Стена чудес

Клаус заморгал. Постучал кончиками пальцев по кружке и выгнул бровь:

— С чего ты взял?

— Интуиция, — отозвался Пятый.

Он врал, конечно. В отличие от Долорес, он плохо подмечал такие вещи. Просто не замечал и не осознавал. Его это и не интересовало никогда, намного интереснее ему была музыка, которую люди вокруг него делают. Её он чувствовал и понимал.

Но не людей самих по себе.

— Долорес, — Клаус закатил глаза. — Она тебе сказала, да?

— Она очень проницательная, — Пятый поводил пальцем по рисунку на протезе. — В отличие от меня. Меня бы ты легко обманул.

Клаус всплеснул руками:

— Она мне не не понравилась, Пятый. Я её видел сколько? Две минуты? — он толкнул Пятого пяткой. — Недостаточно, чтобы составить впечатление.

Пятый шевельнул бионическими пальцами, сжимая их в кулак. Разжимая.

— Вы с доктором Кацем…

— Прекрати его так называть, иначе я теперь никогда от этой картины не избавлюсь, — Клаус зажмурился.

— Вы с Дейвом реально поехали сразу в номер после концерта? Потому что ему было рано вставать?

Клаус покачнулся, протянул длинное «мммм» и наконец подался вперёд. Взял руку Пятого в свою и тщательно проговаривая каждое слово сказал:

— Пятый. Мы не поехали с вами не потому, что мне не понравилась Долорес, а потому что нам приспичило потрахаться в гримёрке, — он томно, мечтательно моргнул. — Я решил, что ты не захочешь такие подробности знать.

Пятый осёкся. Высвободил руку, поджал губы и кивнул. Развернулся и потянулся к коробке с пирожными. Бросил короткий взгляд на телефон, но снова к нему даже не прикоснулся.

Ждал подходящего момента.

Подходящий момент наступил через несколько часов. Клаусу нужно было работать, и Пятый, оставив ему последние пирожные, вызвал Убер и поехал домой. И едва войдя в квартиру и сняв обувь, он упал на диван и включил голосовое сообщение от Долорес:

— Эй. Мы оба вроде бы заняты сегодня, так что позвони мне, как освободишься, и я растроганно поплачу тебе в трубку, хорошо?

Пятый положил телефон на живот, посмотрел в потолок и повторил про себя: красивыми люди не рождаются. Сел, телефон скатился на пол. Подобрал его, прошёл на кухню, поставил вариться кофе и только после этого отбросил чёлку назад и набрал Долорес по видеосвязи.

— Эй, — Долорес, раскрасневшаяся после горячего душа, запахнула домашний кардиган. На глазах у Пятого надела протезы и широко улыбнулась с ямочками. — Ты меня прямо подловил.

— У меня сильная интуиция времени, — Пятый расплылся в ответной улыбке, точно такой же, с ямочками. — Я прогулялся сегодня.

— Я заметила, — Долорес подпёрла бионическим кулаком щёку. — Очень… сильные слова.

— Я прочитал и… — Пятый опустил взгляд. Покусал губы и неуверенно выдохнул: — Подумал о тебе.

— Обо мне?

Пятый кивнул. Выключил плиту, но кофе не снял.

— Я не видел никого красивее тебя, Долорес. И теперь я понимаю почему.

Долорес охнула и некрасиво поджала губы. Прижала руку ко рту, сморгнула слезинку и тихо рассмеялась.

Пятый занервничал. Схватил телефон и развернулся.

— Ты в порядке?

— Более чем, — руки Долорес исчезли из кадра, только чтобы появиться снова с куском пледа в руках. Она промокнула слёзы и улыбнулась. — Мне… никогда так комплименты не делали.

— Ты расстроена, — Пятый тяжело вздохнул.

— Да нет же, — Долорес запрокинула голову. — Я счастлива. Прекрати париться.

Пятый неуверенно хмыкнул.

— И сними уже кофеварку с плиты, — добавила Долорес. Пятый кивнул, вернулся к плите и налил себе кофе. Вместе с чашкой устроился на подушках перед пробковой стеной и рассказал Долорес про свой день.

А она рассказала ему про свой.

Почти месяц Пятый снова и снова возвращался к пробковой стене и смотрел на мелодию отголосков дня в Детройте. Дописывал её, проигрывая в голове, перебирая живыми пальцами воздух, и напевая себе под нос.

Мелодия обрастала не только деталями, но и рисунками Долорес, открытками из Детройта и от Вани. Пятый повесил рядом флаер с концерта Клауса и буклет Меритеха с Долорес на обложке. Пустота постепенно заполнялась: новыми воспоминаниями, новыми чувствами. Раньше у него была только музыка, отблески прошлых романов, ворох страхов и ужасное самомнение.

Всё это следовало за ним тенью. По пятам, не давая ни шагу ступить спокойно. Призраки былого, в которое он никогда не вернётся, и которое оплакивал всё это время.

Он избавился от всего, чтобы пустота не напоминала ему об упущенных возможностях, но теперь её снова не было.

Вместо неё была музыка, Долорес, принятие собственного поражения и свобода.

Дописав последний аккорд, Пятый, не задумываясь ни на мгновение, набрал Куратора.

Она ответила после пятого гудка.

— Пятый, — не здороваясь выдохнула она. — Я уже и не думала, что снова услышу твой скрипучий голосок.

— Я тоже по тебе скучаю, — Пятый хмыкнул в ответ. — У меня есть новая композиция.

— Только одна?

— Может больше, — Пятый развернулся, прижимаясь спиной к стене. — Но я звоню не только поэтому.

— Так.

На стороне Куратора раздался скрип, будто она откинулась в кресле.

— Ты всё ещё хочешь записать тот альбом?

На мгновение воцарилось молчание. Потом Куратор выдохнула:

— Да. Да, Пятый. Тысячу раз, да, — её голос, всегда такой ровный и насмешливый, сейчас звучал совсем иначе. Пятый готов был поклясться, что слышал её улыбку. — Я думала, ты и не спросишь уже.

— Мне нужно было время, — Пятый покусал губы. — Как мы… это сделаем?

— Я организую, — Куратор зашуршала бумагой, несколько раз причмокнула и добавила: — В августе, пойдёт? Я поищу свободные студии.

Пятый сделал глубокий вдох, а на выдохе ответил:

— Не то, чтобы у меня были планы на август.

— Вот и славно, — сказала Куратор. — Что заставило тебя передумать?

— Не знаю, — Пятый пожал плечами. — Просто… показалось, что это правильный момент.

— Надо же. Это знак, что тебе лучше?

Пятый пожал плечами, хотя Куратор не могла его видеть.

— Не знаю, Миранда. Что-то изменилось. Не знаю что.

— У меня есть пара предположений, но пока что я оставлю их при себе, — Куратор фыркнула. Снова скрипнуло кресло, и она заговорила быстрее: — Слушай, мне пора бежать, но я обязательно перезвоню тебе завтра утром и дам знать, какие студии свободны в августе.

— Хорошо.

— И Пятый, — Куратор сделала паузу. — Я правда скучала по твоему голосу. Звонил бы ты почаще.

— Не могу ничего обещать, — отозвался Пятый. Куратор рассмеялась и повесила трубку.