Замерший кадр (ЛП)

Проведя рукой по лицу, Малфой глубоко вздохнул.

— Потому что я устал, Грейнджер, — она чувствовала это всем своим существом. — Я устал от ненависти и гнева… война окончена, — отвернувшись, он провел кончиками пальцев по золе на полу, рисуя узор на твердом камне. — Это случилось в какой-то момент где-то между убеждением, что вся моя семья умрет, если я не убью человека, и наблюдением, как змея съедает женщину за ее веру…

Малфой покачал головой, закусив губу.

У Гермионы перехватило дыхание.

— В какой-то момент я решил, что хочу думать сам.

Его дыхание было таким же неглубоким, как и у нее, и оба долго молчали, глядя на разрушенные останки комнаты.

Наконец Гермиона повернула голову и посмотрела ему в лицо.

— Если это поможет, Малфой… я не думаю, что нас должны определять решения, принятые в прошлом. Не должны, если мы приложим усилия, чтобы изменить будущее.

Он стиснул зубы, и на короткое мгновение его глаза встретились с ее, и что-то похожее на отчаяние вспыхнуло в их глубине.

— Спасибо, Грейнджер, — хрипло выдохнул он.

Чувствуя, что их время наедине подошло к концу, она поднялась на ноги, отряхивая джинсы. Он снова пристально всматривался в комнату.

— Увидимся завтра в библиотеке.

Она не стала дожидаться ответа и, бросив последний взгляд на комнату, проскользнула через дверь.

*

К тому времени, как наступили выходные, прошла уже пара дней с их необычного разговора посреди обугленных останков Выручай-комнаты.

Стоял прекрасный летний день, и студентам, работавшим над восстановлением Хогвартса, дали выходной для посещения Хогсмида.

Гермиона предпочла идти пешком, согреваясь теплом солнца, висящего над ней. После стольких часов, проведенных над книгами в библиотеке, было приятно подышать свежим воздухом. Их усилия приближали работу к завершению, причем опережая график.

К сожалению, ее другой проект продвигался с меньшей скоростью. В книгах, которые Малфой одолжил ей из своей библиотеки, действительно не было никакой информации о том, почему она выглядела как молодая женщина, жившая почти тысячу лет назад.

Одна из книг содержала несколько упоминаний о реинкарнации, но в ней не рассматривалась конкретно эта идея. Все, что там описывалось, как и говорил сам Малфой, было то, что не существовало никаких неопровержимых доказательств этого явления. Более того, это не объясняло сходства в их внешности.

Было одно двусмысленное упоминание, которое привлекло ее внимание и с тех пор не выходило у нее из головы.

«В редких случаях среди тех, кто связан половинками душ, случались некоторые странные события, но они являются исключением и не будут здесь подробно описываться».

В этом было очень мало смысла, и это никак не отвечало на ее вопросы.

Малфой все еще не вернул книгу с фотографиями, несмотря на то, что та была у него уже неделю. Она спрашивала себя, не забыл ли он попросту об этом, но это не соответствовало тому факту, что он сделал все возможное, чтобы организовать доставку книг из Малфой-мэнора.

К тому времени, когда она добралась до деревни, было уже почти одиннадцать, и Гермиона решила посетить маленький книжный магазин, просто на всякий случай, если там было что-то, что могло возбудить ее интерес.

Когда она вошла в магазин, там никого не было, кроме хозяина, и она не спеша прошлась между рядами полок. Она выбрала новое орлиное перо и взяла еще пару книг, но ни одна из них не привлекла ее особого внимания, чтобы помочь.

— Дай угадаю, — раздался резкий протяжный голос в ее сторону — Малфой завернул за угол и пошел по направлению к ней, рассеянно изучая заднюю обложку книги, которую держал в руке. Она даже не заметила, как кто-то вошел. — То, что я тебе дал, не помогло.

Скрестив руки на груди, Гермиона украдкой оглядела магазин.

— Ну, не совсем так. Но я все равно ценю это.

Он пожал плечами.

— Я тоже их изучил, но ничего не нашел. Как я уже говорил, ты ищешь то, что никогда не было доказано. Ты можешь предполагать все, что угодно, но я не думаю, что ты найдешь конкретный ответ.

