Не обижайте колдуна

На следующий день, конечно же, Лиам с ужасом осознал, что натворил. Он освободил Жаннет и просил ее его простить. Умолял и ползал в коленях. Извинялся. Даже плакал. Клялся, что больше так никогда не поступит. Говорил, что гнев всегда был самым худшим его качеством. Но она все равно убежала в участок, как только Лиам оставил ее одну.

Дайм снова развернул к себе папку и скептически поглядел на фотографии синяков и ссадин, запечатленных на стройной женской спине.

— И вы после этого до сих пор вместе? — уточнил он.

— Да, — сипло выдавил Лиам.

С тех пор прошло более полугода. Жаннет больше ни с кем не гуляла, да и Лиам пытался держать себя в руках. Но иногда, не в лучшие дни, Жаннет могла вывести его самой обычной мелочью. Каким-нибудь незначительным жестом или даже взглядом, брошенным на какого-то другого более симпатичного мужчину.

Дайм бессильно упал лбом в ладонь.

— Люди, зачем вы себя так мучаете?

Пользуясь случаем, пока сержант не смотрит, Кросби медленно поднялся со стула, пытаясь уйти.

— Куда собрался? — тут же пророкотал Дайм. — Сиди, Кросби. Мы не закончили.

Как старшему по званию Лиам должен был ему подчиниться. И потому сел обратно, нервно скрипя зубами. Все мышцы его правой руки завибрировали от неожиданного желания ударить Дайма. Лиам ненавидел его за очевидное превосходство. Встретился с ним взглядом и вдруг ясно понял, что сержант не испытывает к нему ничего, кроме жалости.

Дайм опять отхлебнул кофе:

— Очень интересная ситуация складывается с этой папкой. — Начал он издалека. — Сначала я решил, что раз Честер так и не пустил эти дела в ход, значит, он старательно выгораживает своих сотрудников и бережет их репутацию. Но потом вдруг задумался: а почему он тогда не уничтожил эти заявления? Согласись, Лиам, — Кросби дернулся, когда сержант назвал его по имени, — без этих бумажек никто бы не узнал, что кто-то вообще что-то писал. Так что эти заявления явно хранятся в папке не просто так. Скорее всего для того, чтобы Честеру было чем шантажировать своих подчиненных. Скажи… — Дайм опять впился взглядом в офицера. — Моя догадка верна?

Весьма удивленный столь правильным умозаключением, Лиам медленно кивнул. Шеф Честер неоднократно тыкал ему в лицо этой папкой, припоминая случай с Жаннет, и говорил, что при самой малейшей оплошности отправит это дело дальше. Причем не ему одному. Честер долгие годы собирал компромат на своих подчиненных, и потому ему никто не смел и слова поперек сказать.

— Я так и думал, — Дайм устало протер глаза. — На твое счастье, Лиам, это дело — бытовуха, а бытовуха не в моей компетенции. Так что я просто передам его дальше, как и все остальные. А там уж как пойдет… — Он поднялся на ноги, захлопнув папку и прижав ее к бедру. — Сколько времени занимает рассмотрение подобных дел? Ты и сам, наверное, знаешь. Попробуй за это время как-то исправить отношения со своей Жаннет. Возможно, когда к вам придут следователи, она откажется от показаний. Все в твоих руках.

Не веря, что его все еще не скрутили и не кинули в клетку, Лиам глупо пялился на Дайма, пока тот доставал из кармана джинсов телефон.

— Да. Вы были правы, — сказал кому-то Леон, быстро набрав номер. — Пора наводить в участке порядок.

========== Часть 14. «Правильно» — не всегда хорошо» ==========

— Не говори мне, что все сделал правильно. Все ведь должно быть по-другому.

— Должно. В прошлый раз, когда я был на твоем месте, у меня не было шрама на лице, и мне не пришлось собственноручно добивать Эллен. Все веселье прошло без меня… И тем не менее, сейчас мы имеем то, что имеем. Этого уже не переиграть.

Послышался вздох.

Два одинаковых голоса почти спорили друг с другом. Кажется, я сходила с ума.

— Так, а в чем причина? В чем ты просчитался?

