Страница 6 из 49
Очень обескураживающе, для жителя Земли, видеть в небе сразу две Луны. Но вот они рядом, бок о бок, обе в своей первой четверти, и одна примерно вдвое больше другой. Прошло несколько секунд, прежде чем Гибсон осознал, что он смотрит на Луну и Землю вместе — и еще несколько секунд, прежде чем он наконец осознал, что меньший и более отдаленный полумесяц был его собственным миром.
«Арес», к сожалению, пролетал далеко от Луны, хотелось бы конечно поближе, но и сейчас она была более чем в десять раз больше, чем Гибсон когда-либо видел с Земли. На неровной линии, отделяющей день от ночи, отчетливо виднелись переплетенные цепи кратерных колец, а неосвещенная часть Луны была слабо видена в падающем на него отраженном свете Земли. Конечно…
Гибсон внезапно наклонился вперед, гадая, не обманули ли его глаза. И все же в этом не было никакого сомнения: среди этого холодного и слабого мерцания, ожидая рассвета, до которого оставалось еще несколько земных дней[8], горели, как светлячки в сумерках, мельчайшие искорки света. Их не было там пятьдесят лет назад; это были огни первых лунных городов, говорящие звездам, что жизнь наконец пришла на Луну после миллиарда лет ожидания.
Осторожный кашель из ниоткуда прервал размышления Гибсона. Затем, слегка усиленный репродуктором, голос заметил в разговорном тоне:
— Если мистер Гибсон соблаговолит пройти в кают-компанию, он найдет там тепловатый кофе и немного кукурузных хлопьев, еще оставшихся на столе.
Он поспешно взглянул на часы, — совершенно забыл о завтраке — небывалое явление. Без сомнения, кто-то отправился искать его в каюте и, не найдя там, вызвал через систему громкой связи корабля.
Когда он со сконфуженным, видом вплыл в кают-компанию, то обнаружил, что экипаж занят техническим спором о достоинствах различных типов космических кораблей.
Пока ел, Гибсон наблюдал за маленькой группой спорящих мужчин, фиксируя их в своем сознании, отмечая их поведение и особенности. Конечно, Норден представил всех, но это лишь навесило ярлыки; пока же они не были для него определенными личностями. Любопытно было думать, что еще до окончания путешествия он, вероятно, будет знать каждого лучше, чем большинство из своих знакомых на Земле. На борту крошечного мира «Ареса» не могло быть никаких секретов и никаких масок.
В этот момент говорил доктор Скотт. (Позже Гибсон поймет, что в этом не было ничего необычного.) Он казался несколько азартным, склонным, ради провокации, рассуждать о предметах, в которых мало понимал.
Самым удачливым его оппонентом был Брэдли, специалист по электронике и коммуникациям — суховато-циничный человек, который, казалось, получал сардоническое удовольствие от словесной пикировки. Время от времени он вставлял в разговор реплику-бомбу, останавливающую Скотта, но не надолго.
Маккей, маленький шотландец, математик, тоже время от времени вступал в битву, говоря довольно быстро и четко, почти педантично. Он, подумал Гибсон, выглядел бы гораздо естественнее в университетской среде.
Капитан Норден, казалось, действовал как не совсем бескорыстный судья, поддерживая то одну сторону, то другую, не давая кому-нибудь победить окончательно.
Молодого Спенсера в кают-компании уже не было.
Хилтон не принимал участия в дискуссии, он спокойно сидел, с интересом наблюдая за остальными и, похоже, в душе посмеивался. Его лицо показалось Гибсону знакомым. Где же они встречались раньше? Ну конечно — какой же он был дурак, что не узнал сразу! — это же ХИЛТОН.
Гибсон резко повернулся в кресле, чтобы лучше видеть собеседника. Завтрак был забыт, он с благоговением и завистью смотрел на человека, который вернул «Арктур» на Марс после величайшего приключения в истории космических полетов. Шесть человек достигли Сатурна, и только трое из них вернулись. Хилтон стоял вместе со своими спутниками на тех далеких лунах, названия которых сами по себе звучали как песня —Титан, Энцелад, Тефия, Рея, Диона… Он видел несравненное великолепие огромных колец, охватывающих небо в симметрии, которая казалась слишком совершенной чтобы быть естественной. Хилтон был на краю вселенной, в той Ультима Туле[9], где кружились ледяные внешние гиганты семьи Солнца, и он снова вернулся к свету и теплу внутренних миров. Да, подумал Гибсон, об очень многих вещах я хочу поговорить с ним до того, как эта поездка закончится.
