константину руку, пусть тот еле её сжимал, и откланялся.

«Всегда одна и та же сцена! – думал про себя господин Арамянц, устраиваясь в своём экипаже. – Дайте ещё месяц, другой!.. Месяц превратится в год, а год – в пять, и я так и не получу своих денег. Знаем, проходили!..»

Кучер тронулся с места, пока его хозяин увлечённо разглядывал ахалкалакские улицы. Здесь жила большая часть его родни, но он, родом из Эриванской губернии, не чувствовал себя здесь своим. Но, быть может, и он ещё полюбит этот город? Ну, или хотя бы попытается?..

– Ваган! – позвал он кучера по-армянски, постучав в окно кареты. – Остановись. Я хочу зайти на рынок. Надо купить гостинцев, прежде чем идти в очередной дом!..

Да, его работа требовала сил, и на прогулки по городу оставалась слишком мало времени. Но случайные встречи на улице с родственниками – это же всё-таки святое!..

– Ерванд хопар! – воскликнул племянник Ваграм, который шёл ему навстречу вместе с сыном другого его брата, Левоном. – Эс инчек стех анум?73

От родственной встречи веяло теплом. Оба племянника похлопали дядю по спине, спросили про здоровье его жены Астхик и двух своих кузин, вышедших замуж в Тифлис. Хопар в свою очередь поинтересовался, как поживала дочь Левона. Сатеник, если он правильно её помнил, отличалась непоседливым нравом. Потом он спросил и про издательство Ваграма, которое, насколько он слышал, процветало.

– Пришлось его закрыть. Повлияли кое-какие обстоятельства, – отвечал племянник по-армянски. Говорить об этом Ваграму явно не хотелось. – Теперь я пишу статьи для «Ахалкалакского листа», но на жизнь не жалуюсь.

– Пишет статьи! – ворчливо покряхтел дядя. – Вы с Левоном всегда были идеалистами. Могли бы пойти по стопам отцов, заняться торговлей и ростовщичеством и зарабатывать настоящие деньги… а вместо этого «пишете статьи»!

– Я не пишу, – улыбаясь, перебил его Левон. – Мне больше нравится оперировать.

– Пах-пах-пах!.. – весело расхохотался Ерванд.

Разговор затягивался, и господа Арамянц отошли с дороги. В укромном местечке братья спросили дядю, что он забыл в Ахалкалаки, когда на данный момент обосновался с женой в Ахалцихе.

– Ходил в дом очередных должников. На этот раз грузины, князья Циклаури. Вы бы знали, какой нытик этот Константин Сосоевич!..

– Князья Циклаури? – Ваграм заметно изменился в лице. Его брат-медик звучно хмыкнул. – Совсем плохи у них дела?

– Плохи! – победоносно доложил хопар. – Я дал им месяц, иначе заберу всё, включая Мцхету. Я слышал, что когда-то она принадлежала армянскому купцу. Вот дом и вернётся к истокам!..

– И что, вы совсем не хотите дать им отсрочку, дядя?

– Вот ещё! Когда я кому-то давал отсрочку, Ваграм джан? А ещё у них были другие князья, Джавашвили… ну и высокомерными же они мне показались!

– У них это в крови, – глубокомысленно заметил служитель Гиппократа.

Ещё немного поговорив, племянники пожали Ерванду Вахеевичу руку и отпустили его восвояси. Ростовщическое дело не ждёт, что бы кто ни говорил!..

Двоюродные братья улыбались и махали родственнику вслед до тех пор, пока его карета не скрылась за поворотом, но, как только это случилось, улыбки моментально сошли с их лиц. Ваграм в немом ожидании посмотрел на Левона. Тот тяжело вздохнул и подмигнул брату.

***

Положение князей Циклаури оставляло желать лучшего. Ерванд Вахеевич безнадёжно испортил их праздник, и оставшуюся часть своих именин Софико провела за тем, что на пару с матерью и Джавашвили успокаивала отца. Тот лил крокодильи слёзы и, сокрушаясь, что сам довёл семью до этого дня, твердил, что в их крахе никто кроме него не виноват. Младшая дочь не соглашалась с этим и, посыпая голову пеплом, вспоминала, как сильно подвела родных, когда попала в тюрьму вместе с суфражистками. Дариа Давидовна напомнила всем о том, что пройдохи-Абалаевы запросили за Ламару огромное приданое, которое значительно ударило по их кошельку. Но, если дочери и способствовали их банкротству, решать эту проблему предстояло сыновьям. Ах, если бы господин Арамянц дал им отсрочку ещё хотя бы на пару недель!..

73

 Эс инчек стех анум? (армян.) – Что вы здесь делаете?