Я открыла затуманенные глаза и поняла, что смотрю на восходящее над долиной алое солнце и полыхающее от низких облаков небо. На горизонте занимался рассвет. Лишь спустя мгновение я обратила внимание на две фигуры, такие похожие и разные одновременно. Они стояли чуть поодаль от меня, окаймленные ореолом оранжевого света, среди того, что осталось от обгорелых шатров и былого праздника.

Мы вернулись на пепелище. Кое-где все еще вздымался дым.

— Все началось с этого, — Тамзин в замызганной кровью рубахе показал на зарубцевавшийся шрам под глазом. — Это промедление, друг мой. Всего пара лишних минут, и все пошло прахом. Сначала шрам, затем внезапное появление Эллен.

— Эллен… — опять тяжелый вздох.

Маги немного помолчали, затем один передал второму знакомый пузырек. Отцовская настойка сегодня пользовалась невероятной популярностью. И тут я вспомнила… Отец! Моррис Каллем на чердаке дома, согнувшийся в нестерпимых рыданиях. Вспомнила взрослых мужчин, обрывки пережитого ада. Маленькую Имриш. Усталость, жажду. А вот страха не помнила. Совсем. И отвращения тоже. Вот они — удивительные метаморфозы ума. Убрать пару мелочей, и восприятие действительности бесповоротно поменяется.

— Расскажешь, как тебя угораздило очнуться? Ты ведь должен был валяться в яме до прибытия Томми. Обгорелый, старый, но живой.

Пузырек вернулся обратно к говорившему.

— Меня вытащил какой-то обгоревший сероглазый черт и привел в чувства. Никогда его не видел. И не хотел бы увидеть снова.

— Еще одна лишняя переменная?

— Все может быть.

— И как его сюда занесло?

— Не знаю. Судя по всему, он пришел сам. И хорошо, что так. Иначе не знаю, как бы мы выкрутились.

— Получается, каждый следующий раз будет отличаться от предыдущего…

— Так ты сам это придумал.

Тамзин в рубашке согласно закивал:

— Чего только не сделаешь ради того, чтобы не умереть.

Я села на месте и обнаружила, что все это время лежала на каких-то обгорелых досках, предусмотрительно накрытых сверху серым фраком. Тамзины, заметив движение, синхронно повернули ко мне головы.

— Очнулась, наконец.

Глядя на них против света, я не поняла, кто это сказал.

— Как самочувствие, Имриш?

— Головушка не болит?

Я поморщилась и поднялась с места, вдыхая запахи потухшего пожара. Учитывая все, что произошло, моя головушка должна была расколоться как скорлупа грецкого ореха от удара молотка. Или остаться в руках Эллен. В любом случае: то, что я выжила и даже могла нормально соображать, нужно было воспринимать не иначе как «чудо».

— Никаких чудес, — бросил один из Тамзинов, явно прочитав мои мысли, — всего лишь удачная стратегия, правильно подобранный момент и небольшая пригоршня магии для одной милой девушки с непростой судьбой.

— Стратегия? — Пришлось повторить, потому что до меня не сразу дошел смысл этого слова. Я помнила: один Тамзин погубил Эллен и спас меня, а второй предал меня и бросил ей на растерзание.

— Это была полностью моя идея, — отозвался Тамзин со свежим шрамом на лице и странной накидкой, скрывающей оголенные ребра. — Любой человек наиболее уязвим во время триумфа. Или же, когда счастлив. Нужно было дать Эллен то, что она хочет, чтобы она расслабилась и потеряла бдительность.

Я подошла и остановилась в паре шагов от магов, стоически игнорируя взгляд Тамзина-предателя.

— Так ты сделал из меня приманку? Нарочно?

— Да, это было необходимо, — сказал тот, после чего кивнул на себя из будущего. — А этого дурака не вини. Он вообще не соображал, что делает, раз позволил зажать вас в угол. Пришлось импровизировать. Наставлять его при помощи телепатии.

Я набралась смелости и перевела взгляд на Тамзина, с которым нам предстояло вернуться домой. Он глядел на меня виноватыми щенячьими глазами, в них отражался рассвет.

— Прости меня, Имриш. Я… — Остальные слова замерли у него на губах.

— Ты знал, что все так обернется?

— Я соглашался на условия Эллен и смотрел, как я же приближаюсь к ней со спины. Она ничего бы не успела с тобой сделать.

— Ты меня напугал, — заявила я, как будто весь прошедший день, исполняя роль Анри, он этим не занимался.