Ржавчина

— Думаю, на сегодня Норту нужно отдохнуть, — Калло отвел взгляд и осторожно вытащил руку из застывших от его слов щупалец зурийца, — он немного испугался.

— Он ненавидеть, — грустно проговорил Лаххора, — я чувствовать.

— Меня он тоже ненавидел, — отмахнулся Калло, ловко снимая кота со своей спины и устраивая у себя на груди, не обращая внимания на недовольное утробные подвывание, — да и сейчас тоже.

— Серж не прав. Норт принимать Серж. Я знать.

— Знаю, — напомнил Калло, чувствуя, как атмосфера вокруг постепенно разряжается, — откуда тебе знать?

— Норт пройти с Серж. Только Серж оставить след на Зура, но Норт попасть с ним. Это означать, Серж принимать Норт, а Норт принимать Серж. Норт не ненавидеть.

Тихое, невнятное бормотание Лаххоры, все еще устыженного произошедшим, заставило Калло по-новому взглянуть на недовольного кота, устроившегося в его руках. Он с трудом мог поверить, что Норт ему доверяет. По-крайней мере он не удрал от Лаххоры, когда тот причинил ему боль, а спрятался за Калло, будто был уверен, что тот его защитит. Это неожиданно напомнило ему о Ниине. Она тоже полагалась на Калло, пусть и была посильнее Норта.

Но все, что умел Калло, — защищать самого себя.

— Вот как, — только и ответил Калло, задумчиво теребя нежную черную шерсть. Он снова поднял взгляд на смущенного белесого зурийца. Желваки проходили под его натянутой кожей, щупальца неуютно мяли друг друга, темные щели устремлены куда-то мимо террийца.

То ли это игра света, то ли контраста, но на фоне пышущей зеленью и цветами природы белое безликое существо, ранее возвышавшееся над Калло, казалось совсем маленьким. Настолько, что террийцу захотелось успокоить его. Спросить, что Лаххора имел в виду под его словами, что Норт смог пройти вместе с Калло по приглашению, как работает система его планеты, только чтобы не видеть зурийца в таком состоянии.

Но Калло не мог выдавить ни слова.

***

Заниматься языком они не стали. Кажется, Лаххоре нужно было побыть одному, как и Калло необходимо было время. Он лежал на своей нестерпимо мягкой постели, пальцами играя с вполне отошедшим от случившегося Нортом. Кот следил за движениями руки Калло, чтобы напасть в неожиданный момент, без стеснения вонзаясь в грубую кожу острыми коготками, стоило Калло не успеть спрятать в кулак пальцы.

Перед прыжком Норт прижимался к покрывалу, зрачки его расширялись в азарте, а тело потешно готовилось к нападению, словно пританцовывая мохнатыми ляжками.

Наблюдая за котом, Калло не мог перестать думать о Лаххоре.

На жестком Оффале, который казался уставшему Калло далеким кошмарным сном, от которого он наконец очнулся, не нужно было разбираться в чувствах других существ. Там все знали правила и строго их придерживались. Каждый знал, где его место, если он слаб, или как отхватить больше, если силен. Там нет места ощущениям и красоте, как и сама планета, запущенная и разваливающаяся, такие же души ее обитателей. Если у них вообще были души.

Калло прилетел сюда, в который раз спасая свою шкуру, а в итоге его черствое сердце трескалось от пробудившихся зачатков эмоций, которым он даже названия не мог дать. Раньше Калло без сомнений шел по выбранному пути, быстро принимал решения и действовал по ситуации. Он никогда ни к кому не привязывался, ни к Ниине, ни к старухе, потому что доверие слишком дорого обходилось.

Тогда почему старуха спасла его?

Она ведь была первой, кто учила Калло не верить другим живым существам. Тот, у кого есть достаточно мозгов, обязательно ими воспользуются, чтобы надурить и забрать все, что у тебя есть.

«Ты никому не нужен, Калло. Особенно мне. Ты нужен только себе!» — она так часто повторяла эти слова, что они стали для террийца незыблемым фундаментом. А сама?..

Калло раздраженно взъерошил свои волосы, резким движением отпугивая недовольно зашипевшего на него кота. Норт, видимо, обидевшись, отошел в дальний угол кровати и уселся к террийцу спиной, агрессивно вертя хвостом.

