Не обижайте колдуна

Тамзин положил свою раненную версию на постеленные в углу простыни и покрывала среди множества мягких подушек. Пламя трех свечей танцевало и искрилось в хрустале на столе у стопок толстых книг, играя переливами на висящих рядом гобеленах и старых европейских штандартах.

Место странное, вызывающее много вопросов, но сейчас мою голову занимало отнюдь не его происхождение. Я все продолжала думать о том, что помогла Тамзину убить свою мать, оказавшуюся той еще сукой, увидела, как она взорвалась, чуть не похоронив меня под завалами, а затем — возродилась, вселившись в какую-то бедную, ни в чем не повинную женщину. А потом еще лишила Тамзина сил!

Я глубоко вздохнула, ощущая стылый запах земли и знакомых благовоний, и проорала что есть сил:

— Какого хрена здесь происходит?!

Скорее всего, этот вопрос предназначался не Тамзину и даже не Эллен, а тем невидимым ублюдкам, сидящим на небесах и ржущим над проблемами смертных.

Тамзин, устроив самого себя на подушках и чуть прикрыв простыней, тут же метнулся ко мне. Поднес руки к моему лицу, отвел волосы с щеки и неожиданно прильнул в жарком поцелуе. По-моему, даже страждущие путники не так рьяно припадают к предложенной фляге с водой, как он — ко мне.

Удивленная его столь неожиданным порывом, или тем, что этот поцелуй оказался острее, чувственнее и слаще всех моих прошлых вместе взятых, я боязно отшатнулась от Тамзина, но он вновь притянул меня к себе.

— Клянусь всеми богами, — вымолвил он, глядя на меня. В его глазах запылало что-то стихийное, неудержимое. — Если выживем, неделю из спальни не вылезем.

Если бы он позволил себе такие неслыханные вольности, только вытащив меня из дома, то незамедлительно получил бы в глаз. Но тут, похоже, опасность, нависшая над нами, сделала свое дело. Она позволяла отбросить все предрассудки и делать то, что хочется, о чем бы человек даже не задумался в обычной обстановке.

— А если нет? — сказала я, не отводя взгляда, и не узнала свой голос.

— Выживем. — Он пропустил несколько локонов сквозь пальцы. — Я обещаю.

Как будто все маски снялись. Игры закончились. Даже у Тамзина иссяк нескончаемый запас хитрых, едких и обольстительных ухмылок, и теперь он смотрел на меня совершенно по-другому, никого из себя не корча и не пытаясь внушить страх. В его новом взгляде не осталось почти ничего от того человека, обещавшего оживить Анри. Да что уж там, Тамзин даже перестал казаться мне древним стариком со странностями и мерзкой бородкой.

Я скользила взглядом по его лицу, на удивление ставшему таким привычным и родным, и вдруг задумалась, а не последние ли это часы нашей жизни?

Рука сама потянулась к его скуле и новому шраму над ней. Он мгновенно прижался к пальцам, угнездившись щекой в моей ладони.

Вдруг это единственный шанс, отпущенный нам перед тем, как Эллен отвернет нам головы?

Я инстинктивно подалась вперед, послав все к черту, и мы опять слились в поцелуе, начиная сладостно упиваться друг другом. Его руки свободно заскользили по мне. Горячие, как и всегда. Заставляя меня таять, как шоколад. Одна из них метнулась по раненому бедру, в том месте, где порвана юбка.

Пришлось мобилизовать всю силу воли, чтобы поймать его за руку и стряхнуть с себя. Скорее всего каждый из нас задумывался над тем, что можно было бы остаться в импровизированном алькове еще подольше, но промедление могло стоить нам жизни.

Думать — это последнее, чего бы мне сейчас хотелось, но предаваться спонтанным плотским утехам пока наверху рыщут мертвецы во главе с Эллен, затея не из лучших.

Через плечо мага я взглянула на раненого Тамзина, лежащего подушках. Несчастный. Половина лица в запекшейся крови, рот приоткрыт. Даже не видно, что он дышит. Его костлявая грудь почти не двигалась, а простыня, которой прикрыл его настоящий Тамзин, побагровела от крови. Впрочем, как и его серый костюм. Не стоило прижимать к себе бывшего пленника той стороной, из которой алой жижей сочилась жизнь.

Я неловко отстранилась от мага, все еще ощущая тепло его рук.

— Ты его так здесь и бросишь? Даже раны не обработаешь?

