Горе победителям

- Все в порядке, - вмешался Бертран, забирая у него медальон, надеясь тем самым как можно скорее избавиться от чужого присутствия. - Это действительно ее. Мы очень вам благодарны. Вот, держите…

Получив из его рук несколько купюр, официант поспешил испариться. Бертран успел увидеть, как они с рыбаком, не доходя до дверей, начинают ожесточенную, грозящую дойти до потасовки дележку добычи.

- Нет, - заведенно продолжала Хильди, как помешанная, обхватывая голову руками, - нет, почему.

- “Почему”? - изумился Бертран, видя, как начинает ее бить дрожь до того крупная, что он невольно вспомнил о приступе, который настиг на вечеринке Джоанну. - Хильди, ты же потеряла его?

Медальон он оставил лежать на столе; Хильди смотрела на несчастную безделушку так, будто то была ядовитая змея.

- Это… - выговорила она с явным трудом, быстро сглатывая, будто в попытке справиться с тошнотой, - это он.

Кстати оказалась заказанная Бертраном “Перье”: он налил Хильди полный стакан, почти заставил ее выпить до дна. Это помогло ей хоть немного справиться с потрясением - она даже протянула руку к медальону, пропустила цепочку меж пальцев, поднесла его к самому своему лицу, будто пытаясь найти меж граней камня ответ на какой-то вопрос.

- Я думал, ты обрадуешься, - сказал Бертран, с тоской понимая, что все очарование вечера испорчено безнадежно. - Что-то не так?

Хильди перевела на него застывший, как подернутый льдом взгляд, и Бертран ощутил, как что-то из содержимого его туловища, точь-в-точь как сегодняшним утром, что-то замерзает тоже.

- Все так, - произнесла она, оборачивая цепочку вокруг шеи - Бертран не хотел об этом думать, но вообразил себе удивительно ярко самоубийцу, что надел на себя петлю и готовится сделать последний в своей жизни шаг. - Все так, как и должно быть. Теперь-то я понимаю, как именно.

***

Бертран застал Хильди на балконе спальни, наполовину погруженном в опустившуюся на холмы тьму. Они вернулись с ужина полчаса назад - Бертран отлучился ненадолго, чтобы принять душ, а Хильди за это время успела откупорить еще одну бутылку вина и устроиться в кресле, сбросив туфли, поджав под себя ноги. Она внимательно смотрела в ночь, будто стремясь что-то в ней разглядеть, и не двинулась, когда Бертран оказался рядом - то ли не заметила его приближения, то ли решила не обращать на него внимания.

- Хильди.

Не поворачивая головы, она издала короткий нечленораздельный звук в знак того, что готова выслушать, что бы Бертран ни пожелал ей сказать. Чтобы не говорить с ее спиной, он обогнул ее, подвинул другое кресло так, чтобы сесть напротив. Хильди по-прежнему не смотрела на него, занятая своим безмолвным диалогом с чем-то, что виделось ей в темноте.

- Хильди, я… - он замялся, как обычно, когда от него требовалось произнести речь, которую он не готовил. - У нас обоих есть тайны, о которых мы не можем или не хотим говорить. Такой уж у нас род занятий - и у меня, и у тебя. Ты считаешь, что мне не нужно знать о чем-то, что не дает тебе покоя - я понимаю. Но если…

На первый взгляд, ничто не могло поколебать ее, но Бертран заметил, как мимолетно горестно исказилась линия ее рта. Сейчас, в окружении темноты и тишины, окаменевшая в своем непонятном Бертрану горе, она выглядела чудовищно, космически одинокой - и он не мог отпустить ее в это одиночество просто так, даже если бы она все равно ушла, утекла у него сквозь пальцы.

- Если тебе что-то угрожает, - проговорил Бертран, дотрагиваясь до ее щеки, и Хильди, оборванно всхлипнув, спрятала в его ладони лицо, - ты можешь сказать мне. Если тебе нужна помощь или защита, я это сделаю.

- Ты сумеешь?

Опрометчиво было думать, что его слова вселят в ее надежду - единственным, что сумел прочесть Бертран в ее взгляде, было то душевное изнеможение, что стоит на грани с сумасшествием.

“Ты не сумеешь”, - сказал внутренний голос с весомым спокойствием, с каким говорят о давно свершившемся факте.

Бертран поднялся на ноги.

- Я подожду тебя в спальне.

Хильди кивнула, вновь отворачиваясь от него, обращаясь навстречу ночи.

