Последние дни Амвелеха

— Ты суров, Метатрон. Совсем, как мне рассказывали, — сказала она, не поднимая глаз, и поклонилась в пояс. — Прости за неподобающий прием. Если ты сообщишь об этом отцу, великому Ликократу, мне не избежать наказания.

— Поднимись, дитя. Я принимаю твои извинения и не расскажу об этом твоему отцу, — благосклонно ответил Абрахам. — Но мне не хотелось бы терять время здесь с тобой. Эти костюмы… в них есть необходимость?

— Нет.

Женщина разогнулась, поправила чёрный пучок волос на макушке, закрывая дыры от игл нейродатчиков на затылке, и набрала на панели код. Уголки губ подрагивали, будто она пыталась сдержать смех, но Абрахаму не было до этого дела. Ему нужен был Ликократ, он устал от лабиринтов Белшар-Уцура.

По просторному и тёмному помещению, открывшемуся за дверью, эхом раскатывался рокот машин, скрытых за низкими передвижными перегородками. В нос ударил резкий, химический запах, сквозь который настойчиво пробивался еще один — сладковатая тошнотворная вонь, которую любой распознает из тысячи, услышав хотя бы раз в жизни. Абрахам надвинул на лицо кислородную маску. Дышать стало легче. Не сходя с места, женщина указала вперед, потом направо, и архонт двинулся вдоль перегородок. Охладительные установки работали на полную мощность. В помещении было холодно, но отсутствие жары не приносило облегчения, наоборот, теперь Абрахам сожалел о нем. По его телу то и дело пробегала нервная дрожь. Монотонный гул машин прервался шумом похожим на бурление воды, где-то заработали поршни. Проходя мимо, Абрахам бросил взгляд в узкую щель между раздвижных стенок. Там стояла складная койка на колесах. Пустая. Это была лаборатория, у Абрахама больше не было никаких сомнений. Как и в том, что Ликократ выбрал подобное место встречи с какой-то целью. Похоже, это в крови илотов — выставлять свою грязь напоказ.

Когда внутренняя стенка низких передвижных перегородок закончилась, Абрахам повернул направо. И остановился. На столе, который из-за цветов и пышного убранства больше походил на алтарь неизвестной религии, под ослепляющим светом ламп лежал старик. Верхнюю часть черепа полностью заменяла пластина, из которой, словно длинные седые волосы, выходили толстые пучки перевязанных проводов. Руки и ноги, лицо, всё его немощное, худое тело было в трубках. Большинство из них перекачивали золотистую жидкость — в тело и обратно. Отняв на секунду маску, Абрахам понял, что запах разложения исходит от него. Гнилостный аромат смешивался с запахом цветов и химии и был почти невыносимым. Однако грудь продолжала равномерно подниматься. Заметив в теле несоответствие, Абрахам шагнул к столу и разгрёб тростью цветы. Некоторые части тела отличались от других пропорциями, оттенком и молодостью кожи. Архонт перевел взгляд на высохшее, морщинистое лицо, разрисованное такими же знаками, как тело встретившейся девчонки.

Абрахам переложил трость в левую руку. Правую он медленно протянул к лежащему старику. Пальцы подрагивали от отвращения, но он должен был проверить. Абрахам заставил себя опустить ладонь на вздымающуюся грудь. Вдруг что-то метнулось из тени на свет. Старик вздрогнул, отпрянул прочь и, как подкошенный, рухнул на пол. Пальцы разжались, и трость с звонким стуком покатилась по полу. Сердце мучительно сжалось, пронизывая болью всё тело, в глазах потемнело.

— Р-р-р-р… — ус­лы­шал Абрахам игривый го­лос. Комбинезон ца­рап­ну­ли чьи-то пальцы, но мгно­вение спус­тя вце­пились ему в пле­чи и ле­гонь­ко встрях­ну­ли. — Ар­хонт? Ты че­го это вы­думал? Не уми­рай, ар­хонт!

В го­лосе пос­лы­шались нотки страха. Ког­да тьма расступилась, Аб­ра­хам уви­дел пе­ред со­бой ту же женщину, что встре­чала его пе­ред ла­бора­тори­ей. Она си­дела пе­ред ним на кор­точках и тряс­ла за пле­чи. На её лице была царская маска Ликократа — вытянутая волчья морда со острыми, стоячими ушами. За­метив, что старик при­шел в се­бя, она стащила с себя маску.

