Страница 44 из 55
Воейков и Степанов, до этого не очень недовольные решением медиков, облегченно вздохнули и поспешили им «помочь». Под их давлением Надьке не только дали отпуск «по ранению», но и сохранили рабочий паек. Пусть «работает» осведомителем НКВД, даже не подозревая об этом.
«Мы все дадим, и хлеб и внимание, - проникновенно сказал по этому поводу Кругликов, - лишь бы ты, подстилка немецкая, со своим немцем встречалась и передавала нужную информацию».
Слова начальника местного райотдела НКВД, разумеется, никто не передал ни Надежде, ни его немецкому кавалеру. Но они встретились уже на первый же вечер в доме у Разживиной.
Местное НКВД оказалось настолько наглым, что даже организовало прослушку двух сотрудников с переводчиком.
Оказалось, их немецкий «коллега» – командир немецких диверсантов, – тоже посчитал русскую девушку весьма важной особой и позволил рыжему Фридриху, ее любовнику, уговорить себя. После стычки в лесу, оторвавшись от сумасшедшего русского, они не пошли к оборонным заводам, чего так опасались в НКВД, а сделали большой круг и вернулись к райцентру. К Надежде Разжуваевой. И сегодня Классон сам пришел в гости к русской, чтобы еще раз подсчитать веские доводы.
А вот сам разговор в НКВД не понравился. Обер-лейтенант, после разговора с Разжуваевой засомневался в идее считать строящийся завод настолько важным, чтобы сделать его объектом уничтожения. Он еще окончательно не отказался, приказал договариваться по рации с Берлином, но общее развитие тона показалось очень нехорошим.
На следующий день НКВД развила большую активность, благодаря чему, во-первых, инженер Клара Игнатьевна «случайно» встретилась с Надеждой Разжуваевой.
Для такой «случайной» встречи оказался только одно подходящее место – перевязочная в госпитале. Хирург Логинова, ни о чем плохом не подумав, дала прекрасное распоряжение. Осталось только правильно распорядится им.
Там майор Голубева и ждала Надежду. Конечно, сама «инженер» в перевязке не нуждались, поскольку операция по удалению аппендицита была липовая. Аппендицит у нее вырезали еще в 1937 году, и по факту второй раз резать было нечего. Однако медики, будучи в курсе дела (перевязку делала сама главный хирург с доверенной медсестрой), перевязку сделали как бы в рамках послеоперационного периода и так их естественно свели, что Надежда, измученная своими ранами и проблемами с немцами, ничего не заподозрила.
Словоохотливая Клара Игнатьевна передала ей новую «сплетню» про завод. «Сплетню» эту создавали квалифицированные инженеры в Москве и ее перед передачей проконсультировали в Госплане и в наркомате оборонной промышленности, поэтому ей проверили. И не только командир диверсантов Классон, но и берлинские инженеры.
Обер-лейтенант получил строгий приказ обязательно уничтожить строящийся пороховой завод, который специально создавали для создания порохов «Катюш». А что такое русские «Катюши» широко знали по обе стороны линии фронта.
Конечно, такой завод был действительно очень нужен, и его срочно строили в Сибири, но об этом диверсанты и их командиры никогда не узнают.
Когда в один из ночей Надежде сообщили благодарность немецкого командования, руководители предварительной операции посчитали свое задание выполненным, посчитав благодарность немцев почти в свой адрес. И ничего, что Надежда никак не придала значение своей информации, и даже не приняла благодарность.
Оба командовании – и наше, и немецкое этому не обозначило никакого внимания. Государство было довольно, а отдельные люди могут и потерпеть. Главное – игра стоила свеч и пошла дальше.
В этих условиях Воейков не только вызвал опытных контрразведчиков из Москвы и из некоторых фронтов, но и приказал раненому Логинову явиться в объект NN – стройку «порохового завода» неподалеку от железнодорожной станции Яр. Возражения медиков о физической недееспособности капитана на этот раз не были учтены. Государственные интересы стоят на кону, при чем тут человек?
