Страница 3 из 49
— Ты не должен всегда верить своим глазам, — сказал он. — Пойдем — это просто.
Гибсон неохотно последовал за ним, и в этот момент он осознал, что происходят две очень странные вещи. Во-первых, он постепенно становился легче; во-вторых, несмотря на очевидную крутизну лестницы, уклон под его ногами оставался постоянным — сорок пять градусов. Гибсону не потребовалось много времени, чтобы найти этому объяснение. Кажущаяся гравитация была вызвана центробежной силой, создававшейся при вращении станции вокруг своей оси, и по мере приближения к центру эта сила уменьшалась до нуля. Сама лестница извивалась в направлении к оси по какой-то спирали — когда-то он знал ее математическое название, — так что, несмотря на радиальное гравитационное поле, уклон под ногами оставался постоянным. Это была та вещь, к которой люди, живущие на космических станциях, должны были привыкнуть достаточно быстро; вероятно, когда они вернутся на Землю, вид обычной лестницы будет вызывать у них опасение[3].
В конце лестницы уже не было никакого реального ощущения «верх» или «низ». — Они находились в длинном цилиндрическом помещении, кроме натянутых веревок в нем ничего не было, в дальнем конце через иллюминатор пробивался луч солнечного света. Луч на мгновение пропал, а затем снова вспыхнул из другого окна. Впервые чувства Гибсона подсказали ему, что станция действительно вращается вокруг своей оси, и он приблизительно рассчитал время вращения, отметив, сколько времени потребовалось лучу, чтобы появиться из одного и того же окна. «День» этого маленького искусственного мира длился чуть больше десяти секунд[4]; этого было достаточно, чтобы создать ощущение нормальной гравитации в жилых помещениях, расположенных на экваторе.
Гибсон чувствовал себя пауком в своей паутине, когда следовал за доктором рука об руку по направляющим канатам, без всяких усилий перемещаясь по воздуху. Они добрались до иллюминатора. Гибсон увидел, что они находятся в конце своего рода трубы, расположенной вдоль оси вращения станции и выступающей над поверхностью сферы, далеко от ее оборудования и аппаратуры. Отсюда был почти неограниченный обзор звезд.
— Я оставлю тебя здесь на некоторое время. Здесь есть на что посмотреть, и все должно быть все хорошо. А если нет — что ж, не забывай, что у подножия этой лестницы есть нормальная гравитация!
Да, — подумал Гибсон, — и, в этом случае, возвращение на Землю на следующей ракете. — Но нет, не бывать этому.
Понять, что вращается Станция, а не Солнце и звезды, было совершенно невозможно. Приходилось просто верить. Звезды неслись так быстро, что удавалось ясно различить только самые яркие: а Солнце, когда Гибсон разрешил себе взглянуть на него, золотой кометой пронеслось мимо. Сейчас нетрудно было понять, почему люди так долго не хотели верить, что вертится Земля, а не прочный свод небес.
Частично скрытая громадой станции, Земля представляла собой огромный полумесяц, охватывающий половину неба. Он медленно превращался в круг по мере того, как станция мчалась по своей круговой орбите; примерно через сорок минут будет полноземие, а еще через час черный щит затмит Солнце. Земля пройдет все свои фазы — от новой до полной и обратно — всего за два часа. Ощущение времени искажалось при одной мысли об этих вещах, привычное разделение дня и ночи, месяцев и сезонов здесь не имело никакого значения.
Примерно в километре от станции, двигаясь вместе с ней по ее орбите, но в данный момент никак не соединяясь с ней, находились три космических корабля, которые в данный момент находились «у причала».
Одним из них была скромная остроконечная ракета, на которой он прибыл с такими мучениями час назад. Второй — направлявшийся на Луну грузовой корабль, грузоподъемностью приблизительно тысячу тонн. А третьим, конечно же, был «Арес», ослепительный в великолепии своего нового, цвета серебристого алюминия, покрытия.
Гибсон так и не смог примириться с тем что изящные, обтекаемой формы, космические корабли, которые были мечтой начала двадцатого века остались в прошлом. Дурацкая гантеля, висящая на фоне звезд, не соответствовала его представлению о космическом лайнере; хотя мир и принял это, он этого сделать не смог. Конечно, ему было известно чем это вызвано — не было никакой необходимости в обтекаемости корабля, который никогда не будет входить в атмосферу. Конструкция была продиктована исключительно соображениями безопасности. Поскольку радиоактивная двигательная установка должна была находиться как можно дальше от жилых помещений, то самым простым решением были два шара соединенные длинной трубой.
