Стена чудес

— Долорес. Остановись, — Пятый встал, обошёл стол и сел рядом. Обнял Долорес за плечи, и она прижалась лбом к его щеке. Сгорбилась.

— Наверное, ему всё же удалось уничтожить меня. Навсегда связать меня с собой. И я…

— Тихо, тихо, — Пятый качнулся из стороны в сторону. — Ты знаешь, что это неправда.

— И что? — она зажмурилась и закусила губы.

— Послушай меня, — Пятый отпрянул. Погладил Долорес по влажной щеке. — С нами произошёл полный пиздец, и нам пришлось всю свою жизнь перекраивать. Конечно, это повлияло и на нас, и на наше творчество. И левым людям наши трагедии отпустить иногда намного сложнее. Но в конце концов… только наше созидание по-настоящему ценно.

— Если ты пытаешься меня утешить, получается не очень, — Долорес распахнула глаза и уставилась на него. Слёзы так и катились по щекам, и Пятый потянулся за бумажными полотенцами.

— Ты не перестанешь быть сильной, талантливой и моей девушкой от того, что таблоиды и придурки в интернете помнят только твоего бывшего, — он промокнул ей глаза, выдавив полуулыбку. — Мы оба взяли наши переживания, то что копилось глубоко внутри, пока мы пытались смириться с потерями, и превратили их во что-то прекрасное. И даже придурки в интернете не могут этого не замечать.

— Это так не работает, Пятая Симфония, — Долорес перехватила его руку с салфеткой и так и замерла, глядя ему в глаза. — Никому не интересно, что я хотела сказать, всем важно, что я безрукая художница.

— Которая не сдалась. Не забросила кисти и краски, а продолжила рисовать. Сублимировать на холсте, — Пятый двинул бровями. — Которая стало лицом Меритеха и их программы для представителей творческих профессий. Которая продаёт картины коллекционерам и блистает на выставках.

— Не для простых людей.

— Долорес, — Пятый высвободил руку и взял её за локоть. — Они всегда будут вешать ярлыки и помнить только что-то по-настоящему шокирующее. Ты же читала сабреддит, посвящённый «Зонтикам». Половина из фанатов про каждую грустную композицию — неважно чью: мою, Клауса, Вани — спрашивают, не посвящена ли она Бену.

— Это правда.

— Но Бен умер много лет назад, — Пятый приблизился и коснулся её лба губами. — Ты выжила — это самое важное.

— Опять так себе звучит, — Долорес ухмыльнулась. Она больше не плакала. Вытерла глаза рукавом. И хотя они всё ещё блестели, в них не было ни намёка на тоску.

Но и ни намёка на лёгкость тоже не было.

— Ты видела некоторое дерьмо, но ты со всем справилась. Ты стала сильнее. Искреннее. Милосерднее и живее. И если бы не ты и не твой внутренний стержень, меня бы здесь не было.

— Потому что меня бы здесь тоже не было, — она улыбнулась уже шире.

— Я знаю, как обидно, когда на твоё творчество не обращают внимания, а только перемывают кости и травмы… Поэтому я и удалил социальные сети после аварии, — Пятый подмигнул. — Но рано или поздно даже до тупиц в интернете дойдёт, что ты одна из лучших художниц современности.

— Вдохновляющая речь у тебя вышла не очень, — Долорес подалась вперёд и обняла его. — Но ты прав.

Пятый крепко прижал её к себе и не выпускал, пока Долорес сама этого не захотела.

Она так редко позволяла себе слабости, что сейчас казалась особенно хрупкой. Идеальной и неидеальной одновременно. Чувственной и невыразимо сильной.

Живой.

Настоящей.

— Что бы про тебя ни написали, Долорес, ты никогда не будешь просто «художницей с отрубленными руками». Ты сложнее. И люди, у которых кругозор больше булавочной головки, это знают, — он боднул её нос своим и улыбнулся. — Может… перетащим завтрак в кровать и весь день будем смотреть сериалы?

— Ты разве не собирался домой, чтобы что-то там… — Долорес отпрянула и сощурилась.

