Страница 1 из 128
Теперь всё можно рассказать.
Том второй. Боги и лягушки.
Часть первая.
И словно маньяк-шизофреник
В кровавом бреду изнемог!
– Александр Харчиков, «Антилюди».
Предисловие.
Честно говоря, я до последнего искренне надеялся, что эту книгу начну писать в тюряге. А нет же! Вот уже полтора года прошло с того времени, как в отношении меня возбудили уголовное дело, – а попасть в казённый дом всё никак не выходит.
Не получается, – ну и ладно. Невелика потеря. Оно, возможно, и к лучшему… Да, к лучшему.
Так о чём я?
Да, конечно!
Книга, которую вы к своему несчастью нынче почитываете, – второй том моих воспоминаний о жизни. Первый том, озаглавленный как «Теперь всё можно рассказать», был закончен мною в январе двадцатого года.
Сейчас уже конец марта. В тюрьму меня, как я уже сказал, всё никак не сажают, делать мне решительно нечего, а потому единственное, что мне теперь остаётся, – так это писать мемуары. Ну, этим и займусь!
За последнее время в моей жизни приключилось много всего необычного, занятного и по-настоящему удивительного. Чего только за последние месяцы не было! Всего даже не перечислишь толком. Эх, вот и хотелось бы мне начать это сочинение с последних событий собственной жизни!..
Но нет! В этой книге я постараюсь изложить все события в строгом хронологическом порядке. Сначала более давние, а уж потом относительно близкие к настоящему моменту по времени. В противном случае наш и без того несчастный читатель вконец потеряется в этой мешанине слов и запутается в хитросплетениях авторской мысли.
В предыдущем томе я уже описал своё раннее детство, поведал немного о том времени, когда учился в начальной школе, и в конце концов с превеликим трудом довёл повествование о собственной жизни до поздней осени триналцатого года. То есть до того славного периода, когда я уже обучался в шестом классе 737-й школы.
Дальше дело не пошло. Не пошло же оно в первую очередь потому, что я чересчур увлекся рассказами о родной школе и тех интереснейших личностях, которые эту школу населяли и которых я так хорошо знал.
Ну, ничего страшного. Уж теперь-то ничто не помешает мне во всезнеобходимых подробностях описать последние семь лет моей превосходной жизни.
Вот к этому описанию мы и приступим!
Тут, правда, я должен сделать одно важное замечание. Некоторое время назад мне наконец удалось опубликовать «The memoirs of a Russian schoolboy». Не буду сейчас углубляться в историю написания и последующей публикации этой небольшой работы. По факту – это всего-навсего черновик для моих текущих мемуаров. Самостоятельного значения данный опус не имеет. Тем не менее, там я уже описал некоторые сцены из своей школьной жизни, в том числе сцены не слишком-то привлекательные во всяком случае для большинства (однополый секс, участие в фашистском погроме).
Честно говоря, я терпеть не могу повторяться. Вот просто ненавижу, – и всё тут.
Правда, сделать некоторые повторы мне, по всей видимости, всё же придётся. «Мемуары русского школьника» написаны на английском. Непонятно ещё, дойдут ли когда-нибудь у меня или ещё у кого-то ещё руки до того, чтобы осуществить перевод этого сомнительного шедевра на язык Пушкина и Мольера. Поэтому, думаю, было бы полезно немного отступить от постоянного принципа и некоторые наиболее важные моменты собственной жизни, ранее уже описанные в «Мемуарах…», – переписать заново уже в настоящей работе.
Так я, вероятно, и сделаю. Надеюсь, читатель меня за подобное не осудит.
Впрочем, если те же самые события, которые я уже раньше описывал в «Мемуарах…», – здесь я передам куда более бездарно, убого и тускло, нежели в англоязычной рукописи, то знайте: это всё потому, что я страшно не люблю повторяться! Уж такова моя природа, простите!
Так… Ну, всё самое главное мы, вроде бы, уже сказали.
Пора переходить к делу!
Да, начнём!
Глава первая. Неограниченная власть.
В предыдущем томе я уже немало вам рассказал о своём сексуальном опыте. Притом по большей части об опыте гомосексуальном.
Да, сейчас я заново начинаю вспоминать всех тех милых юношей, с которыми я за свои школьные голы предавался любовным утехам. Эх, сколько же их было-то всего! И не сосчитаешь ведь толком!..
Из этой области поведал я вам, конечно, ещё далеко не обо всем. Хотя нет! Не так. Не просто далеко, а скорее да-а-але-е-еко-о-о не-е-е обо всём!
Да, так лучше!
Поэтому, дорогой читатель, не переживайте, пожалуйста. Если вы педофил с гомосексуальными наклонностями, то сия книга вас не разочарует. У меня для вас приготовлено ещё немало весьма годных историй самого пикантного содержания.
Впрочем, до этих историй мы доберёмся позже. Сейчас речь пойдёт немного о другом.
В предшествующей книге я неоднократно заявлял о том, что помимо сексуальных отношений с молодыми людьми – были у меня также и отношения с девушками.
Вот об этом-то я вам поведать и хочу!
Да, в первом томе я вечно рассказ о такого рода вещах оттягивал. Не сейчас, дескать, о таких мелочах говорить надо. Потом расскажу, мол, и всё такое прочее.
Так я, короче, и не рассказал про свои отношения с красивыми девушками!
Теперь эту мою недоработку требуется исправить. Вот этим самым исправлениям я сейчас и займусь.
Надеюсь, у меня всё получится. Надо только постараться...
Думаю, рассказ о моих отношениях с девушками следует начать с одного весьма примечательного события.
Как сейчас помню тот день. Отличный день был.
Произошло всё это в начале декабря тринадцатого года. Точно помню, – была пятница.
Погода в тот день была именно такой, какой в это время ей быть и положено. Серое небо висело над миром, какое-то высокое, непропорционально большое и поэтому нелепое, унылое и до невозможности мрачное. Весь небосвод был затянут облаками, хотя эта затянутость вовсе и не ощущалась. Честно говоря, в Москве почти никогда не ощущается наличие облаков на небе. Это всё потому, что у нас большую часть года настолько облачно, что для москвичей куда привычнее серое, а не синее небо.
Вот и тогда оно было серое.
Правда, облака над городом висели не свинцовые, как это бывает перед осенней грозой, а скорее алюминиевые или оловянные. Такие, собственно, и висят обычно над зимней Москвой.
С неба срывались мелкие снежинки. Они падали на грязный асфальт, тонули в бурых, покрытых керосиновыми разводами лужах, оседали на грязную землю расположенных возле школы дворов, падали на ветровые стёкла автомобилей, мгновенно таяли и тут же катились по стеклу резвыми водяными каплями, чтобы стечь быстрее на дорогу и влиться в единый грязевой поток.
Время от времени на спешивших по своим делам прохожих налетал буйный арктический ветер, сдувал с пенсионеров шапки, забирался дамам под одежду, а после исчезал, оставляя за собой полное затишье, чтобы через минуту воротиться снова.
Короче, обыкновенная мокрая природа. Бывает хуже.
Урок русского языка закончился. Мои одноклассники спокойно покидали помещение, всё громче и громче беседуя друг с другом на ходу. Начиналась большая перемена. Все поэтому хотели быстрее просочиться в столовую, пока та не оказалась совершенно освободившимся ото всяких дел школярским народом, или же поесть в коридоре.
Кстати, о коридорах. В коридорах у нас ели либо те несчастные, кому в столовой не хватило места, либо же те эстеты, педанты и ревнители гигиены, которым в столовой есть было попусту стрёмно, а обедать в классах – запрещено.