Страница 8 из 12
Первые упоминания игральных карт на территории Европы относятся к XIV столетию. Существует запись в хронике города Берн от 1367 года, сообщающая о запрете карт. В 1370 году появилось слово «naipes» (игральные карты) в испанской книжке со стихами. С 1377 учащаются упоминания карт (чаще всего в связи с запретами). Самый обширный рассказ появился в том году из-под пера монаха в городе Фрейбург. Уже в середине XVI века английские аристократы не смущаются присутствием на парадном портрете игральных карт, об этом свидетельствует картина Мастера графини Уорик: «Портрет Эдварда Виндзора, 3-го барона Виндзора, его жены, Кэтрин де Вер, и их семьи», относящаяся к 1568 году. Считается, что каждая фигура в картах представляет определённого исторического персонажа.
Но вернёмся обратно, к семантическому анализу сонета 128.
В строке 5, автор сонета, конкретно намекает на придворных «валетов», которым он завидует, что «ловко прыгают, как невзначай» вокруг тёмной леди. С другой стороны, речь идёт о её «сладких» пальчиках, что подтверждает строка 6: «целую нежную твою руку ласково — внутри».
— Является ли, написанное в строке 6, плодом фантазии барда?
— Скорее всего, нет!
Что доказывает содержание сонет 151, что Шекспир одержим флиртом с тёмной леди. Это объясняет, широкое применение бардом жаргонных слов и двусмысленных намёков, которыми изобилует не только сонет 128, но и остальные сонеты всей серии «Тёмная Леди».
«В то время, как моим жалким губам, которым собрать нужно
От дерзновенья древесины, с тобой остановились стыдливые они» (128, 7-8).
В строке 7, бард более расширено развивает тему «поцелуя внутри» руки, в ладошку тёмной леди: «моим жалким губам, которым собрать нужно урожай», где аллегорически тропится «собрать урожай» адюльтера. Но в строке 8, автор детализирует описание процесса, чересчур двусмысленно «от дерзновенья древесины, с тобой остановились стыдливые они», это конечно же пальчики. Что подразумевает бард под «дерзновеньем древесины», не составляет труда догадаться, продолжая читать строку 9-ть.
«Чтобы их, так щекотали, меняли своё положение на ней
Как в ситуации этих пляшущих клавиш, и сугубо» (128, 9-10).
Обозначая рамки любовной игры в строке 9, повествующий бард, выкладывает подробности, которые точно не являются плодом воображения: «чтобы их так щекотали, меняли своё положение на ней». Сравнительная метафора в строке 10, даёт подтверждение, в фразе «dancing chips» о метафорическом сравнении игры не вёрджинеле с любовной игрой и игрой карты, где использовались фишки «chips». Само слово «сугубо», применяется в конце строки и обозначает «в особенности», в данном случает применён, как вспомогательное слово оборота речи.
Приём двух смысловой диалектики продолжится во всей фразе «меняли своё положение на ней», где по смыслу «на ней», указывает, что «на благословенной древесине» вёрджинела, или ещё чего. Сравнительная метафора, «Как в ситуации этих пляшущих клавиш» строки 10, в фразе «dancing chips» читается, как очевидный намёк на то, что любовная игра ещё не окончена, а наоборот достигла своей высшей точки — апогея.
Кратная справка.
Согласно Оксфордского Большого словаря, есть специфические обороты речи британского английского, в неофициальной интерпретации. Например, чтобы обозначить состояние, когда человека попал в ситуацию, которая обозначает полное поражение, подобное смерти в игре или в поединке на дуэли, когда «фишки упали наземь» «the chips are down». Этот неформальный оборот речи, использовался для обозначения сложной ситуации, в которой игрок вынужден решать, что для него более важнее, — вовремя выйти из игры, или же играть до полного поражения, когда фишки «упадут наземь». То есть, когда фишки полностью закончатся, но игрок найдёт смелость продолжить игру до конца.
«O'er whom thy fingers walk with gentle gait,
Making dead wood more blest than living lips». (128, 11-12).
«О, мой друг, по коему твои пальчики прошлись поступью, куда нежней,
Неживую древесину сделавшие, более благословеннее, чем живые губы» (128, 11-12).
Контекст строк 11-12, по моему предположению ввёл в шок не одного критика творчества Шекспира. Напомню, что в елизаветинскую эпоху сонеты не предназначались для публикации и ознакомления с ними широкого круга читателей. Они предназначались для прочтения и ознакомления узким кругом друзей, коллег литераторов.
Начало строки 11, при переводе на русский, никто и ничего — не понял. Попытаюсь пояснить почему.
«O'er» — это сокращённое обращение на французском «Mon cher», в уважительном тоне, которое было разговорным сленгом и было в обиходе у аристократов Англии.
Краткая справка.
Mon cher (фран. яз.) — мой дорогой, дорогой мой друг, дорогуша, приятель мой милый, моя дорогая, друг мой, моего дорогого, мой любимый, уважаемый, моему дорогому, мой родной, мой мальчик, дружище.
Но к кому или чему, обращается повествующий бард, так уважительно с такой любовью? Правильный перевод на русский, всё объясняет — это половой орган, самого Уильяма Шекспира, «по коему твои пальчики прошлись поступью, куда нежней».
В строке 12, бард ставит точку над «и», по смыслу продолжает предыдущую, подкрепляет её, намекая на наличие акта мастурбации в подстрочнике: «Неживую древесину сделавшие, более благословеннее, чем живые губы».
— Приемлемы ли, не грубы сравнительные метафоры строки 12?
На что, могу аргументировать следующим образом: «С гением драматургии не поспоришь, он во всём непревзойдённый гений!
Строки 13-14, где бард традиционно подводит черту всему содержанию сонета 128: «Поскольку ловкачи дерзкие, так в этом счастливы они». После содержания предыдущей строки 12, восклицание: «О, аллилуйя! В конце строки 13, не покажется чем-то инородным. По моему мнению. она сохранила двусмысленную ироническую манеру написания сонета, присущую автору. Такая концовка строки 13, органически вписалась в контекст всего сонета.
«Поскольку ловкачи дерзкие, так в этом счастливы они. О, аллилуйя!
Отдай их, твои пальцы мне, и твои губы для поцелуя» (128, 13-14).
Повествующий бард в заключительной строке 14, предлагает тёмной леди после завершения приятного процесса музицирования: «Отдай их, твои пальцы мне, и твои губы для поцелуя».
На заметку читателю могу добавить, мои выводы и доводы при переводе на русский сонета 128, а также семантический анализ к нему, могут коренным образом не совпадать с выводами, мнениями и замечаниями других критиков творчества Шекспира.
Обстоятельства написания сонета 128, согласно версиям критиков.
Сонеты Шекспира были опубликованы в 1609 году, нелегально без его согласия. Неизвестно, когда был написан каждый из сонетов, но есть основания полагать, что они были написаны частным образом и не предназначались для публикации. Уильям Вордсворт (William Wordsworth) высказал предположение, что сонеты были тем самым откровением, через которое Шекспир, как автор «открыл своё сердце». Есть только два сонета, которые Шекспир написал специально о музыке, — это сонет 8 и сонет 128. Никто не уверен, написал ли Шекспир сонеты по порядку или они должны образовывать полную последовательность. Однако стало ясно одно, что их содержание даёт полное представление о том, что «...Шекспир обладал несомненной способностью представлять себе творческое состояние совершенно разных людей», — подметил Уильям Вордсворт.