Страница 41 из 89
- Я не думала, что в мире есть такие места, как это, - сказала она вдруг. - Спасибо, что показал мне его.
- Я представляю, что ты чувствуешь, - ответил Бертран. - Я сам попал сюда… случайно. Больше десяти лет назад, когда… - “Когда Катарина от тебя ушла, и ты думал, что твоя жизнь кончена”. - …у меня были непростые времена в жизни. До этого я редко уезжал из Бакардии - в основном, по делам банка. Отпуска проводил в горах или на Бодене. Но решил, что мне нужно что-то менять - почему бы не начать с того, где провести выходные? Говорят, что если человек жаждет перемен, то его первый порыв - вернуться к своим истокам, к тому, что он определяет про себя как начало. Я решил пойти немного дальше: почему бы не отправиться туда, откуда началась вся наша цивилизация?
- Это помогло?
И снова она вводила его в затруднение обычным вопросом - все-таки у нее был настоящий талант представлять обыденные, давно привычные Бертрану вещи с той стороны, о которой он до этого даже не задумывался.
- Наверное, - сказал он, но без сильной уверенности. - Может быть, помогло… смириться. Понять, что все на свете проходит и ничто не продолжается вечно. И что в конечном итоге значение имеет не то, что происходит с нами сейчас, а то, что останется после того, когда мы исчезнем.
- Ты думал когда-нибудь, что оставишь после себя? - спросила Хильди, и глаза ее сверкнули в заволокших небо и землю сумерках. Бертран хотел ответить - наверняка какую-нибудь чушь, - но ему помешали: в дверях таверны, разом сметая прочь сонную размеренность вечера, раздался какой-то шум, а затем до Бертрана донеслись невыносимо громкие и, увы, знакомые ему голоса:
- Бертран! Хильди! Вот так встреча! И вы тут?
- О боже, - простонала Хильди чуть слышно, начиная смеяться; Бертран сделал то же самое, чтобы не выдавать всю силу своего раздражения. К ним приближались Майкл и Джоанна - еще одна парочка туристов, арендующих виллу по соседству; с Бертраном и Хильди они познакомились в этой самой таверне за неделю до этого, услышав, как они говорят по-бакардийски.
- О, вы из Бакардии? - Джоанна первая обернулась к ним и заговорила на бакардийском тоже - с ужаснейшим американским акцентом. - Даже не думала встретить здесь кого-то оттуда! Меня зовут Джоанна, а вас? Майкл, смотри! Настоящие бакардийцы!
Майкл, ее муж, на бакардийском не понимал ни слова, зато прилежно компенсировал это бессмысленной белозубой улыбкой.
- Мои предки приехали из Бакардии сто лет тому назад, - продолжала Джоанна, явно довольная выпавшим шансом продемонстрировать свои языковые умения; Бертран слушал ее с вежливой невозмутимостью, с которой обычно встречал самые идиотские вопросы журналистов и самые яростные выпады оппозиции. Хильди же проявила больше интереса - развернулась на стуле (до этого она сидела к Джоанне спиной) и спросила с любопытством:
- Вот как? Должно быть, эмигранты? Уехали после революции?
- Не просто эмигранты! - важно уточнила Джоанна, поднимая вверх указательный палец. - Моя прабабушка - принцесса Альбрехтина! “Ваше высочество” - так ее всю жизнь называли.
Хильди покачнулась на стуле и схватилась за спинку, чтобы не упасть.
- Альбрехтина? Старшая дочь Флоры и Горация?
- Именно она! - подтвердила Джоанна, радуясь, что встретила в лице Хильди несомненное понимание. - Я не застала ее в живых, к сожалению… но ее сын, мой дед, учил меня говорить по-бакардийски! Я так рада, что увидела наконец кого-то со своей второй родины!
По мнению Бертрана, вряд ли можно было называть родиной, пусть и второй, страну, о жизненном укладе которой знаешь исключительно с чужих слов, но его не стали спрашивать. Джоанна спросила, могут ли они присоединиться к ним за ужином; Бертран мог бы, не утруждая себя, придумать тысячу и один предлог, чтобы отказаться, но умоляющий взгляд Хильди сделал свое дело - мог ли он заставить ее отказаться от общения с кем-то, имеющим отношение к королевской семье? Потерпеть, в самом деле, нужно было недолго, да и в конце концов Бертран нашел общество новых знакомых скорее забавным, нежели неприятным - просто нужно было, как и зачастую при разговоре с американцами, пропускать мимо ушей примерно половину того, что они говорят. Они поужинали вчетвером пару раз; после этого Джоанна и Майкл куда-то исчезли, и Бертран не был настроен выяснять, куда именно. Честно говоря, он полагал, и не без облегчения, что они оставили Кеа, отправившись искать приключений где-нибудь в другом месте - а теперь они снова явились, чтобы нарушить их с Хильди спокойствие, и это заставило его почти что рассвирепеть.
