Страница 34 из 55
- Понял, - со вздохом сказал Сергей. Ай, красавица, ай, умница, не фига ж не обманешь ее, лапушку. Видимо, действительно, надо что-то хитрое сделать, чтобы и диверсантов не пропустить, и самим не погибнуть.
Он аккуратно положил Машу на сухой песчаный берег, поцеловал ее вместо наркоза и быстро снял с ног сапожки. Маша только отозвалась двумя короткими стонами.
Он не стал делать ей замечания, хотя и считал, что для таких незначительных повреждений она чрезмерно чувствительна. Но когда он снял с ног портянки, то только покачал головой. Ничего себе немножечко. Да у нее все ноги в кровавых мозолях!
Опять взял ее на руки, несмотря на робкие протесты девушки, положил ноги в воду.
- Ах! - блаженно ахнула Маша, - как прекрасно!
Теплая и одновременно прохладная вода вечерней реки освежила ноги и почти ликвидировала в них боль. Он осторожно потер их.
Вода вокруг них сразу покраснела от крови. Сергей снова покачал головой.
- Я не специально, правда, - стала скромнягой Маша, боясь, что Сергей ее сильно отругает (это еще ладно), но и отправит домой, а сам останется здесь и погибнет в неравном бою (а вот и нет!).
- Дурашка, - ласково побранил ее Сергей, - ты почему довела себя до такого состояния!
Маша только смущенно улыбнулась, понимая, что на это не надо отвечать. Она виновата, но он не сердится и это уже хорошо. А уйти отсюда она не может – ноги больные!
Сергей действительно не стал ругаться. Отмыв ноги от крови и сукровицы, он вынес ее на берег. Аккуратно положил на бережок, сел рядом. Объяснил ей полушепотом, лишь бы не молчать:
- Ноги лучше не вытирать немытым полотенцем, иначе раны загрязняются, а высушить на солнце.
Она приняла его объяснения, вытянула на песке ноги – пусть сохнут. Подумалось, что такой ужас она сейчас может показать только врачу. Но отнюдь не любимому. А приходится.
Не выдержала, пожаловалась Сергею. Тот посмотрел скептически: красивые ноги, что плачется. Немного изранены, ну и пусть. Собственно, это даже не раны, а кровавые мозоли. Всякий может получить. И не обязательно во время войны. Вот у него ноги были при ранении на фронте, что левая, что, особенно, правая, ужас!
Поцеловал в губы в знак примирения. Видимо, это так сильно ей понравилось, что она сама его поцеловала.
Следующие полчаса они увлеченно целовались, пока он не вспомнил, где и почему они находятся.
Еле вырвался из ее кольца рук – и она не отпускала, и он сам не хотел. Ну что делать – служба! Посмотрел оценивающе на ноги, – кажется, высохли. Осторожно потрогал руками – Маша поморщилась, но ничего не сказала. Сукровица и кровь опять показались из мозолей. А так ничего. Был бы разведчик из его роты, приказал бы надеть портянки почище и вперед, бить врага. Но это ж девушка! Вместо этого спросил участливо и тихо:
- Сильно болят ноги?
- Не очень, - также шепотом ответила Маша, - если надо, я могу пойти.
Сергей в ответ щелкнул по носу. Такой повинности от нее никто не ждал. Маша сердито замычала, выдавая различные эпитеты.
Он счастливо потихоньку засмеялся. Уже серьезно сказал:
- Я сейчас буду сыпать порошок стрептоцида для лечения и дезинфекции. Будет немного больно. Ты ведь уже большая девочка, выдержишь?
Она криво улыбнулась. Совсем большая, если бы только он догадался ее раздеть. И боли в ногах она совсем не боялась. Так и сказала. Про ноги, разумеется.
Сергей кивнул, словно и не сомневался. Взял один пакетик, посыпал на мозоль, левой ноги, аккуратно размазал.
Маше было больно, но терпимо, словно крапивой ужалили. На вопросительный взгляд Сергея она мучительно скривила:
- Больно, но терпимо. Когда ходила, было гораздо хуже.
Ага, ну что же, если девушка терпит… Он быстренько рассыпал остатки порошка, энергично, но осторожно растер ее по обоим ногам.
