Страница 38 из 89
Огромные напольные часы за их спинами разразились боем: наступил одиннадцатый час вечера. Рауль сомневался еще немного, прежде чем спросить, коротко вздохнув:
- Вам говорит о чем-нибудь имя Андре Делаваль?
Рене призвал на помощь все возможности собственной памяти. Ничего.
- Нет. Кто это?
- Молодой человек, с которым Вивьенну Вильдерштейн связывали многолетние близкие отношения, - произнес Рауль менторски. - Похоже, она не знала о том, что он давно сотрудничает со службой президентской охраны. Его завербовали в пятьдесят восьмом - Делавалю было чуть больше двадцати и он был горячим поклонником Генерала. Говорят, посчитал сделанное ему предложение огромной честью - а главное, способом хорошо заработать, не подвергая себя никакой опасности. Кто тогда мог представить, что случится десять лет спустя?
- О, - вырвалось у Рене, когда он понял, к чему клонит его собеседник. - О, черт.
- Он умер в шестьдесят восьмом, в конце мая, - сказал Рауль чуть рассеянно, постукивая кончиками пальцев по подлокотнику кресла. - Похоже, для Вивьенны это было шоком. Молодая девушка трагически теряет возлюбленного… она могла решиться отомстить. И после смерти Генерала объектом ее ненависти стал тот, кого не воспринимали иначе как его сына.
- Да, это похоже на правду, - согласился Рене. - Но все равно был кто-то, кто помог ей, кто принес ей образец крови, иначе ее план не сработал бы. И никто не расскажет нам, кто это был - Вивьенна в могиле, а второй возможный свидетель еще “мама-папа” не произнесет… постойте…
Осекшись, Рене уставился на своего собеседника. В голове у него не укладывалось, насколько же все оказалось просто.
- Вы ведь не были в ее квартире, верно?
- Нет, - ответил Рауль, наблюдающий за метаморфозами Рене с интересом. - Что вы узнали?
- У Вивьенны остался сын, - объяснил ему Рене, пытаясь одновременно справиться с охватившим его желанием в голос рассмеяться. - Совсем маленький. Ему и года нет, наверное. А этот ее Андре, как вы сказали, с шестьдесят восьмого года в могиле. Так откуда взялся ребенок?
Вопрос повис в воздухе. Но ответ на него не требовался - все и без того было ясно.
- Похоже, ей даже не заплатили, - сказал Рене, пожимая плечами. - Ей просто манипулировали - самым тривиальным образом. Даже не потребовалось убирать ее после этого - фактически, она сделала это сама.
- Напоминает идеальное преступление, - заметил Рауль. - И что вы теперь собираетесь делать?
- Пока не знаю, - признался Рене, выразительно подвигая к нему бокал - и Рауль, с неохотой поднявшись из кресла, вновь отправился за бутылкой. - Не могу понять только одного - откуда у Вивьенны его записная книжка? Зачем она ей и как она к ней попала? Поначалу я думал, что это вы их ей отправили…
- Вы думали совершенно верно, - сказал Рауль, передавая ему следующую порцию коньяка. - Но я сделал это с его ведома - и более того, по его просьбе.
Рене вновь опешил. Что ни говори, а вечер выдался богатым на сюрпризы.
- Что? Он вас об этом попросил?
- Да. Я был у него за сутки до его смерти. Думаю, он понимал, что это конец - иначе едва ли обратился бы ко мне с этим поручением. Он передал мне… кое-что из своих записей, а также сообщил адрес Вивьенны. От меня требовалось только доставить ей посылку.
Ощущая себя поставленным в глухой тупик, Рене потер ладонью лоб.
- Зачем ему это? Он не сказал?
- Конечно, нет, - хмуро отозвался Рауль. - Боюсь, он был не в том состоянии, чтобы давать объяснения.
- А что было в записях?
Рауль посмотрел на Рене с таким видом, будто тот только что швырнул ему в лицо перчатку или что-нибудь куда менее аппетитное.
- Вы полагаете, что я могу позволить себе без ведома глубоко уважаемого мною человека заглянуть в его конфиденциальные бумаги?
- Ну конечно нет, что вы, - заверил его Рене, все свои силы прикладывая, чтобы не закатить глаза. - Но все-таки, что там было?
Рауль молчал. Его мясистое, строгое лицо пошло мелкими розоватыми пятнами.
- Вы мне не доверяете, - бросил Рене с сожалением. - А жаль. Ведь мы на одной стороне.