“Нужно звонить Катарине, - с такой мыслью Бертран, оставив на стуле халат и выключив свет, ложился в постель. - Пусть говорит, что хочет, пусть смеется, как она умеет, но этому нужно положить конец. Может, в этом и есть единственная возможность сделать что-нибудь”.

Он не успел посмеяться над наивностью собственных мыслей - его сморил сон.

***

Телефон Бертран оставил на прикроватном столике и проснулся от звука вибрации и последовавшей за ним трели звонка. Схватив трубку сослепу, пытаясь нашарить очки и вместе с этим понять, как обычно спросонья, где он находится и какой сейчас год, Бертран нажал на “ответить” - и его будто ошпарили ведром кипятка, когда в ухо ему вонзился бодрый голос Като.

- Доброе утро, Берти. Как твои дела?

- Просто отлично, - брякнул он, садясь на постели и понимая, что Хильди рядом нет - и она, судя по неразобранной половине кровати, этой ночью так и не ложилась. - Были, пока ты не позвонила, я имею в виду. Который час?

- Девять утра, соня. Самое время для утренних новостей.

- Что?.. - попытки одновременно проснуться, сосредоточиться на разговоре и разыскать Хильди закономерно привели к тому, что Бертран терпел неудачу на всех трех направлениях одновременно. - О чем ты?

- Как - о чем? - воскликнула Като, как будто искренне не понимала, как Бертран умудрился оказаться таким невеждой. - Включи любой канал, милый. Или интернет открой. Ты сегодня утром - главная звезда.

- Что?..

Он не мог видеть лица Катарины, но живо представил, как она, пораженная его тупостью, закатывает глаза.

- Кто-то раскопал про ваши с отцом делишки десятилетней давности, Берти. Вывалили все на свет божий, и… меня тоже поминают, конечно же. Собственно, мне сразу и сообщили. Я решила, вдруг ты тоже захочешь узнать?

- Я… - Бертран ощутил, что его сейчас вывернет наизнанку; теряясь, он хотел сказать что-то потрясающе неуместное в контексте ситуации, вроде “спасибо”, а может и выразиться резче и крепче, но способность говорить в один момент оставила его, когда он распахнул балконные двери - и увидел, что Хильди лежит на полу, лишенная сознания, нелепо раскинувшая руки, а из носа ее течет, капает на пол рядом с ее головой тонкая струйка крови. Рядом валялся разбитый бокал и расползалась полузасохшая винная лужа.

- Хильди! - он забыл даже, что по-прежнему прижимает телефон к уху и Катарина, конечно же, слышит его. - Хильди, черт!

- Что? - вот теперь удивление Като было неподдельным. - Ты что там…

- Я перезвоню, - бросил Бертран и, оборвав связь, кинулся к Хильди. Она была жива, но пребывала, судя по всему, в глубоком обмороке; Бертран поднял ее, донес до кровати, но она, скорее всего, этого даже не заметила.

- Мистер? - в спальню деликатно постучала горничная, привлеченная, очевидно, его криком. - Мистер, у вас все в порядке?

- Нет! - рявкнул Бертран во всю мощь своих легких, нисколько себя не контролируя. - Скорее, вызывайте врача, “скорую”, кого-нибудь! Сейчас же!

Из-за двери донеслось испуганное ойканье, а затем - топот удаляющихся шагов. Похоже, у Бертрана получилось быть достаточно убедительным.

Хильди оставалась неподвижна, жутковато похожая сейчас на куклу; Бертран наклонился к ней, чтобы успокоить себя, отогнать одолевающий его страх звуком ее дыхания. Кровь, стекавшая по ее лицу, капала теперь на простыню - удивительно мерно, как часы или метроном, и Бертрану почудилось, что так отсчитывает кто-то, будто в насмешку, разделяя по секунде, то время, что у них с Хильди еще оставалось.

конец первой части

========== Пропущенная сцена 4. Неотправленное письмо ==========

1969

Студенческий Комитет считался распущенным уже почти год, но, как Вивьенна знала, лишь на словах; собрания по-прежнему проводили каждую среду, типография переехала в соседний квартал и как ни в чем не бывало продолжила свою работу. В университете Вивьенна больше не появлялась, но часто видела, проходя мимо, как горит свет в окнах полуподвала, куда тайно, чтобы флики не заметили, перенесли печатный станок. Однажды она не ограничилась тем, чтобы пройти мимо - бросила недокуренную сигарету в урну рядом с автобусной остановкой и, спустившись по предательски скользкой в потемках лестнице, постучала в железную дверь.