Страница 36 из 55
Губы Маши сложились в недоверчивое «О-о». Видно было, что ей эта концепция очень даже не нравится. Время поджимало, поэтому Сергей сразу взял быка за рога:
- Впрочем, ты можешь не выходить за меня замуж. Ведь это необязательно.
Маша скользнула к костру, – кажется, похлебка сварилась. Сняла котелок с костра, дала Сергею ложку и сухарь, пригласив к «столу» - небольшому пню, на который она поставила котелок.
И уже когда ему показалось, что она согласилась не выходить замуж и не собирается его слушать, она подняла на него глаза:
- Что я должна сегодня делать, что бы ты поверил в меня, свою жену?
Глава 15
Она еще успели хорошенько поесть обжигающей похлебки, очень вкусной после вчерашней скудной диеты. Пока ели, заметно посветлело, и оно разошлись на свои намеченные места – он прямо по центру, чтобы наглухо запереть проход через дорогу, она – с фланга, беспокоить близким автоматным огнем.
Эх, сюда бы еще несколько смершевцев – волкодавов. Тогда бы точно диверсанты никуда б не ушли. Но что делать!
Он дополнительно замаскировался, припрятавшись за травой и сломанными ветками. И насторожился. По дороге шли люди. Много людей. И они разговаривали на немецком и русском языках.
Диверсанты и уголовники, кто еще здесь будет. Прильнув к так хорошо послужившему биноклю.
Оптика резко приблизила его к идущим. Были хорошо заметны две группы – немецкие диверсанты в пятнистых маскхалатах, вооруженных автоматами и пулеметами, и уголовники в гражданской одежде с русскими винтовками. Эх, их бы сейчас в местное НКВД вместо австрийских «манлихеров».
Интересно, а что уголовников так плохо одели и вооружили? Не хватает или не положено? Или так было намечено?
Вопросы эти были риторические, поскольку и спрашивать было не откуда и некогда. Да и не собирался Сергей разговаривать с врагами.
Он ждал, когда первые уголовники, шедшими впереди, перейдут условную линию у невысокой молодой березки. А когда перешли, выстрелил, но не по уголовникам, а по немецкому пулеметчику, первому номеру расчета – самому опасному из всех видимых.
Винтовочный выстрел раздался в предутренней лесной тишине глухо и громко. И так внезапно, что шедшие по дороге растерялись.
Шли они по лесной тропинке, пели первые, самые ранние птицы, шелестела листва. Было тихо и мирно. И вдруг выстрел ниоткуда. И снова тишина. И даже пулеметчик, поначалу чуть слышно застонавший, падая, затих, словно застыл на лесной земле.
Эта судорожная тишина позволила Сергею спокойно прицелится в одного из бородатых, не того, который ходил в село, и над которым так изощрено издевались товарищи бандиты. А в другого, который даже молча шел, как командир (как атаман, если говорить о бандитах). Именно он забеспокоился первым, и даже попытался что-то разглядеть впереди, держа в руках винтовку.
Не помогло. Пуля «Манлихера» капитана Логинова точно попала слева в грудь, там, где располагалось сердце. И на этом все проблемы возможного Бородатого были исчерпаны.
А вот у его товарищей и у немецких диверсантов, наоборот, выросли. Они, наконец, перестали стоять в ступоре и открыли винтовочный огонь в ту сторону, откуда раздавались выстрелы. Их поддерживали пулеметы, а также автоматы, хотя от последних на таком расстоянии не было никакого прока.
Пожалуй, все. Несколько выстрелов ему сделать дадут, но и только. Выстрелов в никуда. Вряд ли он сможет даже прицелится.
Хотя это еще как посмотреть. Он отполз от дерева, где только что стрелял и по естественной канаве переполз к другому. И ему даже немного присмотреться. А потом в ствол дерева ударила пуля. С расстояния в несколько сот метров, без снайперского прицела уголовники почти что попали. Интересно, кто у них такой меткий?
Нечего судьбу гневить. Сергей упал за дерево и затих. Эта пуля была его. Тут делать одному нечего. Ну, нареченная невеста Маша, если ты не окажешь ему сейчас квалифицированную помощь, считай – вдова.
