Страница 16 из 21
Принадлежала к числу самых отъявленных левых сектантов, а в начале нулевых четыре года провела в Лефортово за участие в незаконном вооруженном формировании.
Само издательство было древнее и именитое, но при этом совсем небогатое.
Вообще, история его была интересная. В 1803 году по указу Александра I был основан журнал «Народное образование». Потом при нем выросло соответсвующее издательство. Когда там работал я, издательство печатало порядка двадцати научных журналов, среди которых было и «Народное образование» – старейший журнал России.
При советской власти появился журнальный логотип. Его делал сам Казимир Малевич.
В советское время журнал выходил тиражом в миллионы экземпляров. В начале девяностых тирад был около ста тысяч.
К тому времени, когда работал я, он упал до 320 экземпляров.
Единственное богатство, которое было, – это офис площадью почти в 300 квадратных в собственности. Находился он на первом этаже жилого дома недалеко от метро Братиславская.
Возглавлял издательство Алексей Михайлович Кушнир – некогда член КАС, рыночный анархо-синдикалист, педагог-новатор, демагог, патриот, циник, известный учёный, в советское время – комсомольский функционер, в девяностые годы – бандит.
Родом он был с Дальнего Востока. Отец его был полковник. Сам Кушнир занимался в молодости восточными единоборствами. Потом, когда началась Перестройка, открыл с другом кафе, но оно разорилось.
В начале девяностых он занимался контрабандой.
Возил из Китая детские шубы.
В 1992 году на него открыли дело и он бежал в Москву без паспорта. Здесь на какой-то светской тусовке он встретил Нину Ивановну Целищеву. Она тогда возглавляла издательство «Народное образование».
Он стал её любовником, а затем редактором собственно журнала «Народное образование». Потом он захватил власть в издательстве, принял новый устав и сместил Целищеву. Он уволил её и сослал на дачу, а себе нашёл молодую жену.
Целищева долго потом извинялась за его действия и плакала, сожалея о своих действиях.
Кушнир захватил власть в «Народном образовании» ещё в девяностые и удерживал её до самой смерти.
На вид Кушнир был мерзким и одновременно очень смешным. Выглядел он точно как карикатурный буржуй: толстый, лысый, с золотым зубом и хитрой злобной улыбкой маньяка.
Ездил он на «Лэнд Крузере» 1989 года выпуска.
Меня устроили заместителем этого самого Кушнира.
Работа была не особо сложная, но специфическая. Приходил я обычно к одиннадцати, уходил к семи или раньше, Иногда приходилось сидеть в офисе до часа ночи, но это было редко.
Издательство было научно-педагогическое, но с левым, лево-патриотическим уклоном. Там печали воспоминания отставных сотрудников ГРУ, разных левых (и не очень левых) конспирологов, патриотических педагогов и так далее.
В конце девяностых и начале нулевых там печатали все учебные материалы для школ Ходорковского. Потом в издательство врывался ОМОН. Ещё долго после этого сотрудники находили у себя в офисе прослушивающие жучки.
Но к тому времени, когда я пришёл туда, издательство уже умирало. Ну, по крайней мере переживало серьёзный кризис.
Вообще же традиция работы там левых и ультралевых активистов существовала с конца восьмидесятых. Издательство ещё в Перестройку было довольно свободомыслящим. В девяностые там жёстко ругали правительство, с самого начала ругали реформу образования. За это Министерство лишило журнал и помещения на Таганке, и своего финансирования.
Во многом этому мы были обязаны Кушниру. Он любил педагогику Макаренко и всюду её продвигал. Своей вечной ориентацией на «педагогику дела» он настроил против себя и Министерство, и «Вышку», и даже Германа Грефа (одно время Кушнир помогал ему с организацией элитной школы).
Так что финансирования от кого-то влиятельного мы не получали.
Как ни прискорбно, «Народное образование» выживало за счёт подписки на свои журналы.
Я устроил туда много знакомых леваков. Мы вместе делали журналы, книги. Нам было так хорошо вместе.
Тогда казалось, что это навсегда.
Потом умер Кушнир. Это случилось в июле семнадцатого года. Мы пытались устроить небольшой переворот в издательстве, чтобы вся власть там перешла к левакам. Не вышло. В результате мы увели кучу сотрудников оттуда и начали сами печатать книги под маркой «Народное образование».
В издательстве у нас работали интересные люди.
Заведующим редакцией у нас был Бажен Вячеславович Петухов. Это была легендарная личность. Он был казак, йог, мастер ножевого и палочного боя, кандидат филологических наук, специалист по французскому декадансу, ветеран четырех войн, журналист, редактор и писатель.
Родился и вырос он в семидесятые в Ростове. Его отец был известным индологом и первым привёз йогу в Ростов. Он же научил всяким йогический штукам сына. Уже в два года тот научился читать, а в шесть лет читал Ницше.
Университет Бажен окончил там же, в Ростове, в конце восьмидесятых. Выпустил два сборника лирических стихов, вступил в Союз писателей и укатил на войну в Абхазию. Потом было Приднестровье. Потом Чечня.
После Приднестровья он защитил в Ростове кандидатскую по творчеству Шарля Бодлера.
Работал какое-то время на телевидении. Потом воевал в Чечне.
Где-то в перерывах между всем этим он успел посостоять и в «Памяти», и в РНЕ, и много где ещё, а где-то даже стать идеологом.
С 2006 он занимал должность заведующего редакцией в «Народном образовании».
В 2014 он взял отпуск на целый год и вернулся только в 2015-м. Был на Донбассе. Воевал за свободу республик.
По возвращении дал интервью «Коммерсанту» и «Дождю», где рассказал о многих интересных вещах, которые делала администрация Захарченко.
Вопреки его воле, журналисты назвали его имя и прилепили фотку. Он потом долго боялся, как бы его не убили.
Однако нет, не убили.
Зарплата у Бажена была семнадцать тысяч в месяц, а потому жил он прямо в издательстве. Спал в пр%мом смысле слова на коврике в прихожей. В свободное время много упражнялся с боевым шестом, который он сам когда-то выточил из орешника, и индонезийским складным ножом.
Бажен отлично знал и ножевой бой, и многие боевые искусства.
Интересный был человек Бажен. Выглядел он тоже интересно.
На нем всегда были либо джинсы, либо широкие камуфляжные штаны. Он носил клетчатую рубашку с короткими рукавами самого маньяческого фасона, широкий советский пиджак (его он всегда называл на донской манер пожмаком). На его седой голове почти всегда была невысокая папаха. Он плохо видел и носил сразу две пары очков: одни обычные, другие затемнённые. На шее у него висели ключи от редакции и нож. Седая борода была коротко подстрижена. Усы казацкие, как у Шолохова, но только длиннее и гуще.