Расколотые искры

— Александра, такая неловкость… На тебя это не похоже… Но, простите грубость, Алиса, позвольте представить мою давнюю подругу…

— Александра, приятно с вами познакомиться… — рассеянно кивнула болезненная и меланхоличная.

Саша вздохнула, глядя на этот пассивный овощ, прикинула, какое состояние должно стоять за ее костлявыми плечиками, и поняла, что Алиса — лучшая партия заносчивому Аркаше.

— Простите, Александра, а ваш отец, случайно, не тот самый психиатр, Виктор Леонидович Ланской? — спустя долгую минуту беседы поинтересовалась Алиса.

— Вы абсолютно правы! — иронично-торжественно воскликнула Саша.

— Как занимательно! Я читала его последнюю работу, в «Науке и жизни» «О природе ночных кошмаров», кажется… Должно быть захватывающе жить со столь талантливым человеком? Признаюсь, я даже немного завидую… — барышня так оживилась, что на ее щеках даже закраснело что-то подобное румянцу.

— Нет, — покачала головой Саша, — печально, когда все завидуют тебе из-за трудов кого-то третьего, не учитывая твоих талантов. — девушка поджала губы и добавила: — прошу простить, но мне нужно найти графиню Веру, она, должно, быть совсем меня потеряла.

И когда казалось, что последней печальной вещью для Саши станет знакомство с отвратительно-унылой невестой Аркаши, по катку пронеслось страшное известие: кто-то ограбил Великого князя! Да и вообще, по мелочи стащили практически у каждого. А последней каплей, разумеется исключительно для Александры, стал поспешный уход Алекса. Она с горестью смотрела, как тот легкомысленно выхватил бутылку шампанского из серебряного ведерка со льдом и скрылся в суете. Ей бы тоже хотелось скрыться вслед за ним.

Но действительно невероятное событие случилось следующим утром:

— Виктор Леонидович, — заорала Глаша, — цветы для Саши доставили! Цветы для барышни!

Виктор Леонидович, вопреки привычке не отзываться на дерзость слуг, с шумом распахнул двери кабинета:

— Цветы для Александры? От кого?!

— Papa! Право, вы все так удивлены, будто у меня и тайных воздыхателей быть не может! — подскочила взволнованная Саша, которой впервые прислали цветы.

— От кого они? — волновалась Глаша.

— Неужели Трубецкой передумал?

— Ох, — вздохнула Саша, — papa, думаю, это письмо ожидает вашего ответа… — она протянула карточку отцу, — Алексей спрашивает, может ли зайти к нам на чай завтра днем… Просит передать ответ с мальчишкой… — Саша понизила голос и раздраженно зашептала, — Глаша, там что, за дверью слуга Алекса? И он передаст, как вы здесь все рады букету?! — она злобно скрежетнула зубами.

— Не гневайтесь, барышня… — тихо и покаянно затараторила Глаша.

— Как странно… Алексей — тот юноша, которого я около нашего дома встретил? — тоже зашептал Виктор Леонидович.

— Да, я его вчера на катке встретила, он наверняка из хорошей семьи… — закивала Саша.

— Из хорошей… — протянул глава семейства, а письма странные шлет… — А, ладно! — махнул он рукой. — Глаша, передай мальчишке, если он еще там, что будем ждать его к полудню, у меня не будет пациентов…

Довольный Виктор Леонидович вновь скрылся за тяжелыми дверьми, понимая, что мысль о доме на берегу моря без детей становится все более и более реальной.

========== Три: плохие и хорошие люди ==========

Легкое настроение — это когда даже корсет не может вызвать у тебя недовольства, а воображение рисует фантастические картины счастливого будущего. Саша разогналась еще сильнее: скорее вырваться из тонкого канала и выскочить на просторы Невы, скорее добраться до Петропавловки, скорее увидеть этот невероятный конёчный отряд Трубецкого. Поразительно солнечный декабрь преломлял снег, обращая сугробы в волшебные искрящиеся дворцы. Все в воздухе наполнялось предчувствием новогодней сказки.

— Доброго дня, любезный друг мой Трубецкой! — воскликнула Саша, несколько раз обогнув друга в попытках остановиться.

— Саша, поразительно: вчера уж было подумал, что ты повзрослела, угомонилась, а сегодня снова носишься как дворовый мальчишка. — улыбнулся тот, внимательно наблюдая за первой тренировкой офицеров.

— Говорит мне дворянин, тренирующий взрослых мужчин кататься на коньках с палками? — усмехнулась Саша.