Вечер сегодня спустился рано. Тьма заглотила солнце настолько быстро, что Калло невольно испытал сожаление. На Оффале солнце не частый гость, а когда оно появлялось, то палило несколько дней с такой силой, что улицы мигом пустели. Здесь солнце мягкое, дружелюбное, оно греет, а не поджаривает, раскаляя песок настолько, что ходить больно.

Калло нравилось такое солнце. Ему нравилось, как красиво оно подсвечивает листву, буквально насыщая ее цветом. Как распускались цветы, что тянулись к нему, как играли тени благодаря ему. Это мягкое солнце напоминало самого хозяина острова.

Возможно, Калло не прав на его счет. Возможно, Лаххора — хорошее существо.

«Они тебя дурят!»

— Да чтоб тебя, — зашипел Калло, так некстати воспроизводя в памяти наставления старухи. Он поднялся с кровати, вышел из арки, не обращая внимания на удивленно смотрящего на него кота, что тут же спрыгнул и поплелся вслед за ним.

Босыми ногами Калло ощущал мягкость травы. Слабый ночной ветерок заставлял его дышать полной грудью. Здесь нет пыли, нет затхлости и вони, на Зуре настолько хорошо, что хотелось жить. Но не так, как жил Калло до этого.

Здесь хотелось жить по-настоящему.

Пройдя путь до озера, по пути испугав пару птиц, Калло уселся у кромки воды, наблюдая за отраженными в ней звездами. Прошел только один день на чужом острове, а Калло уже не понимал себя. Он не знал, что ему делать.

Точнее, он знал. Но не хотел.

— Серж не спать? — приглушенный голос зурийца, тихий и необычно мягкий, заставил Калло вздрогнуть.

Терриец поднял глаза на Лаххору, чья растянутая кожа в ночи отдавала голубым. Он смотрел на него с настолько добрым прищуром щелей для глаз, что Калло сразу отвернулся, так и не ответив на его вопрос.

— Все смотритель говорить, что Зура спокойно, — учтиво продолжил Лаххора.

— Да, здесь действительно… спокойно, — хрипло согласился Калло.

— Но Серж не спать. Все смотритель спать, Серж — нет. Я заметить.

В его голосе явный вопрос, хотя сказанное звучало как утверждение, а Калло в который раз внутренне поежился от его чрезмерной внимательности. Но что-то подсказывало ему, какой-то давно забытый голос внутри нашептывал, что эта внимательность зурийца направлена не на уличение Калло во лжи. Она направлена на него, потому что… почему?

— Мне нужно привыкнуть, — уклончиво ответил Калло, с удивлением понимая, что это правда. Ему действительно нужно привыкнуть, сон так и не шел к нему, и изобилие мыслей в голове не помогало расслабиться.

Щупальца Лаххоры расползлись в разные стороны, огибая Калло, и зуриец стал заметно ниже, словно уселся рядом с террийцем. Он больше не смотрел на человека, его взгляд был устремлен на воду, как и взгляд Калло.

Он молчал. Тишина, окружившая их, прерываемая только шуршанием листвы и дыханием, казалась до странного уютной. Только именно этот непривычной уют Калло хотелось развеять.

— А ты? Почему ты не спишь?

— Я не спать. Никогда.

Калло развернулся к нему, но Лаххора не ответил на его взгляд, он продолжал смотреть вперед, как статуя. Терриец не мог поверить, что инопланетянин перед ним ни разу не сомкнул глаз. Не видел снов. Если Лаххора не спал, что он делал? Один в личном раю, разве ему не одиноко?

Их планеты, белесые и пустые, как и тела. Они сами создают свою жизнь из частичек других планет, воздвигая небывалые миры, ухаживая за своим домом. В душе Калло так же пусто. Он никогда ничего не строил. Вся его жизнь сводилась к главной задаче — не умереть.

И сейчас, под покровом ночи, он ощущал сожаление.

— Что ты делаешь, если не спишь?

Отростки на голове Лаххоры медленно покачивались будто в такт настроению. Его щели для глаз прищурились, а тихий голос ответил:

— Я слушать Зура. Слушать, как шептать листья. Наблюдать, как спать птица. Я регулировать температура. Охранять сон. Я чувствовать Зура.

Очень медленно, минута за минутой до Калло начало доходить. То, как Лаххора «пригласил» его войти, то чувство, что за Калло следят, идеальная погода — это все дело рук Лаххоры.