Дискуссионная группа распалась, офицеры разлетелись (в буквальном смысле) по своим постам, а мысли Гибсона все еще кружились вокруг Сатурна.
Капитан Норден прервал его размышления:
— Я не знаю ваших планов, но полагаю, что вы хотели бы осмотреть корабль. В конце концов, именно это обычно происходит на этой стадии в ваших историях.
Гибсон улыбнулся, несколько механически. — Да, видимо не скоро перестанут вспоминать его описания космической жизни.
— Боюсь, что тут вы совершенно правы. Это самый простой способ, дать читателю знать, как все работает, и набросать эскиз места действия. Теперь это не так важно, потому что все точно знают, как выглядит внутри космический корабль. Но когда я писал об астронавтике, а это было еще в 60-х годах, нужно было задержать развитие сюжета на тысячи слов, чтобы объяснить, как все работает: скафандры, атомный двигатель, и остальное, о чем пойдет речь далее.
— Тогда я могу считать, — сказал Норден с самой обезоруживающей улыбкой, — что мало что нового могу рассказать вам об «Аресе».
Гибсон сделал вид что смутился:
— Был бы очень признателен, если бы вы показали мне все — хотя бы для того чтобы не нарушать стандартный литературный сюжет.
— Очень хорошо, — ухмыльнулся Норден. — Мы начнем с рубки управления. Пошли.
Следующие два часа они плыли по лабиринту коридоров, которые пересекались и перекрещивались, как артерии, в сферическом теле Ареса. Гибсон знал, что скоро корабль станет для него настолько знакомым, что он сможет ориентироваться даже с завязанными глазами, но прежде чем это произойдет он может еще не раз заблудится, однажды это уже случилось.
Корабль был сферическим и был разделен на зоны широты́, как Земля. Что было очень удобно, поскольку сразу же давало мысленную картину географии лайнера.
Идти «на север» означало направляться в рубку управления и каюты экипажа.
Путешествие к экватору предполагало посещение либо большого обеденного зала в центре корабля, либо смотровой галереи, полностью опоясывающей лайнер.
Южное полушарие почти полностью состояло из топливных баков, нескольких складских отсеков и разного оборудования. Теперь, когда «Арес» больше не использовал свои двигатели, он был развернут в пространстве так, что северное полушарие было постоянно освещено солнечным светом, а нежилое южное было в темноте. На самом южном полюсе находилась металлическая дверь с внушительными официальными печатями и надписью: «открывать только по прямому приказу капитана или его заместителя». Дверь вела в длинную трубу, соединяющую основной корпус корабля с меньшей сферой, расположенной в сотне метров от него, в которой находились силовая и двигательная установки. Гибсон задался вопросом, зачем вообще нужна эта дверь , если человек никогда не сможет пройти через нее, если он не самоубийца? Затем сообразил, что таким образом обслуживающие роботы Комиссии по атомной энергии добираются до места своей работы.
Как ни странно, одно из самых сильных своих впечатлений Гибсон получил не от научно-технических чудес корабля, которые он ожидал увидеть в любом случае, а от пустых пассажирских кают-сот — тесно упакованных ячеек, занимавших большую часть Северной умеренной зоны. Они произвели на него удручающее впечатление. Дом, в который никто никогда не входил, выглядит порой тоскливее, чем старые, заброшенные развалины, которые когда-то знали жизнь и все еще могут быть населены призраками. Ощущение одиночества было очень сильно здесь в коридорах, которые когда-нибудь будут переполнены жизнью, но теперь лежащих уныло и одиноко, освещенные светом, пробивающемся сквозь стены — солнечным светом гораздо более голубым, чем на Земле, и потому твердым и холодным.
8
Этой фразой автор сообщает читателю, что на Луне день меняет ночь гораздо медленнее (примерно в 27 раз) чем на Земле, поскольку период обращения Луны вокруг своей оси составляет примерно 27 земных суток.
9
Ultima Thule (лат.) — «затерянная страна», «край света», легендарный остров.