Страница 64 из 89
Он ответил ей. Он назвал имя.
***
- Кто такая Вивьенна Вильдерштейн?
Мама продолжила есть, как ни в чем не бывало, только чуть приподняла брови. Бабушка же, отложив вилку, принялась буравить Хильди взглядом, но той не было до этого дела, смотрела она только на отца. Он тоже отвлекся от завтрака и утренней газеты, которую читал, быстро о чем-то подумал и ответил спокойно и мирно:
- Так звали мою мать. Я совсем не помню ее. Она умерла, когда мне не было и года.
- Я думала, она твоя мама, - сказала Хильди безапелляционно, указывая на бабушку. Та продолжала сидеть, будто язык проглотив; Хильди успела заметить, как сильнее и сильнее бледнеет ее лицо.
- Нет, - все так же ровно отозвался отец. - Если говорить формально, Аделина - моя бабушка. Но я с детства привык говорить про нее “мама”. Она была не против.
Он говорил, не меняя тона и тем более не повышая голос, но Хильди чувствовала, как напряжение над столом становится все плотнее и гуще, как норовит схватить ее, сжать, как в тисках, и поэтому решила прекратить расспросы. Бабушка тогда тоже ничего не сказала, только ушла к себе, не закончив есть; вечером она сидела у постели Хильди, негромко читая ей сказку, и тогда Хильди, уже почти провалившись в сон, услышала, как она говорит тихо, но чеканно и очень зло:
- Ты ее не получишь. Ты забрал Вивьенну, но ее ты не получишь.
Хильди лежала, не шевелясь и крепко смежив веки. Бабушка не отходила от нее всю ночь.
========== Глава 17. Жизнь и смерть ==========
“Бакардия сегодня”
31.07.2017
12:45 Реформа Одельхарда: правительство отказывается идти на уступки
<…>Всеобщее внимание привлек внешний вид Одельхарда во время его выступления перед прессой в минувшую пятницу. На эксцентричную деталь костюма главы министерства труда обратил внимание корреспондент “Бешеной пчелы”: на одной из фотографий, сделанных во время конференции, стало видно, что министр прячет под рукавом рубашки “браслет дружбы” или “бразильский браслет”, сплетенный из ниток в стиле макраме. Пользователи Twitter, комментируя публикацию “Пчелы”, отметили, что браслет по-своему дополняет костюм Одельхарда и сочетается цветами с его галстуком - синим в белую полосу.
“Стильно, модно, молодежно”
- @devilmaytry345
“В глубине души он хиппи… очень глубоко…”
- @martiniden
“Мы тут ржем, а стоит эта хрень как вся моя зарплата)))”
- @hiboudecheshire
“Если это защитный талисман от того, чтобы быть мудаком, то он ему не помог”
- @levi_stross1993
Это не первый раз, когда Одельхард становится объектом многочисленных шуток в социальных сетях. Многие вспомнили об эпизоде, случившемся в январе 2017 года, когда официальным Twitter новоиспеченного министра было отмечено как “понравившееся” фото эротического содержания, опубликованное в т.н. “тематическом” аккаунте о BDSM-практиках [смотреть новость по ссылке]. Тогда пресс-служба министерства прокомментировала инцидент, заявив, что лично Одельхард не имеет отношения к ведению министерского профиля, и ими будет проведено “внутреннее расследование” с целью выявить виновного. “Что ж, мы знаем, что ждет этого беднягу!” - этот комментарий от пользователя phillard набрал 4.5 тысячи лайков - больше, чем сам твит с заявлением пресс-службы<…>
***
ты снова производишь фурор)))
Пусть лучше обсуждают это.
а вот это про лайк - это правда?)
Что именно?
ты его поставил или кто-то другой?)))
Хильди, я никогда в жизни не заходил в тот аккаунт. Его ведут от моего имени совершенно другие люди.
то есть ты не угораешь по фетишной одежде и связыванию?
эх
Что?
что?)
***
Робье зашел в кабинет бесшумно - Бертран скупо удивился, как под немаленьким весом визитера не скрипнула ни одна половица.
- Вы хотели видеть меня, господин министр?
- Да, - Бертран отодвинул от себя ноутбук, откинулся в кресле, но посетителю сесть не предложил. - Я хотел поговорить о Хильдегарде Вильдерштейн.