— Из­ви­ни, ар­хонт. Не зна­ла, что так по­лучит­ся. Хо­тела нем­но­го по­весе­лить­ся, толь­ко и все­го, — она при­ложи­ла мас­ку вол­ка к ли­цу, что­бы про­демонс­три­ровать, в чем имен­но зак­лю­чалось ее за­дум­ка, про­рыча­ла, ца­рап­нув воз­дух сог­ну­тыми паль­ца­ми, за­тем от­ня­ла ее от лица и по­ложи­ла ря­дом с со­бой на пол. — Ты же не ум­решь, ар­хонт? Мы так не договаривались. Мне не нужны проблемы с Амвелехом.

— Кто ты? — Аб­рахам с трудом разлепил губы.

— Я — ве­ликий Ли­кок­рат, — от­ве­тила ма­лень­кая жен­щи­на, улыбаясь. — Эфор, пос­ледний царь и отец на­рода. Рад приветствовать тебя, первый архонт Амвелеха.

========== Глава тринадцатая. Мене, мене, текел, фарес ==========

Одышка мешала говорить. Боль мешала думать. Абрахам усилием воли заставил себя поднять руку. Накрыл кислородную маску ладонью, прижал её к лицу, другой рукой открутил вентиль подачи кислорода еще на полделения. Затем откинулся назад, на стену.

— Болит? — спросила женщина, назвавшаяся Ликократом. Она придвинулась ближе, заглянула в посеревшее лицо Абрахама. Старик ощутил прикосновение её бедра к своей руке. Эта женщина была слишком близко и слишком развращена, чтобы Абрахам мог ей это позволить. Он оттолкнул её от себя и сжал зубы, чтобы сдержать стон от сдавившей грудь боли. Помедлив, женщина встала и пошла прочь, шлепая босыми ступнями по холодному полу. Она вела себя так, будто была неуязвима для холода и болезней. Ликократ, возомнивший себя богом, оказался сумасшедшей девицей. Абрахам закрыл глаза.

Он на несколько минут отключился и пропустил её возвращение. Что-то острое впилось ему шею. Старик моментально пришел в себя, попытался отпихнуть руку с иглой, но девчонка знала, что делает, и надавила сильнее. То, что она вводила ему в вену, разжигало в крови пожар, заставлявший забыть о приступе.

— Проклятая илотка! Сука… — просипел он, борясь с женщиной, пытаясь вырвать иглу из своей шеи. Она толкнула его ладонью в грудь и наступила на него коленом. Абрахам не успел удивиться ее сноровке и силе. Она повернула его голову на бок, сжимая маску пальцами и вдавливая ее ему в лицо, и разом ввела весь препарат. Абрахама парализовало от внезапной жгучей боли, свело скулы и шею, он обмяк, не в силах больше бороться.

— Это лекарство. Оно должно снять боль, — сказала она, вставая и глядя на Абрахама сверху вниз. Он сполз по стене во время борьбы, и лежал теперь на боку у её босых ног. Скрюченные пальцы сжимали шею под подбородком, куда она сделала инъекцию, всклокоченная борода чуть окрасилась выступившей кровью и торчала из-за ворота во все стороны. Глаза были выпучены, как у выброшенной на берег рыбы. Женщина глядела на него спокойно, без тени злорадства. — Я не хотела тебя убить, архонт. Наоборот, я пыталась тебе помочь.

Абрахам не шевелился. Слова достигали его сознания с небольшим опозданием. Боль прошла, вместо нее появилась легкость, которую он не чувствовал в теле вот уже десятки лет. Он даже забыл об унижении и безобразной потасовке минутой раньше. Абрахам поглядел на посиневшие от холода пальцы ног женщины, на откатившуюся к стене трость, золотую маску, уставившуюся в потолок, и снова на аккуратные, замерзшие ступни. Он пошевелился на пробу, опасаясь, что грудную клетку снова сдавит тисками сердечного приступа, но боли не было. В мышцах покалывало, шею и затылок опоясывала приятная, тяжелая слабость. Абрахам оперся ладонями об пол и поднялся на четвереньки. Затем схватился за поручень стола, на котором лежал окруженный цветами мертвец, и, наконец, встал на ноги. Это заняло не меньше минуты. Свет от круглой хирургической лампы казался плотным и осязаемым.

— Что ты мне ввела? — спросил Абрахам, пытаясь сосредоточиться. В его голове будто включили прожектор, который выхватывал мысли из тьмы, делал их чёткими, контрастными, но вытеснял всё остальное. Абрахама охватило странное ощущение, что он вот-вот забудет о чем-то важном.

— Не всё ли равно? — ответила женщина совсем близко. — Я избавила тебя от боли и подарила несколько приятных минут. Ты должен быть мне благодарен, архонт.