Она прекрасно знала, какой великой мечтой этот отряд был для Трубецкого, но ничего не могла с собой поделать: надменность и педантичность в подобных нелепостях ее смешили.

— Впрочем, не испортил ли тот инцидент твоего вечера?

— Ой, а хорошо, что ты про это заговорил! — обрадовалась Саша, которой непременно хотелось обсудить два важных вопроса: — Аркадий, друг мой, что ты нашел в этой Алисе? Жизни в ней… Как в этом чучеле… — она покосилась на несчастного соломенного злодея, который получал по голове от офицеров.

— Много ты понимаешь. — возмутился Трубецкой. — знаешь кто ее отец?

— Знаю, что он психически здоровый человек, раз не обращался к моему отцу! — отчего-то огрызнулась девушка. — Правда, князь, — она всегда называла Трубецкого «князем», когда хотела выразить недовольство, — неужели, ты готов связать жизнь с кем-то, кого не любишь и даже толком не знаешь?

— Поверить не могу, что ты всерьез предполагаешь, будто женятся нынче по любви. — Аркадий посмотрел на подругу с неким состраданием. — Впрочем, ничего удивительного: юным девушкам свойственно заблуждаться…

— Вот и искал бы себе такую романтичную дурочку, как я! А твоя Снегурочка выписывает и даже читает «Науку и жизнь»! О чем вы говорить-то будете?

— Что ты несешь? — свел брови Трубецкой. — Хочешь сказать, я недостаточно умен для нее? Алиса едва старше тебя…

— Ну, она-то папины работы читала, а ты? — повела плечами девчонка и снова улыбнулась.

— Вот поэтому…

Аркадий вздумал насмехаться над одиночеством Саши, но та лукаво прищурилась и перебила:

— У меня, между прочим, поклонник появился, цветы сегодня прислал, а завтра на чай зайти должен! Поэтому оставь свои намеки при себе, Трубецкой! Ты наверняка видел его, в черной меховой шапке…

— Ты прежде его видела? — ободрился князь, припоминая подозрительного мужчину. Который всем казался знакомым, но никто толком его не знал.

— Разумеется! Он и моему отцу нравится… И работы его читает, в отличие от некоторых… — хихикнула Саша. — Мне кажется, он в столице недавно, оттого и знакомств много не имеет.

— Впервые его встретил, но раз ты за него ручаешься… — отмахнулся от зова интуиции офицер. — Впрочем, не хочу показаться грубым, но меня ждет много работы, а ты — немного отвлекаешь… Заходи лучше в гости, матушка будет рада тебя видеть.

— Лишь бы меня выпроводить!

***

Бывают такие дни, которые можно назвать разве что разочарованием. Именно слово «разочарование» кричала Саша, глядя как Виктор Леонидович спешно собирается к пациенту.

— Papa! Вы несправедливы! И еще меня называете «разочарованием»?! Вы! Только вы меня вечно подводите! — Саша топнула ножкой и закрыла лицо руками.

Ей хотелось плакать от безнадежности, но злость не давала ходу слезам. Неужели все напрасно и она не сможет встретиться с милым Алексом.

— Перестань себя так вести. — холодно отрезал отец. — Должна же в тебе быть хоть капля достоинства?! Хватит истерик, ты должна понимать, что все, чем мы владеем — результат моей долгой работы. И я не намерен потерять хоть малую часть того, что имею, ради потакания твоим капризам.

Сашу всю затрясло. Губы побледнели. Как маленький ребенок она закричала и, хлопнув дверью, спряталась в комнате.

— Перебесится. — констатировал Виктор Леонидович и попрощался с Глашей.

Глаша перекрестилась и поспешила в дальние комнаты: трогать Сашу, когда та раздосадована — дело гиблое, но главное — опасное. Барышня имела обыкновение кидаться предметами разной тяжести в незваных гостей.

Проплакав с десять минут, Саша внезапно пришла к очевидному выводу: если Алекса не пустить в дом еще можно, то удержать Сашу внутри этого дома — невозможно. Она бодро подбежала к умывальнику и быстренько начала стирать следы истерики с лица. Затем, для устрашения Глаши, девушка разбила несчастный кувшин и скрылась на чердаке. Конечно, можно было надеть красивое платье, подготовленное специально для прогулок с Алексом, но как же страшно бегать по скользкой крыше на каблучках и с длинными юбками! Саша вздохнула: если Алекс решит, что она ветреная и невоспитанная, понять его можно будет с легкостью… Но не встретиться с ним казалось равным самоубийству: а вдруг Алекс больше к ней не придет и не встретятся они никогда?