Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.

Теперь вы поняли, надеюсь, что это значит, – заниматься сексом в овраге возле железной дороги?! Поняли?!

А теперь этот скиф, гот, вандал, этот варвар, этот ублюдок, этот неотёсанный чурбан Собянин – все овраги возле той железной дороги засыпал! Понаставил там заборов, сараев и прочих творений тому подобных творений этой своей «урбанистической архитектуры»!

За это мы его, конечно, вовек не простим! Уж чего-чего, а такого прощать нельзя в принципе. Этот ублюдок Собянин отобрал у нас такое великое удовольствие! Уже за это его четвертовать надо!

Что касается Артёма Щегловского, то он после этой встречи пробыл в Москве ещё несколько дней, а после улетел в Порт-о-Пренс. После того, как он нас покинул, – в «Журнале патриотического школьника» вышла огромная статья об этом замечательном человеке. Там, кстати, и были опубликованы описанные выше юношеские фотографии героя. Эти фотки предоставила нам мать старого протоновца. Кстати, у этой замечательной женщины всего трое детей. Её дочь закончила 737-ю школу в две тысячи одиннадцатом году, а её младший сын учится сейчас в «Протоне». В этом году (то есть в году двадцатом) он как раз должен закончить десятый класс. Правда, учится он в том нашем здании, что расположено на Филёвской пойме, но это сути никак не меняет.

Теперь же, когда я рассказал вам про секс в оврагах возле железной дороги, – мы можем наконец вернуться к оставленной нами теме.

Итак, я накупил целый пакет сладостей для Светы Солнцевой. Я приобрёл двенадцать плиток молочного шоколада, десять «Сникерсов», столько же «Марсов», восемь тульских пряников с начинкой из варёной сгущёнки, четыре имбирных пряника в глазури, килограмм шоколадных конфет и столько же конфет мармеладных, ко всему прочему я купил четыре бутыли с газированной сладкой водой, каждая из которых вмещала полтора литра жидкости. Потом я подумал и взял ещё две огромные жестяные коробки с леденцами, купил две пачки эклеров, киевский торт и ещё торт «Прага». Едва передвигая этот огромный багаж, я отправился к Свете Солнцевой. Денег у меня теперь не было совсем.

Я подошёл к подъездной двери, постоял какое-то время, а после набрал положенный номер через домофон.

Сначала послышались исходящие от домофона гудки, которые затем оборвались и сменились жутким заливистым хихиканьем. Дверь открылась.

Я зашёл, сел в лифт и поднялся на интересовавший меня этаж. Когда машина донесла меня до самого верха, – я вышел и позвонил в указанную мне квартиру.

– О-о-о, ку-у-урье-е-ер по-о-ожа-а-аловал! – произнесла Света, открывая мне дверь.

Солнцева тогда даже не посмотрела на меня. Было очевидно, что это её высказывание было обращено не ко мне, но к кому-то, кто находился внутри квартиры.

Очень скоро мне стало понятно, к кому именно.

Одета Света Солнцева была просто, но как всегда со вкусом.

Вообще, что меня поражало в протовцах, так это их поразительная способность всегда выглядеть сногсшибательно. Настоящий протовский парень даже в старых трениках и майке-алкоголичке будет выглядеть наследным принцем. Настоящая протовская девушка даже в семейных трусах и футболке будет будет смотреться королевой красоты.

Ну, а уж в том, что Света у нас настоящая протовская девушка, – сомневаться никак не приходится.

Так вот, одета Солнцева была в немного маленькие для неё светло-серые треники и белую спортивную майку с короткими рукавами. Обута она была в плоские резиновые шлёпанцы, удерживавшихся на ногах при помощи резиновых жгутов. Шлёпанцы эти были надеты прямо на босу ногу. Носков на Свете не было.

Я прошёл в приходую. Дверь да моей спиной тут же захлопнулась.

– Проходи, дорогой, – сказала Солнцева, глядя мне прямо в глаза, – гостем будешь.

Я принялся снимать куртку.

– Одежду вешай сюда, – произнесла хозяйка, указывая на протянувшийся на ближайшей стене ряд крючков.

Я сделал именно так, как велели. После этого разулся и вошёл в гостиную.