Разочарование шевельнулось у нее внутри, когда она посмотрела на него. Стряхнув его, она засунула книгу, которую рассматривала, обратно на полку.

— Не задался день?

— Да, — Малфой легкомысленно махнул рукой, как будто ему было все равно. — Деревня такая же, как и всегда.

Гермиона заметила, что хозяин магазина пристально наблюдал за ними, и неловко поежилась. Ее спутник тоже это заметил и нахмурился.

Тяжело вздохнув, он вернул свою книгу на полку.

— Я лучше пойду, пока тебя не выгнали отсюда за разговор со мной, — самоуничижительная ухмылка искривила его губы, но юмор не коснулся его глаз.

Пораженная, Гермиона задумалась, какую реакцию он вызывал на людях.

— Малфой, подожди, — они оба удивленно заморгали, глядя друг на друга. — Ты обедал?

Она так долго и пристально смотрела на него — ей даже показалось, что он ее не расслышал, — но потом он покачал головой.

— И я тоже.

*

Оглядываясь назад, она поняла, что это была плохая идея — пригласить Малфоя присоединиться к ней за обедом. В течение целых пятнадцати минут, прошедших с тех пор, как они сделали свои заказы в маленьком кафе, реплики были редкими, неловкими и натянутыми. Малфой проводил большую часть времени, уставившись на стены или в потолок, и начинало казаться, что он вообще не хочет смотреть на нее.

Но он никогда не щадил ее чувств, и если он не хотел присоединиться к ней за обедом, то не должен был соглашаться.

Возможно, дело было в том, что они вдвоем, сидя за маленьким столиком на двоих в тишине заведения, чувствовали себя слишком близко.

Если это было похоже на свидание… нет, это не так.

Хотя Малфой в последнее время вел себя вполне сносно, Гермиона не проявляла к нему ни малейшего интереса, прекрасно понимая, что это взаимно. Вероятно, именно поэтому ему так не терпелось уйти от нее.

Она пожалела, что он согласился. Было бы лучше сидеть и есть в одиночестве, чем чувствовать себя так неловко.

К счастью, официантка принесла им еду, и Гермиона была избавлена от попыток продолжить разговор. Малфой тоже немного расслабился, и она наблюдала, как он осторожно окунул кончик картофеля в солодовый уксус, давая ему пропитаться, а затем и другую сторону, после чего сложил его пополам и целиком закинул в рот.

Она тихо фыркнула.

Прожевав, он бросил на нее сердитый взгляд.

— Извини, — сказала она, — я только хотела узнать, не нужно ли тебе еще картошки с уксусом.

Его взгляд, устремленный на нее, еще больше напрягся, и он сделал глоток воды, прежде чем заговорить.

— Извини, но я люблю картофель и уксус. Я же не критикую твой… с позволения сказать, сэндвич.

— Это сэндвич с сыром и солеными огурцами на ржаном хлебе.

— Сыр и соленые огурцы, — он присмотрелся внимательнее, поднимая верхний ломтик хлеба из ее сэндвича. Гермиона шлепнула его по руке. — Действительно, только сыр и маринованные огурцы. Отвратительно.

— А вот сейчас ты издеваешься над моей едой, — раздраженно вскинув руки, Гермиона покачала головой.

— Ты сама напросилась на это, — но на его губах играла легкая усмешка, а серые глаза светились легким юмором. — Тебе следовало бы держать свои мысли о моих предпочтениях в еде при себе.

Фыркнув, Гермиона откусила кусок и тщательно прожевала его, прежде чем проглотить.

— Хочу заметить, это не отвратительно.

Откинувшись на спинку сиденья, он сложил руки на груди и прикусил язык.

— Тогда дай попробовать.

С трудом веря, что они обсуждают эту тему, Гермиона отрезала кусочек от нетронутой половины своего сэндвича и развернула тарелку к нему, не желая слышать его возможных стенаний по поводу того, что она прикоснулась к его еде. Он взял вилку и пронзил ею кусочек, после чего съел его прямо с зубцов. Прищурившись, он еще раз посмотрел на нее, дожевал и положил вилку на салфетку.