Стена чудес

Он ткнулся носом ей в макушку, закрыл глаза и тоже задремал.

В следующий раз он проснулся, потому что Морти укусила его за пятку, запрыгнула на колени и прошла вперёд. Устроилась между ними с Долорес и уставилась на Пятого не моргая.

Долорес недовольно замычала, шевельнулась и приоткрыла глаза:

— Так и знала, что она не даст нам просто валяться, — перевернулась на спину и зевнула. Потёрла глаза культёй и перевела взгляд на Пятого. — Ты выспался?

— Удивительным образом да.

— Видишь. А хотел в молчанку с кошкой играть, — Долорес села, вскинула руки и потянулась, захрустев косточками. — Предлагаю позавтракать круассанами и кофе.

— У тебя есть круассаны?

— У меня есть духовка и пакет замороженных круассанов в морозилке.

— У тебя в доме французская булочная, — Пятый поднялся следом, поцеловал Долорес в плечо и развернулся, спуская ноги с кровати. — Я схожу, возьму круассаны для тебя и pain du chocolat для себя.

— О, Тиш! Французский! — Долорес вскинула руки и запрокинула голову. Потом села и тоже перебралась к краю кровати, встала, тут же сунула одну культю в протез и сняла его с подзарядки. Повторила это второй рукой и поправила съезжающую с плеча футболку. Пятый не первый раз видел, как ловко она это проворачивает, но всё ещё не мог перестать удивляться тому, как грациозно у неё получается.

Долорес ещё раз потянулась, зевнула и толкнула его бионической рукой в плечо:

— Я только сейчас додумалась, что ты же наверняка по-французски говоришь, раз у тебя родственники там.

— Немного, — Пятый поднялся не сразу, сначала посмотрел на свой протез и подумал, насколько сильно ему хочется сейчас с ним возиться и сразу же после этого одеваться. — Могу объясниться с родственниками и в магазине, но газеты читать нет, — он поморщился, всё же встал и сразу же полез в сумку за кошельком. — Точно круассаны?

— Да, пожалуйста, — Долорес поджала губы и покивала. — Умираю, как хочу простой круассан с маслом и джемом, — она прикрыла глаза и мечтательно замычала. Пятый хмыкнул, натянул джинсы и футболку, сунул ноги в кеды и, как был — взъерошенный и однорукий, быстро спустился.

Суббота выдалась ленивой и хотя Пятый с Долорес проснулись после полудня, в булочной было пусто. Тихо звякнул колокольчик, сообщая владелице, что пришёл посетитель. Пятый прошёл к стойке, наклонился к витрине с десертами и даже не вздрогнул, когда дверь из кухни несколько раз скрипнула.

— Чем могу помочь? — грузная рыжая женщина приветливо посмотрела на него через стекло. Пятый выпрямился.

— Три масляных круассана и три булочки с шоколадом. В двойной пакет, пожалуйста. Бесконтактная оплата, — кивнул он, сам не замечая, что уголки губ нет-нет, да расползаются в полуулыбке.

— Момент, — прощебетала женщина и схватилась за щипцы.

Пока она паковала выпечку, Пятый обратил внимание на стойку со свежей прессой: газетами и таблоидами.

— Я отойду газеты посмотреть, — сказал он и шагнул в сторону. Достал сегодняшний выпуск Хералд-Таймс и не смог не ухмыльнуться: среди заголовков мелькнуло и название выставки Долорес. Он сунул газету подмышку, чтобы заплатить у кассы, но осёкся, зацепившись взглядом за обложку Сан.

В нижнем правом углу, прямо под сине-чёрной надписью «ЛЮБОВЬ ЛЕЧИТ! Что связывает неуловимого красавчика и выжившую художницу? См.стр.5» была их с Долорес фотография. Не та, которую сделала Куратор для своего инстаграма: ракурс был другой, но тот же момент, и точно не на телефон.

Пятый обречённо вздохнул. Он знал, что так будет, но в глубине души надеялся, что им удастся миновать передовицы. Ещё и в таких формулировках.