- Полчаса назад вы явились сюда с намерением пустить в меня пулю.
“Туше”, - мелькнуло в голове у Рене, и он почувствовал, что на лице его появляется улыбка - хоть ситуация и мало к этому располагала.
- Дело ваше, - сказал он, поднимаясь на ноги; Рауль сделал то же самое с намерением его проводить. - Я все равно найду этого ублюдка, кем бы он ни был, и ему придется очень сильно пожалеть о том, что он сделал.
- Нисколько не сомневаюсь, - ответил ему Рауль на прощание.
========== Глава 9. Приглашение ==========
Youtube.com
28.06.2017
[Милый котенок играет с клубком]
[комментарии: 628]
ххх 2 часа назад
все в 2019 за Идельфину Мейрхельд! #КандарнМыСТобой #Мейрхельд2019
yyy
#КандарнМыСТобой
zzz
мой батя живет в Кандарне… жеско их там разогнали конечно…
ааа
это только начало! мы живем при диктатуре!
zzz
да… и когда только успели? все же хорошо было
ааа
хорошо? это когда?
vvv
единственный человек, способный остановить это - Леопольд фон Фирехтин! Он единственный не боится говорить правду! #Фирехтин2019
kkk
о боже… кто угодно только не этот фашюга
xxx
Фирехтин - преступник!
vvv
не больший преступник, чем Мейрхельд, которая еще в 2005 выказывала полную поддержку Фейерхете! [ссылка] Они все - одна банда! #НесвободнаяБакардия
kkk
#ЯЗаРеспубликанскоеДействие
zzz
батя раньше голосовал за РДшников… теперь говорит, и те его за…ли
vvv
потому что все они кормятся из одних и тех же рук - рук мирового масонского лобби, единственная цель которого - установление цифровой диктатуры!
xxx
типичный электорат Фирехтина, ничего нового)))
yyy
именно поэтому Мейрхельд покинула “Свободную Бакардию” - она больше не желает лить воду на мельницу мирового правительства! #Мейрхельд2019 #НетДиктатуре
xxx
чел, ты не помогаешь
fff
и здесь тоже………. лето на дворе, займитесь чем-нибудь приятным, идиоты
***
Хильди пронеслась мимо Бертрана, как ветер, громко стуча по палубе босыми ногами, оттолкнулась от края кормы и, издав короткий пронзительный звук наподобие “у-и-и”, прыгнула. Раздался шумный всплеск, палубу окатило целым потоком сияющей на солнце воды.
- Осторожно! - окликнул ее Бертран скорее для успокоения собственной совести, проследил за тем, как Хильди выныривает на поверхность, проводит ладонями по лицу, чтобы отбросить назад выбившиеся из пучка волосы. С ней все было в полном порядке - в воде она чувствовала себя не хуже рыбы, не испытывая вовсе никакой тревоги перед тем, что под ней простирается бездна глубиной в пару десятков метров, - и Бертран предоставил ее самой себе, вернувшись к чтению утренних новостей. Отправляясь сюда, на Кеа, он давал себе обещание, что не будет притрагиваться к политике даже мысленно и даст своему мозгу отдых, но, как обычно случалось с ним в отпуске, его добровольная информационная изоляция не продлилась и двух дней: уже в среду Бертран, скрепя сердце, послал кого-то из прислуги за ворохом утренних газет. Впрочем, если это и была капитуляция, то достаточно почетная и в чем-то торжественная - Бертран садился в шезлонг под навесом на палубе яхты, на которой они с Хильди каждое утро выходили в море, перед ним ставили чашку свежесваренного кофе и блюдо, полное нарезанных, пышущих аппетитным разноцветьем фруктов, и все, включая новости, он проглатывал неторопливо, наслаждаясь той расслабленной леностью, которую никогда не позволил бы себе в Буххорне. Хильди не отвлекала его: у нее было огромное, пронзительно-синее море, которым она была очарована до глубины души и которое, будь на то ее воля, наверняка не покидала бы даже после захода солнца.
Яхта стояла на якоре в крошечной бухте, окруженной высокими, потрескавшимися от солнца скалами; дело шло к полудню, воздух нагрелся и колыхался, казалось, в такт с морем, и все звуки в этом воздухе слышались необычайно ясно и гулко, будто лишили их любой посторонней примеси. Кофе в чашке Бертрана кончился, и ему на смену поставили стакан с ледяной “Перье” с плавающей в ней долькой лимона; Хильди, барахтающаяся недалеко от кормы, несомненно увидела это и крикнула, подплывая к борту: