Страница 22 из 89
— Все, все, все закончилось, — шептала она ему, качая его на руках. — Мы уедем. Завтра же уедем отсюда. Поедем ко мне домой. В Бакардию. Знаешь, где это — Бакардия? Это далеко, далеко отсюда… там нас никто не найдет. Никто не достанет.
Так, все тише и тише бормоча себе под нос, не отпуская Герберта, она провела всю оставшуюся ночь до самого утра; затем, когда улицы начали оживать, и под небом разнесся первый железнодорожный гудок, одела Герберта в теплое, подхватила из всех коробок и сумок одну-единственную, куда положила нож, старые фотоальбомы и несколько исписанных тетрадей (наверняка студенческие конспекты Вивьенны — что ж, пусть останется от нее на земле хоть что-то, кроме ее ребенка). Записную книжку, к которой проявил столько интереса вчерашний незваный гость, посомневавшись, оставила на столе. Затем вынесла сумку на лестницу, а пол, стены и мебель тщательно облила керосином, найденным под умывальником, не останавливаясь до тех пор, пока в увесистой двухлитровой бутылке не осталось ни капли на дне. Тонкая керосиновая нить протянулась до самого порога, и Аделине только то и нужно было — подхватив Герберта, она вышла с ним из квартиры, бросила на кончик этой нити зажженную спичку и захлопнула дверь.
========== Глава 5. Учителя и уроки ==========
“Бешеная пчела”
03.03.2017
ГОРЯЧЕЕ: С кем встречает весну Катарина Аллегри? (фото)
<…>Известно, что третья дочь известного банкира мало навещает родину и предпочитает проводить время на фешенебельных курортах Старого и Нового Света. Рождество госпожа Аллегри встречала на берегу Южно-Китайского моря, арендовав двухэтажный люкс в отеле Marriott Макао. По информации “Пчелы”, наследница Аллегри посвятила рождественскую неделю игре в казино, оставив в кассе крупнейшего местного игорного зала Venetian не меньше 30 тысяч долларов. Не сомневаемся, что она не придала значения такому незначительному проигрышу - непохоже, чтобы она выглядела опечаленной, когда наш специальный корреспондент заметил ее на пляже отеля Grand Resort Dubai, причем не одну, а в компании молодого человека, которого источник опознал как Аслима Михраеди, 20-тилетнего манекенщика и фотомодель франко-арабского происхождения, недавно получившего контракт с модным домом Gucci. Интересно, есть ли связь между этим фактом и тем, что креативный директор Gucci Фрида Джианини - старая подруга госпожи Аллегри?
[фото]
(с) “Бешеная пчела”, 2017 год. Нелицензированное копирование запрещено.
Сейчас мало кто помнит, что полная фамилия Катарины звучит как Одельхард-Аллегри. В 1999 году она стала женой Бертрана Одельхарда, помощника управляющего в буххорнском филиале банка, которым владеет ее отец, а спустя год у супружеской пары родился сын Леон. После женитьбы господин Одельхард сделал головокружительную карьеру и к 2003 году стал вхож в ближайшее окружение Аллегри, а также в совет директоров банка. Связаны ли эти факты между собой? Об этом может знать точно только сама Катарина и ее супруг, на данный момент занимающий пост министра труда в правительстве Патриса Альверна. <…>
***
В тот день весь мир, кажется, сговорился против Бертрана: утром он едва не проспал, провел не самую приятную беседу по телефону с Клариссой, гневно распек помощников, задерживающих отчеты, а потом к нему еще и явился Микаэль с очередной порцией отвратительных новостей.
- Это все завод в Кандарне, - сказал он осторожно, явно видя, что Бертран до крайности не в духе. - Тамошний профсоюз… в общем, они все еще воюют с сокращениями. Хотят подавать официальный протест.
Бертран сжал ручку с такой силой, что не удивился бы, позже обнаружив на ней вмятины от своих пальцев. Это дело уже успело выпить из него немало крови, и напоминание о нем воздействовало на Бертрана, как укол иглы в надутый шар.