С таблоидом и газетой в руках он вернулся на кассу.

— Можете это тоже в пакет положить? Спасибо.

Женщина кивнула, свернула газеты в рулоны, и тут же осеклась. Всмотрелась в лицо на фотографии, потом в лицо Пятого.

— Это же вы? — она постучала по передовице пальцем.

— Грешен, — Пятый поджал губы и кивнул. Женщина ещё раз посмотрела на него, потом на газету и снова свернула её в рулон.

— Я никому не скажу, что вы двое здесь живёте, — сказала она. — Тринадцать двадцать три.

Пятый коснулся кошельком терминала и убрал его в пакет сразу же после писка.

— Спасибо, — он улыбнулся уже шире. — Ценю ваше желание сохранить нашу тайну.

— Только папарацци под квартирой вам не хватало, — отозвалась женщина и помахала ему рукой. — Приходите ещё.

Пятый кивнул, подхватил единственной рукой пакет с выпечкой и газетами и поспешил домой.

Страшно было даже представить, что сейчас творилось в социальных сетях.

Поднялся к Долорес он быстрее, чем спускался. Перепрыгивая через ступеньки и не сбавляя шаг. Толкнул дверь плечом открывая и так же её закрыл. Крикнул.

— Мы на обложке Сан, — и стал разуваться.

— И в трендах Твиттера, — отозвалась Долорес с кухни. — А на твоём сабреддите не только появилась ветка, посвящённая мне, но ещё и обсуждают твой новый Инстаграм.

Пятый замер в дверях, всё ещё обнимая пакет с выпечкой, и поморщился. На кухне пахло свежим кофе — Долорес только что сняла турку с плиты, но даже любимый запах сейчас вызывал у него лёгкое недовольство.

— Как они узнали?

— Помнишь, я говорила, что у меня есть собственная ветка? — Долорес разлила кофе по чашкам, развернулась и забрала у Пятого пакет. — Она появилась после того, как та милая волонтёрка написала несколько славных твитов, что видела тебя, видела со мной, и какие мы ужасно милые.

— Стоило попросить её этого не делать, — Пятый потёр переносицу, прошёл дальше на кухню и сел за стол.

Долорес поставила перед ним чашку кофе и пожала плечами:

— Часом раньше, часом позже? — она снова дёрнула плечами. — В общем, они нашли мои картины, статьи и, конечно же… все мои социальные сети. Включая Инстаграм.

— Так, — Пятый сделал глоток. Его телефон остался рядом с протезом, и бежать проверять оповещения он сейчас не горел.

— У меня на аккаунте твой фан-клуб нашёл фотографию с новоселья.

— Ту с ногами?

Долорес прикусила губу и кивнула.

— Они узнали твои носки с утками. Ещё и Клаус на фотографии, так что… — она развела руками. — У аккаунта мистера Пенникрамба в друзьях, кроме меня, только бывший ансамбль «Зонтики» и Куратор. Здесь Шерлоком Холмсом быть не нужно, — Долорес вытащила из пакета газеты, отложила их в сторону и начала распаковывать круассаны с булочками.

Пятый не сводил с неё взгляда: что-то было не так. Он знал её достаточно хорошо, чтобы улавливать изменения настроения. Не осталось ни намёка на игривость. Долорес только казалась спокойной.

Её выдавали поджатые губы и залёгшая между бровей складка. Голос был тише. Сложив круассаны и булочки на тарелку, она села, обняла себя руками, неловко сжав бионические пальцы на локтях, и застыла.

— Так, — Пятый нахмурился и протянул к ней руку. — Что там пишут?

— Ничего нового, просто снова вытащили всю ту историю. И… — она запнулась, болезненно поморщилась и затихла. Потом рвано вздохнула, села и подняла взгляд на Пятого. — Что бы я ни делала, что бы ни рисовала… Для людей я навсегда останусь художницей, которой отрубил руки ебанутый мужик. Будто это навсегда меня определяет. Как человека и как художницу. Даже как твою девушку, — она сморгнула слёзы. — И я думала, что я готова, что…