Последние дни Амвелеха

— Волчица, — сказал он, двинувшись ей на встречу. — Ты жива.

— Благодаря тебе, мой юный патриарх, — опершись руками, женщина грациозно подпрыгнула и присела на борт бассейна. — Эти гнусные старикашки вовлекли в меня в весьма опасную игру.

Она наклонила голову сначала в одну, потом в другую сторону, вытряхивая воду из ушей.

— Никогда не знают, когда остановиться.

Она подтянула ноги к себе и обхватила их руками, глядя на гостей снизу вверх. Белки глаз выделялись на черном лице.

— А это кто? Она из Харана, не так ли? — она рассмеялась. — Великие жрецы Амвелеха питают слабость к девушкам и юношам из гробниц? Главное, не упустить возраст. Они быстро стареют.

Ревекка обхватила себя руками, чтобы не сделать чего-нибудь такого, о чем придется жалеть, и отвела взгляд, борясь с яростью, которую вызвали в ней слова женщины. Она накрыла ладонью ксифос, вспомнив Милку, Саула и многих других, но Айзек шагнул вперед, заслоняя ее от волчицы.

— Ты — одна из них, — он покачал головой. — Аарон был твоим братом, но знала ли ты это, когда он сопровождал отца?

Женщина долгое время молчала, затем рассмеялась и хлопнула дважды в ладоши. Неизвестно откуда вышел человек. Судя по одежде и оружию на бедре, он был гоплитом. Его лицо скрывала маска.

— Вина и музыку. Сегодня великий день. День, когда Белшар-Уцур обрёл свободу. Народ Харана освобождается от налога, пусть совершат возлияния во славу своего освободителя Святейшего патриарха Айзека.

Гоплит поклонился и вышел.

— Будьте моими гостями, — сказала женщина и встала, обернув белую ткань вокруг тела. — Среди моих подданных остались только бродяги и солдаты.

— Скажи свое имя, — сказал Айзек.

— Разве оно тебе неизвестно? — удивилась женщина. Я — Ликократ, последний царь илотов, и я Ева, дочь колодца, зачатая в застенках Амвелеха, я — непомнящая родства сестра и жена харанца Аарона, я — часть божества и я — черная волчица, я — Лилиэт, совращенная Белшар-Уцуром, ставшая воплощением всех пороков. Этого достаточно?

— У вас есть Сеть? Связь с Амвелехом?

— Уже нет. Ты сам ее оборвал. Та часть меня, которую ты ненавидишь больше, чем твой отец ненавидел блудницу, которой я являюсь сейчас, осталась в стенах Благословенного Города. Вместе с теми, кого ты принес в жертву.

— Теми, кому ты обещала рай? — спросил Айзек, и женщина игриво махнула на него рукой.

— Я не ищу себе оправданий, жрец-безбожник. Зловоние этих мертвецов пропитало мне кожу, — она вытянула руку вперед, — я стала черна, как аргон-хюлэ, хотя еще недавно не отличалась от твоей харанской подруги. А теперь идите и приходите, когда будете готовы принять участие в празднике. Белшар-Уцуру пора выйти из траура.

— У меня есть еще один вопрос.

Лилит легла на спину, вытягивая ноги и глядя через полупрозрачный потолок в ясное небо.

— Какой?

— Он действительно мёртв?

Лилиэт улыбнулась.

— «Он»? Или «они»? О ком ты печёшься, богоубийца? — она помолчала, — Разве можно убить призрака? Господин — не бог, господин — тот, кого мы ставим над собой и кому вверяем свою жизнь, не в силах выдержать ее течения. Господином надо мной был Ликократ, Амвелех и неведомая расщепляющая мое «я» сила, которой я не могла противостоять. Ты убил Его, но другие поработят себя снова.

Айзек обернулся к Ревекке. Ее ярость улеглась, как песчаная буря, она глядела на волчицу с легким удивлением.

— Мы воспользуемся твоим гостеприимством. Но ненадолго, я хочу знать, что увижу по другую сторону гор и пустыни.

Лилиэт скосила на них глаза.

— И оставишь колодцы и паству на мое попечение?

— Я не тот, кто им нужен.

— Это поистине великий день для Белшар-Уцура! — Лилиэт залилась лающим смехом.

Через несколько дней триера двинулась дальше на север.