Страница 47 из 49
Земля метнула свою молнию четыре дня спустя. Впервые Гибсон узнал об этом, когда увидел заголовок на первой полосе «Марсианских Таймс». — На какое-то мгновение эти два слова так его поразили, что он перечитывал их снова и снова, и лишь затем прочитал дальнейшее.
ХЭДФИЛДА ВЫЗЫВАЮТ
Мы только что получили известие о том, что Совет по межпланетному развитию обратился к главе Исполнительной власти с просьбой прибыть на Землю на корабле «Арес», который покидает Деймос через четыре дня. Никаких причин не приводится.
Короткое сообщение, но все, что за ним стояло могло зажечь Марс. Никаких объяснений не было дано — да и не было необходимости. Все прекрасно знали, почему Земля хочет видеть Уоррена Хэдфилда.
— Ну и что ты об этом думаешь? — Спросил Гибсон передавая газету через стол.
— Боже мой! — ахнул Джимми. — Теперь будут неприятности! Как ты думаешь, что он сделает?
— А что он может сделать?
— Ну, он может отказаться ехать. Все местные наверняка поддержат его.
— Это только ухудшит ситуацию. Он поедет, все в порядке, Хэдфилд не из тех людей, которые убегают от драки.
Глаза Джимми внезапно просветлели.
— Это значит, что Ирэн тоже поедет.
— Понятно, что ты об этом думаешь! — рассмеялся Гибсон. — Я полагаю, надеешься, что этот злой ветер принесет вам обоим что-то хорошее. Но не очень рассчитывай на это — Хэдфилд может не взять Ирэн.
Он подумал, что это очень маловероятно. Когда шеф очутится на Земле, ему понадобится вся моральная поддержка, которая только возможна.
Несмотря на объем работы, которая ему предстояла, Гибсон все же позвонил в администрацию, там все были в состоянии возмущения и неопределенности. Возмущения — из-за бесцеремонного обращения Земли с Шефом, неопределенности — потому что никто не знал, какие действия Шеф собирается предпринять.
Хэдфилд приехал рано утром и до сих пор ни с кем не разговаривал, кроме Уиттакера и личного секретаря. Те, кто видел его мельком, утверждали, что для человека, который, строго говоря, может быть снят с позором, он выглядел удивительно бодрым.
Гибсон обдумывал эту новость, делая крюк по направлению к биологической лаборатории. Он уже два дня не видел своего маленького марсианского друга и испытывал чувство вины. Медленно шагая по Риджент-стрит, он размышлял о том, какую защиту изберет Хэдфилд. Теперь он понял то замечание, которое подслушал Джимми. Разве успех оправдает все? До полного успеха было еще далеко; как сказал Хэдфилд, чтобы довести проект «Рассвет» до конца, потребуется полвека, — это при максимальной помощи Земли. Необходимо было заручиться ее поддержкой, и Хэдфилд сделает все возможное, чтобы не враждовать с родной планетой.
Наилучшее, что Гибсон мог сделать — это обеспечить дальний прикрывающий огонь из своего отдела пропаганды.
Скрип, как обычно, обрадовался, увидев его, правда Гибсон ответил на его приветствие несколько рассеянно. Как всегда, он протянул Скрипу кусочек воздушной травы из запаса, хранившегося в лаборатории. Такое просто действие, должно быть, вызвало что-то в его подсознании, потому что он внезапно остановился и повернулся к главному биологу:
— Мне только что пришла в голову идея. Помнишь, ты рассказывал мне о тех фокусах, которым научил Скрипа?
— Научил его! Проблема теперь в том, чтобы отучить!
— Ты также сказал, что совершенно уверен, что марсиане могут общаться друг с другом, не так ли?
— Ну, наша полевая партия доказала, что они могут передавать простые мысли и даже некоторые абстрактные идеи, такие как цвет. Это, конечно, ничего не доказывает. Пчелы могут делать то же самое.
— Тогда скажи свое мнение вот о чем. Почему бы не научить их выращивать «Аэровид»? У них колоссальное преимущество — они могут отправиться куда угодно на Марсе. Им даже не обязательно понимать, что они делают. Мы бы просто снабдили их побегами — ведь именно так размножается «Аэровид», не так ли? — научите их необходимой технологии, а потом поощрите.