Робье был сама отстраненная вежливость - ничего не прочитаешь ни в голосе, ни на лице.
- Какие-то проблемы с ней, господин министр?
- Проблемы… - повторил Бертран, не очень старательно притворяясь озадаченным. - Нет, не сказал бы. Просто у меня есть к вам пара вопросов насчет нее.
Робье слушал - внимательно, даже с почтением, но молчал как будто неспроста - понимающе и вместе с тем издевательски. Задавив в себе желание схватить со стола что-нибудь тяжелое и запустить посетителю в голову, Бертран вкрадчиво осведомился:
- Как вы ее нашли? Или она сама вас нашла? Предложила свои услуги?
- Нет, господин министр, - Робье, предчувствуя, видимо, что разговор будет не из коротких, чуть покосился на стул, но Бертран сделал вид, что не заметил этого. - Такие, как она, чрезвычайно редко первыми идут на контакт. Мы находим их сами. У нас есть свои способы.
- Например?
Робье приподнял брови. Для него определенно было сюрпризом, что Бертран вообще способен интересоваться такими вещами.
- Большинство из них так или иначе знакомы между собой. Мы платим одним, чтобы выйти на других. Кто-то из них может… скажем так, видеть себе подобных, если они активно используют свои способности, чтобы влиять на окружающий мир. Мы стараемся привлечь обладателей подобного дара к работе как осведомителей. Также мы мониторим Интернет и социальные сети, собираем информацию из других источников… способов много, господин министр. Некоторые из них применялись столетия назад.
- Это очень интересно, - ответил Бертран, не допуская в свой тон и намека на дружелюбие. - И как давно используют в качестве… источника информации сумасшедшие дома?
Робье не дрогнул.
- Довольно давно, господин министр. Многих из тех, кто обладает способностями, принимали за безумцев - так было во все времена. У кого-то из них действительно наблюдаются проблемы с душевным здоровьем - их восприятие мира несколько отличается от нашего, поэтому им бывает сложнее приспособиться к жизни, они подвержены разнообразным расстройствам…
- Насколько мне известно, - проговорил Бертран с открытой угрозой, прерывая его, - вы нашли Хильдегарду Вильдерштейн после того, как она покинула больницу Святой Иоланды.
- Да, - кажется, Робье все еще не понимал, к чему идет разговор, - у нас есть осведомители среди персонала.
В кабинете было совсем не жарко - спасибо кондиционеру, да и мучившая буххорнцев июльская духота ненадолго спала, уступив место прохладным пасмурным дням, - но воздух вокруг Бертрана дрожал, словно готовился то ли закипеть, то ли разорваться на клочья.
- Как вы считаете, - сказал Бертран, не узнавая собственного голоса - давно он уже не был так зол, в его жизни просто не находилось места для ярости столь самозабвенной, доходящей до желания убить, задушить собственными руками, - способен ли человек в ее состоянии осознанно дать согласие на то, что вы предложили? Согласиться стать… тем, кем она стала? Кем вы сделали ее?
Робье по-прежнему не понимал - или по-прежему издевался. Бертран про себя склонялся к последнему.
- О чем вы? Хильдегарда Вильдерштейн была выписана из больницы в удовлетворительном состоянии. Она была полностью вменяема. Ее вылечили.
- Вылечили? За две недели? - Бертран думал, что сейчас начнет орать, но вместо этого его начал разбирать смех, противоестественный, отдающий холодом в груди и глотке. - Возможно ли вылечить душевную болезнь за две недели, Робье? Вы верите в это сами?
- Двух недель содержания в больнице в ее случае оказалось достаточно, - ответил Робье неумолимо твердо. - Мы бы не стали иметь дела с не способным отвечать за себя человеком, господин министр. Мы тщательно подбираем сотрудников. И опираемся в том числе на нормы, принятые министерством здравоохранения.
Нет, он не издевался - эта мысль поразила Бертрана, пронзила его, точно пригвоздив к креслу. Робье говорил четкие и правильные вещи - вещи, которые сам Бертран принял бы и понял, не случись в нем самом какого-то раскола, что рос и ширился с каждым днем, превращаясь в хищно чернеющую пропасть, разделяя Бертрана с тем, кем он был еще несколько месяцев, год, десятки лет назад.