- Передай им, - проговорил он взбешенно, из последних сил напоминая себе, что Микаэль, в общем-то, ни в чем не виноват - просто принес дурные известия, за которые в былые времена гонцу отрубали голову, - что я не мальчик у них на побегушках. Завод передали в частные руки пятнадцать лет назад, и с тех пор все равно оказывали ему поддержку, ведь это бакардийское национальное достояние… В этой стране очень уж много национального достояния, которое слишком дорого нам обходится, Микаэль. А мы сейчас не в том положении, чтобы позволить себе играть в богадельню. Если эти бездельники не могут обеспечить конкурентное производство - это их проблемы, а не наши. Тем более, увольнять собираются тех, кому все равно скоро на пенсию - отпустят наш бюджет с одной стороны и тут же присосутся с другой, разница невелика. А я больше слышать об этом не хочу.
В завершение своего монолога он раздраженно ударил ладонью по поверхности стола, будучи уверенным, что Микаэль воспользуется первым же предлогом, чтобы поскорее исчезнуть из кабинета - но тот остался стоять на месте, глядя на Бертрана не то с восхищением, не то с гордостью, все равно что мать на делающего успехи сына.
- Что такое? - осведомился Бертран холодно, давая понять, что меньше всего склонен сейчас оценить по достоинству какую-нибудь среднего пошиба шутку. Но Микаэль, кажется, не был настроен шутить.
- Ты давно смотрел на себя в зеркало, Берти? Тебя не узнать! Не помню, когда я тебя последний раз таким видел, но ты лет десять скинул за этот месяц. Серьезно! Кого ни спрошу - все удивляются… поделись секретом?
Бертран осекся. В зеркало он смотрелся исправно каждое утро во время бритья - но не замечал в себе никаких особенных перемен, тем более настолько разительных, чтобы о них говорить.
- Стал регулярнее спать, - брякнул он первое, что пришло ему в голову. - Начал по утрам бегать…
- В феврале?
- На беговой дорожке, - огрызнулся Бертран, как бы случайно накрывая бумагами завибрировавший телефон - он не сомневался, что Микаэль при желании с легкостью прочитает, что высветилось на экране, даже с такого расстояния и вверх ногами. - Слушай, я бы с удовольствием обсудил с тобой свой режим, но у меня через полтора часа встреча с Патрисом, а я еще хотел бы успеть съесть что-нибудь на обед.
- Понял, понял, - огорченно буркнул Микаэль и направился к двери. - Профсоюзу так и передам, не сомневайся. Давно надо было их приструнить…
Он не успел и двух шагов сделать, а Бертран уже ощутил легкий стыд за свою резкость: в конце концов, они с Микаэлем знали друг друга не первый год, еще с тех пор, как оказались соседями на одном из рядов левой половины парламентского зала; столь долгая дружба стоила того, чтобы ей дорожить, и пусть Бертран не хотел и не мог рассказать Микаэлю всего, тот точно не должен был одуваться за все те неприятности, что решили обрушиться на Бертрана этим проклятым утром.
- Спасибо, - сказал он, прежде чем Микаэль открыл дверь. - Я… очень рад, что всегда могу на тебя положиться.
Остановившись на секунду, Микаэль обернулся к нему.
- Все в порядке, Берти, - произнес он с улыбкой. - Я все сделаю. Ты же меня знаешь.
Примирение можно было считать свершившимся; Микаэль покинул кабинет, а Бертран, оставшись один, наконец-то протянул руку за телефоном.
кажется, я немного опоздаю(( минут на 10, не страшно?
Что означают скобки, которые Хильди ставила практически в каждом сообщении, Бертран успел уже выучить и даже привыкнуть к ним - как и она привыкла к тому, что он ставит точки в конце каждого предложения, хотя поначалу, по ее собственному признанию, соблюдение грамматических норм выглядело “угрожающе”.
Ничего страшного, Хильди.
Бертран посмотрел на часы. Так и есть - незапланированный разговор с Микаэлем отъел у него несколько лишних минут.
Я тоже задерживаюсь.
***
График не всегда позволял Бертрану выкроить пару свободных часов даже в конце недели; приходилось чем-то жертвовать, чаще всего - временем, отведенным на обед. Может быть, именно это стало причиной того, что Бертран, по выражению Микаэля, “скинул десять лет”, но сам он при этом не ощущал ни потери концентрации, ни утомляемости, что являются обычно следствием недоедания. Напротив, с работой он справлялся легко, редко чувствовал усталость даже в конце какого-нибудь особенно длинного, наполненного событиями дня, да и нервозности, обычно бывшей его постоянной спутницей, сдавался нечасто; он не сделал бы этого и сегодня, если б не чертова заметка в “Бешеной пчеле”, с которой успели, конечно, ознакомиться все сотрудники министерства - и все одинаково неубедительно прикидывались, что не делали этого.