Страница 76 из 89
Он ничего не узнал за выходные; в понедельник Робье удалось нащупать кое-какую нить. След Хильдегарды обнаружился в одной из буххорнских больниц - увидев девушку, упавшую в обморок на улице, какой-то сердобольный прохожий вызвал врачей. Ночь Хильди провела в палате, но утром, едва придя в себя, отказалась от любых медицинских услуг и поспешила, забрав свои вещи, скрыться в неизвестном направлении. Больше о ней не слышали; похоже было, что она растворилась.
- Человек не может исчезнуть просто так, - процедил Бертран, выслушав короткий доклад Робье. - Мэрия Буххорна потратила сотни тысяч флоринов на модернизацию системы уличного видеонаблюдения. Посмотрите записи с камер. Сделайте что-нибудь, черт вас возьми!
Он замолчал, дыша тяжелее обычного. Робье вышел из кабинета, низко склонив голову - Бертрану упорно казалось, что тот пытается таким образом спрятать жалостливую гримасу.
- Дармоед, - проговорил он вполголоса, хватая со стола чашку с кофе. - За что только я ему плачу…
Других известий от Робье не поступало до вечера, и да и у Бертрана в преддверии четверга не было ни одной лишней секунды. Телефон разрывался от звонков, но для Бертрана все разговоры слились во что-то единообразное, в диалог с многоголовым и многоликим существом, которое тянуло к нему свои щупальца, чтобы крепко схватить, перекрыть дыхание, опутать по рукам и ногам. К концу вечера он не делал уже большого различия, с кем говорит - с Микаэлем ли, с Клариссой, с кем-то из секретариата или со снизошедшим до звонка Патрисом, - потому что всем говорил одно и то же: да, четверг лучший день, нет, медлить нельзя, нужно заканчивать с этим, не допустить, чтобы страна окончательно сошла с ума.
“Или я буду первым, кто свихнется”, - чуть не сказал он премьеру, но вовремя одумался; потом положил трубку и непривычно долго (наверное, минут пятнадцать) сидел в обрушившейся на него неприятной плотной тишине. На часах была половина двенадцатого - наверняка все, кто мог, уже разошлись по домам, и Бертран почувствовал, что и ему самому жизненно необходимы несколько часов отдыха. Суета прошедших дней, тревога за Хильди, которая не ослабевала ни на миг, только иногда отходила куда-то на второй план - все это вымотало его до состояния, близкого к полному истощению, и Бертран слабо надеялся, что Бакардия как-нибудь стерпит несколько часов его отсутствия в министерстве.
- Куда едешь? - поинтересовался Микаэль, с которым Бертран столкнулся в секретарской.
- Спать, - лаконично ответил Бертран, а потом добавил, присмотревшись к кругам под глазами своего собеседника, - и тебе тоже советую.
Микаэль невесело усмехнулся:
- Куда там! С этим карнавалом идиотии я отосплюсь только в гробу. А тебя, что же, не будет до утра? Тебе же завтра в парламент…
Бертран скрипнул зубами. Он бы дорого отдал, чтобы послать к черту и парламент, и министерство, но сейчас было не время для этого - ему еще предстояло выиграть последнее из авангардных сражений перед решающей битвой.
- Я вернусь к половине шестого, - сказал он, проходя мимо Микаэля к выходу. - Проследи, чтобы все бумаги были у меня на столе.
Ответа он не услышал - быстро спустился вниз, пересек внутренний двор, сел в поджидавшую его машину.
- Куда вас везти, господин Одельхард?
“Домой”, - хотел ответить Бертран, но слово неожиданно пропало у него с языка, растворилось, как брошенный в воду лед, когда он запустил руку в карман, чтобы отыскать сигаретную пачку, но вместо нее наткнулся на медальон, что отдала ему Хильди в их последнюю встречу - тот самый, который должен был сберечь его, Бертрана, от пуль только для того, чтобы он после этого, как оказалось теперь, не сберег ее, оставил одну, безропотно отпустил куда-то в гнетущую неизвестность.
- Улица Магнолий, - сказал Бертран, сжимая медальон в кулаке. - Там есть чайный дом с таким же названием. Едем туда.
Он успел, должно быть, за считанные минуты до закрытия - в полутемном, заставленном старинной рухлядью зале уже не было посетителей, но дверь с покачивающейся на ней табличкой “Открыто” легко подалась, когда Бертран ее толкнул. Он быстро обшарил зал взглядом; конечно, Хильди не было, зато за стойкой возилась, прибирая посуду, девушка, имя которой - Лиза, - Бертран вспомнил, пусть и не без труда.