- Мы думали, что вы уже уехали! - заявила Джоанна, опускаясь на стул рядом с Хильди; последняя метнула в Бертрана извиняющийся взгляд, будто как-то приманила сюда эту несносную парочку и теперь от души раскаивалась в этом. - Мы-то улетаем послезавтра! Вернулись, можно сказать, прощаться.
- Вот как, - процедил Бертран. - Мы с Хильди возвращаемся в Бакардию через два дня.
Он надеялся, что Джоанна уловит ничем не прикрытое недружелюбие в его голосе и поймет, что сейчас пришлась со своим мужем как нельзя некстати, но если в голову ее и прокралась подобная мысль, то тотчас же потонула в ее безграничном американском самолюбии.
- Так вы свободны завтра вечером? - приподнято спросила Джоанна, глядя на Бертрана и Хильди так, будто собиралась сообщить им, что они выиграли в лотерею. - Пожалуйста, скажите, что свободны! Мы устраиваем у себя прощальную вечеринку. Вы же знаете, Майкл - у него свое издательство в Нью-Йорке… будет очень много интересных людей! Конечно, все неофициально - мы приглашали только наших друзей, тех, кто сейчас в Европе. Знаете, кого мы даже сумели к себе заманить? Жака-Анри д’Амбертье!
Хильди выронила вилку.
- Жак-Анри д’Амбертье? Бывший президент Франции?
- Он самый! Мы встретили его на Санторини - он уже, конечно, немолод, но держится молодцом! Майкл давно с ним знаком, он помогал ему с переводом некоторых его книг… Жак-Анри обещал быть! А он своих обещаний не нарушает!
- Не сказал бы, - пробормотал Бертран и поглядел на Хильди, полагая, что она оценит шутку, но тут же понял, что она его даже не услышала: сжалась, напряглась, спряталась в свою раковину, будто ее спугнули или замахнулись на нее чем-то тяжелым; должно быть, она сейчас не слышала вообще ничего вокруг себя, полностью погруженная в себя, подчиненная только тому, что разыгрывалось сейчас в ее отринувшем реальность сознании.
- Хильди… - не понимая, что случилось с ней, в какой момент произошла метаморфоза, Бертран позвал ее, протянул руку, чтобы дотронуться - и вдруг она, отбросив свое оцепенение, распрямившись, как пружина, схватилась за него сама, да с такой силой, что он испустил короткий болезненный вздох.
- Пожалуйста, давай пойдем! Пожалуйста!
- Да, не отказывайтесь! - подхватила Джоанна; голос ее вбивался в мозг не хуже средневекового пыточного орудия. - Будет очень здорово! Фуршет, танцы… надо же когда-то развеяться!
- Пожалуйста, - повторила Хильди, не выпуская Бертрана, глядя на него так, будто от его решения зависела судьба мира. - Я очень хочу… развеяться. Недолго! Всего на пару часов…
Майкл посоветовал ему по-английски что-то вроде “Не отказывай девочке, дружище”, но Бертран едва его слушал. Все его существо было сконцентрировано на Хильди, на ее горячих, внезапно цепких пальцах вокруг его ладони, на ее приоткрытых губах, побледневшем, до странности решительном лице - пусть он все еще ничего не понимал, но такой Хильди отказать не мог.
- Хорошо, - медленно произнес он, положил поверх руки Хильди вторую ладонь, чуть погладил в немой просьбе все-таки разжать хватку. - Мы придем.
- Отлично! - взревела Джоанна. - Я пришлю адрес и как до нас доехать - там есть один хитрый поворот, мы с Майклом вечно его пропускаем…
- Да, да, - ответил Бертран невпопад, продолжая наблюдать за Хильди: его руку она все-таки выпустила, снова взяла вилку, будто во сне или полуобмороке, глотнула еще рецины из бокала. По ее виду можно было сказать, что она с трудом справляется с внезапно обрушившимся на нее известием, но Бертран предчувствовал, что сейчас бесполезно задавать ей какие-то вопросы - и решился на это только двумя часами спустя, когда они возвратились на виллу, Хильди разыскала в баре еще вина, выпила бокал и как будто немного оттаяла.