Не обижайте колдуна

— Правнуков, — тихо буркнула Имриш.

Обладающий недюжинной смелостью человек вышел вперед и деловито откашлялся, спасая мистера Кейра от неудобных вопросов.

— Это Моррис Каллем, отец Имриш, — быстро отчеканил маг.

Помедлив, старуха протянула костлявую руку, и мистер Каллем осторожно поцеловал ее в запястье.

— Гретель фон Рехенберг, — представилась она, не удивляясь, что такой простак знает о правилах приличия.

— Рад знакомству.

Немного успокоившись, Салли перестала изучать плавающий в полупустом бокале мохито лед и подняла взгляд на старуху, после чего тотчас об этом пожалела. Вблизи ее лицо показалось еще более старым. Оно было словно из бумаги, размоченной, а затем высушенной, острые скулы подчеркнуты косметикой. Не старуха, а настоящая ведьма, потерявшая свою былую красоту. Паучиха в человеческом обличии.

Более не задерживаясь, мистер Кейр повел свою мать в палаточный городок. Люди торопливо расступались перед ними, опасливо оглядываясь на идущую за старухой молчаливую свиту.

— Ты знаешь, что не так давно тебя искал твой брат? — спросила женщина у мистера Кейра.

Имриш шла за ними по пятам, и Салли вместе с Томасом старались от нее не отставать, как и еще несколько артистов и гостей. Хозяину балагана, как и его матери, тоже полагалась свита, пускай и не такая многочисленная.

— У него получилось? — поинтересовался Тамзин.

— Да, — флегматично произнесла женщина. — Но скорее всего ты его не узнал. Он ведь потерял лицо после взрыва. Несчастный ходил без него целое десятилетие, пока сестра ему не слепила другое.

Имриш, идущая впереди, почему-то выругалась, а Салли мысленно зацепилась за слово «слепила».

«Неужели сестра мистера Кейра — пластический хирург?» — подумала она.

— И что он тебе рассказал?

— Это долгая история, милый мой. Он вернулся домой, посмеялся, поведал про какой-то пожар и пожелал тебе научиться самостоятельно разбираться со своими проблемами.

Мистер Кейр вдруг остановился и отступил от старухи. Музыка из колонок заиграла тише. Какой-то умный человек догадался ее приглушить, и Салли мысленно его поблагодарила. Она глянула в сторону пульта, где ранее стоял диджей, и заметила вместо него темноволосого сержанта.

— Зачем ты приехала, мама? — серьезно спросил маг. — Прошедшая свадьба — всего лишь предлог.

— Чтобы позвать тебя домой, — ответила она, не моргая.

— Зачем? — В голосе мистера Кейра прозвучало недовольство, как будто возможное возвращение домой означало для него что-то очень плохое.

— Проблема в твоем брате. Он внес раздор в семью и рассорил всех моих детей, — процедила женщина. — Мне Вальдемар рассказал, как вытащил тебя из пожара, а вот твоим братьям и сестрам он почему-то поведал о твоей скоропостижной кончине. С тех пор они как стервятники продолжают делить твое имущество, словно тушу убитого быка.

— Что? Вальдемар? — Скорее это было недоумение, чем вопрос. Сначала глаза мистера Кейра расширились от удивления, а потом неожиданно сузились от гнева. — Владимир, то есть? Что этот русский себе позволяет?!

— Его замыслы мне неведомы. — Старая Гретель безразлично пожала плечами. — Знаешь, Вальдемар даже не поскупился на твои похороны. Он поставил небольшой памятник во внутреннем дворе семейной обители, крохотный, примерно по пояс. — Рассказывая про памятник, она почти улыбнулась, глядя, как в негодовании искажается лицо сына. — Но никто не пришел почтить память, если тебе интересно. Все были заняты дележкой нажитого тобою добра.

Мистер Кейр громко выругался. Причем, на чужом языке. Но это не помешало старой Гретель продолжить свой рассказ.

— Твоя сестра, Мэрион, уже давно облюбовала твой дом в Генуе и никого к нему не подпускает, — проскрипела она, — а старший, Аларик, который год продолжает играть с Фабьеном в бумажки и бегать по судам из-за дома в Праге, пока Вальдемар списывает деньги с твоих банковских счетов. Он, кстати, сам засел в Нюрнберге. Удивительно, милый мой, что ты ничего не знаешь. Чем же ты занимался все эти годы?

Мистер Кейр странно посмотрел на супругу, и та ответила ему легким кивком головы, как будто тот у нее что-то спросил.

— Если ты не вернешься и не покажешься перед семьей, то у тебя скоро ничего не останется. — Голос Гретель прозвучал холодно и грозно, и перечить ему не хотелось. — Мне надоело смотреть на бессмысленную семейную грызню, так что я хочу собрать вас всех вместе. И отклонять мое приглашение неучтиво, Улирих. Отказа я не приму.

«Улирих?» — удивилась Салли.

— Без Имриш я никуда не поеду. — Мистер Кейр нахмурился. Чужое имя, прозвучавшее из уст матери, его не смутило. — И труппу не оставлю.

Стальные губы старухи, изнизанные морщинами, дрогнули в подобии улыбки:

— Езжай с кем хочешь, — произнесла она, издав странный ржавый звук, отдаленно напоминающий смех. — Только сектантов твоих я в дом не пущу.

— В таком случае…

Салли и моргнуть не успела, как мистер Кейр залез на ближайший стол, спихнув с него все стаканы и добрую часть тарелок с закусками.

— Дамы и господа! Друзья мои! — Он взмахнул руками, привлекая внимание присутствующих. — Планы меняются!

Секунда, и вот на столе рядом с ним встала Имриш:

— Мы едем на гастроли в Европу! — громко объявила она.

Публика заликовала и захлопала. Особенно артисты. А Салли только головой помотала, не веря, что еще пару дней назад она собиралась на какие-то скучные курсы по кулинарии.

— Вовремя же ты к нам присоединилась. — К девушке подошел миловидный Томас и поднял невесть откуда взявшийся бокал с шампанским, собираясь произнести тост: — Добро пожаловать в нашу труппу, Салли.