Страница 4 из 49
— По-моему, это звучит как шантаж, — сказал Брэдли.
— Извольте так и считать, — весело продолжал Норден. — Конечно, я объясню Гибсону, что он не может рассчитывать на обслуживание, которое будет оказываться позже, когда у нас будут стюарды, повара и Бог знает что еще. Он поймет это и не будет ожидать завтрака в постель каждое утро.
— А он будет помогать нам мыть посуду? — спросил кто-то с практичным складом ума. Прежде чем Норден успел решить эту проблему светского этикета, на коммуникационной панели раздалось внезапное жужжание, и из громкоговорителя раздался голос:
— Станция один вызывает «Арес» — ваш пассажир направляется к вам.
Норден щелкнул выключателем и ответил:
— О'кей, мы готовы.
Затем он повернулся к экипажу:
— Со всеми этими нашими стрижками бедняга будет думать, что сегодня выпускной день в Алькатрасе[6]. Иди встреть его, Джимми, и чтобы прошли через шлюз, как нежная супружеская пара.
Мартин Гибсон все еще испытывал радость от того, что преодолел свое первое серьезное препятствие — врача космической станции. Невесомость, пока он перебирался со станции на «Арес» на крошечном, приводимом в движение сжатым воздухом катере, почти не обеспокоила его, но зрелище, которое предстало его глазам, когда он очутился в каюте капитана Нордена, вызвало у него на мгновение рецидив космической болезни. Даже в отсутствие гравитации, человеку свойственно какое-то направление считать низом, и казалось естественным предположить, что поверхность, на которой были закреплены стулья и стол, была полом. К сожалению, здесь на такие мелочи никто не обращал внимания, — два члена экипажа свисали с потолка, как сталактиты, а еще двое развалились под совершенно немыслимыми углами в воздухе. Только капитан, по мнению Гибсона, занимал правильное положение. В довершение всего их бритые головы придавали этим нормальным, вполне презентабельным мужчинам весьма зловещий вид, так что все это выглядело как семейное торжество в замке Дракулы.
Последовала короткая пауза, пока команда рассматривала Гибсона. Все они сразу узнали писателя; его лицо было знакомо публике с тех пор, как почти двадцать лет назад появился его первый бестселлер «Гром на заре». Это был круглолицый, но с резкими чертами лица, невысокий человек, лет сорока пяти, а голос его был удивительно глубоким и звучным (как выяснилось позже).
— Это, — сказал капитан Норден, представляя слева направо, — наш инженер-лейтенант Хилтон. Это доктор Маккей, наш штурман — всего лишь доктор философии, а не врач. Врач у нас доктор Скотт, вот он. Лейтенант Брэдли — специалист по электронике, а Джимми Спенсер, который встретил вас у шлюза, — наш юнга и надеется стать капитаном, когда вырастет.
Гибсон с некоторым удивлением оглядел небольшую группу людей. Их было так мало — пятеро мужчин и юноша, почти мальчик! Должно быть, его лицо выдало его мысли, потому что капитан Норден рассмеялся и продолжил:
— Удивляетесь, что нас так мало, верно? Но вы должны помнить, что этот корабль почти автоматический — и кроме того, в космосе никогда ничего не происходит. Конечно в регулярном пассажирском рейсе команда будет уже из тридцати человек. Сейчас же мы просто быстрый грузовой корабль.
Гибсон внимательно посмотрел на людей, которые будут его единственными спутниками в течение следующих трех месяцев. Его первое впечатление (он не доверял первому впечатлению, но старался его запомнить) от этих людей было — люди как люди, на удивление обычные — если, конечно, не обращать внимание на их странные позы и бритоголовость. Не было никакой возможности предположить, что их профессия более романтична, чем у ковбоев, обменявших своих мустангов на вертолеты.
По сигналу, который Гибсон не успел заметить, все удалились, бросаясь с поразительной легкостью и точностью в открытую дверь. Капитан Норден, сидя на своем месте и предложил Гибсону сигарету. Автор принял ее с сомнением.
— Что, на корабле можно курить? — спросил он. — А разве кислород не нужно экономить?