Квартира у Светы была просто замечательная. Конечно, в те времена тонина банда только начинала идти к успеху. В последующие годы Света произведет у себя дома капитальный ремонт, а её квартира станет напоминать какое-то суперзлодейское логово, устроенное в соответствии с эстетикой самого низкопробного гламура. Но тогда всего этого ещё не было. Передо мной была просто хорошая квартира, обставленная в соответствии с тогдашней модой.

Большая гостиная просто сияла чистотой. Стены её были обклеены хорошими бежевыми обоями. Гладкий паркет точно сахарная глазурь переливался при тёплом свете закреплённых на стенах электрических светильников с алебастровыми абажурами. Сквозь полупрозрачные шторы из белого газа был прекрасно различим белоснежный подоконник и того де цвета рама стеклопакета. Вдоль одной из стен стол гигантских размеров светло-серый диван правильной формы. Перед ним располагался журнальный столик со стеклянной поверхностью, тогда как на стене прямо напротив дивана висел небольшой плазменный телевизор. Вот, пожалуй, и всё.

На первый взгляд ничего лишнего в комнате не было, однако же меня никак не оставляло какое-то странное чувство, ощущение того, будто здесь имеется что-то инородное, никак не вписывающееся в эстетику этой мещанской квартиры. Я прошёл по блистающему янтарному паркету чуть дальше, оказавшись в самой середине комнаты. Ещё раз оглядел всю обстановку, особенно сконцентрировавшись на стенах. Теперь мне стало понятно, что именно вызвало у меня такое странное чувство. На стенах висели чудовищные порнографические картины, заключённые в небольшие серые рамки. Всего этих картин было шесть: три из них висели на одной стене, три – на другой. Холодок пробежал у меня по спине.

Охватившее меня смущение было тотчас же подмечено весьма наблюдательной Светой.

– Тебе плохо, дорогой? – спросила она, положив руку мне на плечо. – Может, немного перекусим?

– Да, давай, – ответил я, стараясь не смотреть ей в глаза, – надо только принести продукты из коридора.

Она кивнула, и я пошёл в коридор за оставленными там продуктами. Когда я вернулся, то обнаружил, что Света в комнате была уже далеко не одна.

Да, когда я заходил в комнату во второй раз, то увидел, что теперь на том самом светло-сером диване сидят уже две девушки.

Рядом со Светой расположилась Соня Барнаш.

Одета она была в явно маловатые для неё толстые тёмно-синие джинсы, в такую же как у Светы белую футболку с короткими рукавами, тогда как на ногах её красовались точно такие же как у Солнцевой резиновые шлёпанцы. Кстати, ноги Барнаш по своему обыкновению положила на стол. Точнее, на журнальный столик.

– И что это вы тут делаете? – спросил я, ставя пакеты на пол.

– Buvons, chantons et aimons! – произнесла Света со всеми положенными придыханиями, глядя при этом куда-то в пространство, но ни в коем случае не на меня и даже не на Соню.

– Ну, давай, присоединяйся! – сказала Соня, поманив меня пальцем к себе.

Я подошёл ближе, а после сел на диван.

– Ну-у-у, – с важным видом протянула Солнцева, – кто первым начнёт раздеваться?

Я тяжело вздохнул, поднялся с дивана и начал снимать с себя тёмно-синюю школьную жилетку. Когда жилетка была снята, – я бросил эту последнюю на диван и принялся расстёгивать ворот рубашки.

– Ну, теперь уже, думаю, можно! – сказала Соня и принялась расстёгивать джинсы. – Блядь, как они меня достали! Просто терпеть эти штаны не могу. Ходить невозможно в них! Давят так, что никаких сил терпеть не останется!

– Есть надо меньше, Молли, – отстранённо и как-то надменно-холодно произнесла Света, ткнув Соню Барнаш пальцем в живот.

– Ты, Светка, мне не указывай, – ехидно ответила Соня, – сама вон жирная, будто свиноматка.

– Что правда, то правда, – уклончиво и вновь до невозможности отстранённо произнесла Солнцева.

На некоторое время все замолчали. Соня теперь смотрела куда-то в пространство. Света умело делала вид, что глядит в окно, хотя я и заметил, что краем глаза она наблюдает именно за мной и, вероятно, будь её воля, – она бы просто впилась в меня глазами. Я неподвижно стоял посреди комнаты с насупленным лицом и пялился в паркет.