— Я могу сбегать домой, захватить пижаму и ноутбук, и посмотрим на запуск сбора на Кикстартере вместе.

— Под тот сериал с супергероями?

— Под тот, что ты выберешь, — Пятый поджал губы, вскинул брови и потянулся к своей чашке кофе.

Долорес прикусила губу: теперь не сдерживая слёзы, а задумчиво и игриво, и сощурилась.

— Ладно. Думаю, мы вполне уложимся до вечера. Тогда допивай свой кофе и беги за пижамой. У нас будет пижамная вечеринка на двоих, и я планирую постить с неё провокационные фотографии с твоими босыми ногами.

— Нет, ну, это порнография, — Пятый качнул головой и сделал глоток. Долорес выдержала короткую паузу, потом ударила его кулаком в плечо и рассмеялась.

И он рассмеялся в ответ.

Он сбегал домой, принял душ, взял с собой пару домашних штанов и футболку, засунул в рюкзак ноутбук с зарядкой. Немного подумав, захватил с собой пустой блокнот, разлинованный под нотный стан, и упаковку апельсиновых бисквитов в шоколаде.

Пока он спешил по улице, телефон взорвался трелью. Пятый, даже не глядя на экран, догадался, что это Куратор. Зажал мобильник между плечом и ухом, перехватил лямку рюкзака протезом и не сбавил шага.

— Да, Миранда.

— Если бы ты знал, сколько коллекционеров современного искусства позвонило мне сегодня, чтобы удостовериться, что Долорес оформляет твою пластинку, ты бы заплакал.

— Много?

— Она очень популярная среди ценителей, если ты не знал.

— Конечно, знал. Не думал, что их заинтересует моё творчество.

— В первую очередь они хотят получить физическую копию этого альбома из-за неё, — повторила Куратор. — Но я утром заглядывала в Крафт и Арт, и одна птичка мне напела, что билеты на выставку тоже покупают с удвоенной силой.

— Как здорово, — хмыкнул Пятый. — Всего-то стоило позволить таблоидам начать перемывать нам косточки.

— Это бы всё равно случилось, — протянула в ответ Куратор. — Вы бы скрываться не смогли. Особенно сейчас. Она только приехала, вы там, наверное, друг от друга отклеиться не можете.

— Есть такое, — он сделал паузу. Толкнул плечом дверь в подъезд Долорес и стал медленно подниматься. — Кстати. Мы точно запускаем кампанию сегодня?

— Да. Как только ты будешь готов, мы начинаем. Я уже договорилась со всеми, кто мне должен, так что новость разлетится сразу. Ну, если не учитывать, что она уже разлетелась. И кстати, я жду, что ты анонсируешь кампанию и в своём Инстаграме тоже.

— Не думаю, что у меня есть выбор, — Пятый достал из кармана ключи. — Хорошо, Миранда. Дай нам полчаса, и можно запускать.

— Замётано, — отчеканила по слогам Куратор и тут же повесила трубку.

А Пятый вернулся к Долорес.

Полчаса, которые Пятый попросил у Куратора, они потратили с умом: Долорес покормила кошку и включила Нетфликс, а Пятый переоделся в домашнее, сварил ещё кофе и достал ноутбук. Завернувшись каждый в свой плед и обложившись подушками, со зрелищными убийствами на голубом экране, они вызвали Куратора по видеосвязи и втроём запустили кампанию.

Долорес сфотографировала Пятого, пока он отвечал на первые комментарии, и надиктовала пост со ссылками. Пятый сделал так же — сделал снимок Морти, сидящей среди банок с краской. В отличие от Долорес и Куратора, он был лаконичен. Простыми предложениями, без единой заглавной буквы он написал, что возвращается в музыку, что это его последний фортепианный альбом, и что он создан в сотрудничестве с Долорес и Куратором.

Кампания взлетела в первые же часы.

Они собрали полную сумму через двадцать пять часов. Долорес с Пятым отметили это итальянской кухней, сидя на полу у него дома.