Форма была уродливой, подумал Гибсон, но это вряд ли имеет значение, так как «Арес» проведет практически всю свою жизнь в глубоком космосе, где единственными зрителями будут звезды. Вероятно, он уже заправился топливом и просто ждал точно рассчитанного момента, когда его двигатели оживут и он сойдет с орбиты, на которой вращался и до сих пор проводил все свое существование, и устремится к Марсу.
Когда это случится, Гибсон конечно будет на его борту, и «Приключение», в которое он никогда по-настоящему не верил, благополучно продолжится.
Глава 2.
Капитанская рубка «Ареса» при нормальной гравитации вряд ли вместила бы более чем трех человек, но в невесомости в нем свободно расположилось шестеро, кто на потолке, кто на стене, кому как нравилось. Все, кроме одного, из группы, сгрудившейся под сюрреалистическими углами вокруг капитана Нордена, уже бывали в космосе и знали свои обязанности, но это был не обычный инструктаж. Ведь первый полет нового космического корабля — это всегда событие, а к тому же «Арес» был первым в своем роде — первым космическим пассажирским кораблем. Когда корабль будет полностью сдан в эксплуатацию у него будет экипаж из тридцати человек и сто пятьдесят пассажиров разместятся в нем с некоторым спартанским комфортом. Однако в этом первом рейсе пропорции были почти противоположны, и в данный момент экипаж из шести человек ждал единственного пассажира.
— Я все еще не совсем понимаю, — сказал Оуэн Брэдли, офицер-электронщик, — как нам обходиться с этим парнем. И вообще, чья это была блестящая идея?
— Я как раз об этом и хочу сказать, — капитан Норден провел рукой по тому месту, где у него всего несколько дней назад были великолепные светлые волосы. (На космических кораблях редко бывают профессиональные парикмахеры, и хотя всегда найдутся любители подстричь приятеля, все все же предпочитают как можно дольше оттягивать этот злосчастный день.) — Вы все, конечно, знаете мистера Гибсона.
Это замечание вызвало целый хор ответов, и не все они были уважительными.
— По-моему, его рассказы отвратительны, — сказал доктор Скотт. — Во всяком случае последние. «Марсианская пыль» была не так уж плоха, но теперь она полностью устарела.
— Чепуха! — фыркнул астрогатор Маккей. — Последние рассказы гораздо лучше, теперь Гибсон пишет о серьезных вещах и там стало меньше крови и стрельбы на потребу дурным вкусам.
Резкость и безапелляционность этого высказывания были совершенно нехарактерны для кроткого маленького шотландца. Но прежде чем кто-либо успел присоединиться к дискуссии, капитан Норден прервал ее:
— Сейчас не время обсуждать литературные таланты мистера Гибсона, у нас впереди еще будет достаточно времени для этого. Послушайте, есть парочка моментов, которые Корпорация хочет, чтобы я донес до вас, в связи с этим рейсом. Мистер Гибсон — очень важный человек, почетный гость, и его пригласили в эту поездку, чтобы он позже мог написать об этом книгу. Это не просто и не только рекламный трюк.(«Конечно, нет! Ведь всем понятно!» — вставил Брэдли с сарказмом.) Но, естественно, Корпорация надеется, что будущие клиенты не будут обескуражены тем, что они прочитают. Кроме того, мы творим историю, наше первое путешествие должно быть записано должным образом. Так что постарайтесь какое-то время вести себя как джентльмены, книга Гибсона, вероятно, разойдется тиражом в полмиллиона экземпляров, и ваша будущая репутация будет зависеть от вашего поведения в ближайшие три месяца!
3
Запутанное, сложное для осмысления описание подъема по вертикали, судя всему по винтовой лестнице. Зачем? Автор усложнил себе и читателю задачу. Да, станция это сфера, но внутри ее можно выделить вращающийся цилиндр определенной толщины, метра 2-4. Перемещение по поверхности этого цилиндра в любом направлении никаких необычных ощущений не вызовет и если лестничные пролеты расположить в направлении оси вращения, то ничего непривычного при подъеме происходить не будет. Кроме уменьшающегося с каждым шагом веса и нехороших слов в адрес конструктора запроектировавшего такой уклон — 45°. Получится обычная лестничная клетка земного дома.
4
По этой цифре можно прикинуть диаметр станции. Центростремительное ускорение для нормальной гравитации должно быть равно «g», т.е. 9.8 м/с2. Формула ускорения g = V2/R, где R — радиус станции в метрах, V = 2 х 3.14 х R/T — окружная скорость, T — время одного оборота в секундах.
После преобразований получаем приближенную формулу: R = T2 /4. Если «день» 10 секунд это время полного оборота, то получаем радиус станции — 25 метров, т.е. диаметр 50 метров (впечатляет не очень).