- Как ты? - на всякий случай спросил у Маши. Услышав, что все нормально, ловко и быстро надел портянки, натянул сапоги.
В интонации он, на всякий случай, не вслушивался. Раз терпит, значит, все нормально, девушка выдерживает. А боль все равно будет, тут никуда не денешься. И нечего туда лезть.
Посмотрел внимательно в лице Маше, поднял ее опять на руки. Ведь шуры-муры с девками – это одно, но диверсантов все равно надо отслеживать. На то он и капитан Красной Армии, а ныне НКВД!
Стояла глухая апрельская ночь, лишь луна и звезды, обрадовавшись отсутствию солнца, тускло светили. Правда, свет от этого был мизерный. Сергей скорее на ощупь, чем зряче, медленно вернулся к дороге. Положил в траву Машу, для порядка попытался посмотреть через мушку винтовки. Какой там. И самой мушки не было видно, а не то что цель.
А уже похолодало. Он чувствовал, как холодный воздух пробирается сквозь одежду. Маша, наверное, мерзла еще сильнее. Штатская!
Однако надо было что-то делать. В противном случае, к вечеру здесь окажутся два холодных тела. Нет, замерзнуть они не замерзнут. Просто переохладятся и будут болеть. Да и мерзнуть всю ночь куда-то надо?
Требовалось что-то предпринять. И требовалось в первую очередь от капитана Логинова, а не от прочего рядового состава. Раньше он бы какое-то время колебался. А сейчас всего лишь негромко объявил:
- Ну и темень в лесу. Враг, видимо, ночью уже не полезет. А нам надо подумать о себе. Надо подумать об ужине – сегодня еще, по сути, не ели. И надо погреться, а то очень холодно. Поэтому на небольшой полянке в стороне от дороги – я видел такую, пока мы ходили на реку – мы выкопаем ямку и разожжем костерок из сухих дров. Как ты?
Вопрос был риторический. Ни помогать, ни помешать девушка не могла. Но Логинов хотел, чтобы она не была в стороне от общих дел.
И это ему удалось. Маша просияла и довольно сказала:
- Я, разумеется, очень даже за. Хочется погреться и поесть. Ты ведь постараешься собрать дров? - даже в темноте было видно, как Маша немного заискивающе улыбается.
С его ногой только и оставалось попытаться. Впрочем, не стоит горевать. Ноги уже практически здоровы! Сергей тоже улыбнулся, только сказал покровительственно:
- Конечно, я наберу дров. И воды принесу. Ты лежи здесь, не ползай, где попало по лесу. А то в темноте потом не найдешь. И сама тихо голос подай, когда я позову. Что бы не запутался.
Быстро собрал сучьев. На взгорке, в километре от моста, росла небольшая сосновая чаща. А, точнее, старая сосна и десяток сосен и сосенок разного возраста – ее поросль. Здесь даже рубить дрова не надо было – просто собирай сучья с земли, да разжигай костер.
Сергей вскоре собрал эти своеобразные дрова. Высохшие за год на взгорье, смолистые, они были прекрасными дровами. Сергей только нащипал небольшие лучины и этого оказалось достаточно. Вскоре костерок загорел в специальной яме, испуская совсем немного дыма. Логинов немного покрутился по лесу, пытаясь понять, не демаскирует ли их этот костерок.
Оказалось, нет. Огонь в яме не виделся совсем, а дым развеивался примерно в метрах десяти - пятнадцати. Если не будешь знать, что он здесь есть, то и не найдешь.
Успокоившись, взял котелок и пошел за реку – за водой. По дороге, то ли от наступившего спокойствия, то ли от дефицита удачи, отступился в ямку и с шумом (на весь лес!) грохнулся в кусты.
Они хоть и прилично поцарапали, но одновременно смягчили падение. Ничего не сломал, даже ни синяков, ни шишек. Но несколько минут пришлось лежать на земле, подумать о жизни бренной.
Он валялся бы без дела еще больше, но Маша, напуганная шумом и возгласами падающего Сергея, начала ходить в темноте и негромко (молодец, помнит, что не надо громко шуметь) звать его.