— Был бы бунт, — засмеялся Норден, — если бы я запретил курение на три месяца.
Капитан Норден совсем не вписывается в ожидаемый образ — с легкой грустью подумал Гибсон. Капитан космического лайнера, согласно лучшей — или, по крайней мере, самой популярной — литературной традиции, должен быть седым ветераном со стальным взором, который полжизни провел в космосе, и мог с блеском перемещаться по Солнечной Системе, благодаря своему сверхъестественному знанию космических путей и интуиции. Он также должен быть солдафоном: когда он отдает приказы, его офицеры должны вскакивать по стойке смирно (что нелегко при невесомости), энергично отдавать честь и пулей нестись выполнять задание.
Капитану «Ареса» было явно меньше сорока, и его вполне можно было принять за преуспевающего бизнесмена. Что же касается того, чтобы быть солдафоном — до сих пор Гибсон не обнаружил никаких признаков дисциплины вообще. Это впечатление, как он понял позже, было не совсем точным. Дисциплина на борту «Ареса» была, но это была самодисциплина каждого, — единственная форма дисциплины, возможная среди людей того типа, которые составляли его экипаж.
— Значит, ты никогда раньше не был в космосе, — сказал Норден, задумчиво глядя на своего пассажира.
— Боюсь, что нет. Я сделал несколько попыток попасть на лунный рейс, но это абсолютно невозможно, если только вы не направляетесь по официальному делу. Жаль, что космические путешествия все еще так чертовски дороги.
Норден улыбнулся:
— Мы надеемся, что «Арес» сделает что-нибудь, чтобы это изменить. Я должен сказать, — добавил он, — что ты, кажется, сумел написать довольно много о космосе с э-э-э ... минимумом практического опыта.
— Ах, это! — сказал Гибсон беззаботно, с легким, как он надеялся, смехом. — Это распространенное заблуждение, что авторы должны испытать все, что они описывают в своих книгах. Когда я был моложе, я читал все, что мог, о космических путешествиях и делал все возможное, чтобы правильно описывать их реалии. Не забывайте, что все мои межпланетные романы были написаны в самом начале карьеры — я почти не касался этой темы последние несколько лет. Довольно удивительно, что люди до сих пор ассоциируют с Космосом мое имя.
Норден задумался, насколько эта скромность была искренней. Гибсон должен был прекрасно знать, что именно его романы о космических путешествиях сделали его знаменитым и побудили Корпорацию пригласить его в эту поездку. Вся эта ситуация, как надеялся Норден, сулила радужные перспективы и ему лично. Ну а сейчас нужно объяснить этому сухопутному бродяге, как устроена жизнь на борту «Ареса»:
— На борту корабля нормальное земное время. Ночью работа прекращается, ночных вахт нет, приборы могут заменить нас, когда мы спим. Это одна из причин, почему возможна такая маленькая команда. В этом рейсе места достаточно и у нас у всех отдельные каюты. Твоя каюта — обычная пассажирская каюта, единственная, которая оборудована всем необходимым. Думаю, тебе там будет удобно. Твой багаж весь на борту? Сколько разрешили взять?
— Сто килограммов. Багаж весь в воздушном шлюзе.
— Сто килограммов? — Норден с трудом подавил свое изумление. Этот парень, должно быть, эмигрировал, прихватив с собой все семейные реликвии. Норден испытывал настоящий ужас астронавта перед перегрузом и не сомневался, что Гибсон везет с собой много ненужного хлама. Однако, если Корпорация дала добро, и разрешенная нагрузка не была превышена, что ему волноваться?
— Я попрошу Джимми отвести тебя в твою комнату. Он наш «мальчик-на-все», отрабатывает свой проезд и пытается чему-нибудь научиться. Большинство из нас начинают именно так, подрабатывают на лунный рейсах во время каникул в колледже. Джимми довольно умный парень — он уже получил степень бакалавра.
Гибсон последовал за Джимми, которому своим присутствием внушал какое-то благоговейное уважение — это сразу бросалось в глаза.
6
Алькатрас, также известный под названием Рок — остров в заливе Сан-Франциско. Самая известная тюрьма Соединённых Штатов (сейчас - музей).