— Да, — немного помедлив, Тамзин, не скрывая улыбки, подошел к столу и начал перебирать старые книги. — Примерно тут я и очнулся. Под завалами, среди пепла. Эллен об этом месте не знает и вряд ли сюда полезет.

Взгляд зацепился за окровавленную простыню.

— Может все-таки стоит унести его куда-нибудь подальше?

— В пустыню? Поверь, с ним ничего не будет. — Тамзин отвлекся от книг и самоуверенно дернул уголками губ. — Как и со мной.

— Да как же! Эллен уже лишила тебя магии. Я не понимаю, как ты еще не рассыпался от старости.

— Раз не рассыпался, значит она забрала далеко не все. Расправимся с ней и сможем вернуться домой.

Его слова звучали так, будто он действительно в них верил.

— И как ты собираешься это сделать без своих джедайских сил?

— Нужно вооружиться. — Он вырвал лист из какой-то неприметной книги и положил во внутренний карман фрака. — И все хорошенько обдумать.

Тамзин помог мне выбраться из ямы-алькова, и мы вновь оказались в палаточном городке, только вот прежнего спокойствия в воздухе больше не ощущалось. Хотя бы потому что вокруг нестерпимо завоняло гарью, а темноту ночи разогнал полыхающий купол шатра, там, где мы в последний раз видели Эллен. Черным дым поднимался к небесам, затмевая мерцающие звезды.

— Ха! — Я почему-то вдруг обрадовалась, глядя на конус всепожирающего инферно. Судя по всему, артисты последовали моему совету и решили сжечь мертвецов. — Пироманы свое дело знают, Тамзин. Ты можешь ими гордиться.

Он сурово уставился на меня во мраке, освещенным пожаром.

— А теперь представь, какое состояние сейчас прогорает и сколько в это все было вложено средств.

Его сухие губы вытянулись в недовольную тонкую линию, и я удивилась, как он сейчас может переживать о чем-то подобном. Ведь мы стояли в самом центре хаоса; люди пробегали мимо нас, но нас не замечали. Метались в разные стороны, спотыкались и падали. Кто-то плакал, кто-то нервно смеялся. Кто-то убегал, садился в машины и уезжал, кто-то — напротив, бежал к шатру с огнетушителями и ружьями наперевес. А кто-то пытался спасти из пожара дорогостоящую технику: либо члены труппы, либо мародеры, решившие нажиться на чужой беде.

В этой суматохе мы с Тамзином помчались на стоянку к его старому «дому на колесах». Дверь внутрь оказалась не заперта.

— Может, того тебя сюда перенести? — спросила я, оказавшись в темноте его старой обители. Здесь так же пахло благовониями и какой-то протухшей едой.

— Нет, — гаркнул Тамзин и начал щелкать выключателем возле двери. Свет не включился, и ему пришлось пройти куда-то вглубь и начать ковырять в какой-то тумбе, чтобы, вероятно, достать свечи. — Он должен пережить все то же, что и я. Ощутить все то же, что и я. Если этого не будет, все изменится.

— Я все равно переживаю за тебя. Дым, огонь, пожар… Ты же задохнешься!

Чиркнула спичка, зажглась свеча. В ее оранжевом свете я увидела довольное лицо.

— Забавно, что сейчас больше всего переживаешь за того, за кого вообще волноваться не стоит. — Тамзин растянулся в улыбке, будто я сообщила ему что-то очень хорошее. Но в полутьме его улыбка показалась мне зловещим оскалом. — Не нужно, милая моя. Лучше за нас переживай.

И он протянул мне свечу. Наверное, чтобы я поставила ее рядом на стол, воткнув в пустую липкую рюмку.

— И что теперь? — спросила я.

Тамзин вернулся к тумбе и продолжил в ней что-то искать.

— Теперь? — Еще одна свеча зажглась в его руках. — Я бы предпочел сбежать, как сейчас делают все умные люди. Но это не поможет нам справиться с Эллен и уж тем более вернуться домой, так что легкие пути для нас закрыты.

— Будем сражаться?

— Естественно, милая моя. Пока Эллен развлекается вредительством и уничтожением всего, что я построил, у нас есть немного времени на подготовку.

Я уже хотела спросить, как мы будем бороться с бессмертной, но мое внимание привлек странный блеск из небольшой приоткрытой коробочки, стоящей на тумбочке возле кровати.