Логинов буквально был с визгом и криками выдран из кровати (звуки протеста издавала Маша, которая стремительно выздоравливала, и которой оказалось так приятно лежать в кровати вместе со своим мужчиной). Она, конечно, понимала, что есть интересы Родины, но ведь ей надо только несколько суток!
Увы, но Воейков, а вместе с ним и Логинов не могли сейчас позволить и этого. Может быть позже, когда операция будет уже завершена… и Логинова не пошлют на фронт… как всегда, срочно и немедленно.
Маша в сердцах взрыдала свою тоску и горечь на плече Елизаветы Степановны, а капитан Логинов уже лежал в полуторке и, конечно, не стремительно – откуда здесь на грунтовых дорогах такие скорости – но все же около тридцати километров в час уезжал на объект NN.
Все операция руководилась генерал-майором Воейковым. Но, умный человек, он понимал, что около него есть куда опытнее и умнее. И передал непосредственное командование охраняемым объектом Логинову.
Тому только оставалось пофилософствовать по поводу начальствования. Высоких чинов всегда остается много. Особенно, если операция окончилась победой.
И когда ты возвращаешься с этой викторией, всякий раз оказывается, что тобою мудро руководил, наблюдал, советовал начальник в чине генерала.
Пусть, лишь бы не мешался. Тем более, всегда оказывается и для тебя (пусть и пониже) есть свой орден и очередное звание.
Вот и сейчас Логинов понимал, что большую часть сливков с победы (если таковая будет) снимет генерал-майор Воейков. Зато этот генерал в силу своих больших полномочий выделит куда больше сил и возможностей, чем тот же Логинов и районные структуры. И, в конце концов, их награды и звания зависят только от него.
Адъютант Воейкова, специально направляющийся вместе с Логиновым для пояснения и помощи раненому товарищу, разъяснил, что после требований товарища генерала по телефону ВЧ, к месту стройки дополнительно был направлен из Подмосковья батальон автоматчиков НКВД, правда, неполного штата, и из непосредственно наркомата – опытные розыскники. Все они – и автоматчики, и розыскники – подчинены Логинову. Военизированная охрана стройки подчинена своему начальству, но через него оперативно работает у вас же.
Логинов понимал, что Воейков сделал все, что мог, и ему дали все требуемое. Хотя тот же батальон и оперативники–розыскники были очень нужны в других местах, особенно в прифронтовой полосе.
И это говорит не только о силе полномочий Воейкова, но и о важности операции.
«Грохнешься на землю – все кости переломаешь», - подумал Логинов. О падении он говорил в переносном смысле, а вот о сломанных костях – в прямом. В каком случае еще себе навредишь больше!
Перед отъездом он зашел в госпитальную палату к Петухову. Вернее, хотел зайти к Петухову. А в итоге оказался у двоих – не только у Петухова, но и у Белых. Оба они уже потихонечку выздоравливали. Особенно Лиля. Если бы женщин направляли в команду выздоравливающих, то она точно оказалась там и ей не давали никаких поблажек. Но поскольку слабый пол в данном госпитале туда не направлялся, то Лиля все чаще гуляла по коридорам госпиталя и надоедала медикам. При чем так, что главный хирург Елизавета Степановна несколько раз прилюдно угрожала выгнать Лилю Белых из госпиталя.
Напоровшись нечаянно на Логинова, она прилипла к нему пиявкой. Нет, непосредственно к Сергею она уже не приставала. И охладела, и понимала, что к влюбленной парочке Логинов–Камаева третью никак не прикрепишь. Но чего с лени и со скукой не сделаешь!
Логинов, в отличие от неудачной подружкой Белых, был очень занят и ему было очень некогда. Он едва было чуть не послал ее к матушке (к своей матушке, а не матерной – он еще не совершенный дурак), как ему пришла счастливая мысль. Тут выздоравливающей девушке нечего делать, а там в палате лежит раненый, тоже почти выздоравливающий, хотя еще пока и не совсем. Но кризис у него, как говорила мама, явно прошел. И он не знает, чем заняться. Вот и надо познакомить двух этих не знающих, что делать, а попросту ленивых субъекта!