— Одну минутку! Это прекрасная идея, но разве ты не упустил некоторые практические моменты? Я думаю, что мы могли бы обучить их так, как ты предлагаешь — мы, конечно, достаточно изучили их психологию для этого, — но ведь их только десять, включая Скрипа?
—Я этого не упустил, — нетерпеливо сказал Гибсон. — Я просто не верю, что найденная мною группа — единственная в мире. Это было бы совершенно невероятное стечение обстоятельств. Конечно, они довольно редки, но по всей планете их должны быть сотни, если не тысячи. Я предлагаю провести фоторазведку всех зарослей «Аэровида» — нам не составит труда обнаружить их поляны. Но если рассмотреть вопрос в долгосрочной перспективе. — Теперь, когда у них есть гораздо более благоприятные условия для жизни, они начнут размножаться быстрее, как это уже делает марсианская растительность. Даже без нашей помощи «Аэровид» покроет все экваториальные регионы через четыреста лет — по вашим собственным подсчетам. Если мы помощью марсиан поможем ему распространиться, мы значительно сократим сроки реализации проекта «Рассвет»!
Биолог с сомнением покачал головой, но все же начал делать какие-то подсчеты в своем блокноте. Закончив, он поджал губы:
— Хорошо… Я не могу доказать, что это невозможно, существует слишком много неизвестных факторов, включая самый важный из всех — скорость размножения марсиан. Кстати, ты знаешь, что они сумчатые? Это только что подтвердилось.
— Как кенгуру?
— Да. Малыш живет в сумке, пока не вырастет достаточно большим мальчиком, чтобы выйти в холодный, суровый мир. Мы знаем, что некоторые из самок беременны, похоже что они могут размножайтесь ежегодно. А поскольку Скрип был там один, это означает, что у них, должно быть, ужасно высокий уровень смертности — что неудивительно в этом климате.
— Хороший у них метод. То что нужно! — воскликнул Гибсон. — Условия будут улучшаться и они станут размножаться быстрее, если мы позаботимся о необходимой им пище.
— Вы хотите разводить марсиан или выращивать «Аэровид»? — поддел Гибсона биолог.
— И то и другое, — ухмыльнулся Гибсон. — Они хорошо сочетаются друг с другом, как яичница с ветчиной или рыба с пивом.
— Не надо! — взмолился биолог с таким глубоким чувством, что Гибсон тут же извинился за свою бестактность. Он совсем забыл, что никто на Марсе не пробовал ничего подобного долгие годы.
Чем больше Гибсон думал о своей новой идее, тем больше она ему нравилась. Несмотря на обилие личных дел, он нашел время написать Хэдфилду докладную записку по этому вопросу и надеялся, что Шеф сможет обсудить ее с ним до отъезда на Землю.
Было что-то вдохновляющее в мысли о возрождении не только мира, но и расы, которая могла бы быть старше человека.
Гибсон задавался вопросом, как изменяющиеся климатические условия через сто лет повлияют на марсиан. Если для них станет слишком жарко, они смогут легко мигрировать на север или юг — в приполярные области, где Фобос никогда не был виден. Что же касается насыщенной кислородом атмосферы — они привыкли к ней в прошлом и могли бы приспособиться к ней снова. Свидетельством этого был Скрип. Он теперь получал большую часть своего кислорода из воздуха в Порт-Лоуэлле и, казалось, процветал.
До сих пор не было ответа на важнейший вопрос, возникший в связи с открытием марсиан. Были ли они выродившимися, выжившими представителями расы, которая давным-давно достигла цивилизации, но позволила ей ускользнуть из рук, когда условия стали слишком суровыми? Это был романтический взгляд, для которого не было никаких доказательств вообще.
Ученые были единодушны в своем убеждении, что на Марсе никогда не было развитой культуры, но однажды они уже ошиблись и могут ошибиться снова.
Во всяком случае, было бы чрезвычайно интересно посмотреть, как высоко поднимутся марсиане по эволюционной лестнице теперь, когда их мир снова расцвел. Ибо это был их мир, а не мир Человека, и как бы Человек ни использовал этот мир для своих собственных целей, его долг — всегда защищать интересы его законных владельцев. Никто не мог знать, какую роль марсианам предстоит сыграть в истории Вселенной. И когда, сам Человек привлечет внимание более развитой, чем он, расы, (а это произойдет неизбежно) представители этой цивилизации о Человеке вполне возможно будут судить по его поведению здесь, на Марсе.