Фу-х! Маша явно не хотела оставаться вдовой и всадила несколько неплохих очередей в неприятельский отряд. Сергей не мог сам смотреть, но истошные выкрики показали ему, что, скорее всего, у врага кого-то ранили. Это даже лучше – ранили. Пусть теперь возятся с ним, таскают, пока он не умрет. Жестоко, но авось мобильность врага еще более потеряется.
Пользуясь тем, что противники перенесли сквозь огонь в сторону Маши, он высунулся среди кустарников и хладнокровно выстрелил. ,Вот вам, сволочи! Еще кто-то убит или ранен. Скорее убит. Эх, ведь понятно, что в данный момент им гораздо полезнее раненый, чем убитый. А вот все равно убивает. Привычка!
Знал бы Сергей, как радовалась своим выстрелам Маша. Сделав несколько выстрелов из автомата и даже не успев посмотреть, в кого она попала и попала ли в кого, Маша лежала под густым огнем. И пусть разумом (им не раз говорили) она понимала, что ничего ей не сделают, но чувства вопили и кричали. Кажется, вот эта вот пуля будет для нее последней или ранит мучительно или больно. Ах!
А еще девушке было совсем одинаково и грустно. Там впереди стоят враждебные, злые. А тут она одна. А милый Сережа, может быть, уже убит или хотя бы уполз. Сволочи, только у них все стало получатся!
Но в самый разгар мысленных воплей она вновь услышала знакомый винтовочный выстрел. Это был их выстрел – из манлихеровки. Маша поняла, что слишком рано стала плакать. Нет, Сергей не умер и никуда не ушел. Он же рассказывал ей его план боя. И все идет по этому плану. Что она развеньгалась, как плаксивая девчушка.
Сергей в это время уже понял, что они проиграли бой. Опытный командир знал, откуда по ним бьют и пристрелял эти точки своим огнем. Его – пулеметами, Машу – автоматами. Последнее, на что ему остается надеяться – ему дадут швырнуть гранату, даже две. Пусть убьют при этом, дайте хотя бы всадить пару гранат в гущу врагов, которые будут в лощине!
И сразу понял, что это нереальный план – связку из две гранат ему с такого расстояния не добросить. Ему, скорее всего, не добросить и одной.
Придется, как предполагалось, добираться навстречу врагов и уже тогда всего лишь одну гранату – лучше лимонку в долгожданную лощину.
Ему даже повезло – когда он полез навстречу врагу, там опять начался какой-то переполох. Маша, молодец, помогла.
Да, Маша оказалась молодец, хотя и нечаянно. Присмотрев какое-то яркое пятно, она, вопреки жесткому приказанию ее будущему мужу капитану Логинову, сделала целую очередь. И только потом поняла, что это была женщина, и как бы не Надька Разживина.
- Хоть бы не попала, хоть бы промахнулась! - буквально молилась она, мысленно разгоняя пули.
Увы, ничего не помогло, ни бог, которого, видимо, все же нет, ни ее усилия. Раздались женские крики. Ей осталось только гордится собой. Ей – просто позору класса, как говаривал школьный военком Валентина Петровна, – удалось попасть навскидку из автомата со ста метров!
Советская женщина, видимо, много значила не только для рыжеволосого немца, этого лжеКомлева Ивана, но и для остальных немцев. Они что-то загалдели, зашумели, словно куча собак у куска мяса.
Маша поднялась, чтобы получше разглядеть и поплатилась. Несколько пуль из случайной очереди больно ее укусили – в правое бедро, в живот и в левый бок.
От боли она почти не поняла, где находится. А когда ее чуть не полегчало, она ткнула раскаленный лоб сырую холодную землю. Какая она все-таки дура, так дала себя ранить. Эх, Сережа, Сережа, спастись хоть ты!
А Логинов Сергей, наборот, радовался. Он подполз так близко, что рискнул и связал найденной веревочкой две немецкие гранаты. И швырнул их. И даже попал в самую мешанину из уголовщины и немцев. Они лежали в лощине, в которую, как они понимали, пули не залетели. И совсем от этого расслабились.