- Добрый вечер, - произнес он, приближаясь к ней; на самом деле, он не думал всерьез, что ему удастся узнать в этом местечке что-то, что еще не узнал Робье, но все было лучше, чем сидеть без движения, как заключенный в одиночной камере, и ждать известий из чужих рук. Если осталась какая-то нить, которая может привести к Хильди, то начиналась она тут, и Бертран обязан был что-то сделать, чтобы найти и схватить ее - или, как это случалось с ним последнее время довольно часто, хотя бы сделать попытку.
Лизе достаточно было коротко поднять на Бертрана глаза, чтобы узнать его.
- Это вы!
- Да, я, - подтвердил он вкрадчиво, опираясь локтем о стойку, - я хотел бы узнать…
Ему повезло, что он успел вовремя пригнуть голову - иначе о нее бы непременно разбилась метко запущенная Лизой чашка.
- Какого черта вам здесь нужно! - закричала она, выскочив из-за стойки; в руках у нее была швабра, и Бертран, быстро оценив грозящую ему опасность, отступил, выставляя перед собой руки. - Как у вас совести хватило сюда явиться? Вам что, недостаточно того, что вы уже сделали? Убирайтесь!
- Но…
- Убирайтесь! - крикнула Лиза громче, красноречиво замахиваясь. Понимая, что в этой схватке ему не выиграть, Бертран поспешно скрылся за дверью; вслед ему полетело, ударилось о косяк еще что-то, но он не различил, что именно, да и не питал к этому сильного желания. Нужно было скрыться как можно скорее, пока разъяренной девице не взбрело в голову еще что-нибудь; на ходу поправляя сбившийся галстук, Бертран сделал несколько торопливых шагов к машине, оставленной им в конце переулка, и тут за его спиной раздался голос:
- Постойте! Эй, вы… как к вам обращаться? Погодите!
Обернувшись, он в первую секунду захотел припустить вперед бегом, забыв про остатки чувства собственного достоинства - его догоняла Лиза, успевшая за несколько секунд убрать волосы в хвост и нацепить фартук - не понимая, почему она теперь говорит с ним не грозно, а просяще, и с чем могла быть связана метаморфоза, Бертран попятился прочь, но тут его преследовательница оказалась под светом фонаря, торчащего из щербатой стены дома по соседству, и он понял, что видит перед собой не Лизу, а девушку, чрезвычайно на нее похожую.
“Близнецы”, - догадался он, позволяя себе перевести дух. Тут же в памяти его всплыла деталь того давнего вечера, когда они с Хильди впервые пришли в “Магнолию” на разговор за чайником чая - Лиза, кажется, упоминала, что в заведении работает и еще кто-то помимо нее… просто ту, вторую, Бертран так и не увидел.
- Погодите, - повторила запыхавшаяся девица, останавливаясь в паре шагов от него. - Вы хотели поговорить про Хильди?
- Да, - сказал Бертран спокойнее, убедившись, что нападать на него сейчас не собираются. - Но ваша сестра, похоже, не в духе вести беседы…
Девица не стала поддерживать тему - бесцеремонно схватила Бертрана за рукав и потянула куда-то в сторону, в дышащий древностью полумрак мощеных улиц.
- Идемте. Тут рядом есть одно местечко, они работают до двух. Поболтаем там.
Бертран не стал сопротивляться, только махнул, уходя, шоферу, безмолвно приказывая оставаться на месте. “Местечко”, выбранное девицей, оказалось буквально за углом - небольшое, отделанное кафелем помещение под вывеской “Донер”, где было чудовищно душно, в беспорядке стояли пластиковые столы и стулья, а возле вертела с нанизанным на нем куском мяса скучал, позевывая, молодой человек отнюдь не бакардийского вида.
- Будете что-нибудь? - спросила девица, заведя Бертрана внутрь. - Тут вкусно.
- Нет, благодарю, - брезгливо отозвался он, стараясь не наступить в разлитую на полу лужу, пышущую на весь крошечный зал запахом дешевого пива. Стул - покосившийся, потертый, с треснутой спинкой, - тоже не вызывал большого доверия, и Бертран тщательно протер его нашедшейся на столе салфеткой, прежде чем осторожно сесть. В горле у него сперло от смеси запахов жареного мяса и масла, и он пожалел, что не захватил из машины бутылку воды - стоявший невдалеке холодильник манил выставленными на полках банками с пивом и газировкой, но Бертран не был уверен, что сможет притронуться к ним даже щипцами.