Страница 21 из 55
Шаймуразов долго читал объяснительную Логинова, написанную тут же в госпитале на скорую руку, экспертизу хирурга, то есть мамы, накарябанную перед операцией. Увидев такую же фамилию, спросил, не родственница ли она ему. Или просто однофамилица. Фамилия-то у русских довольно частая.
Логинов ответил, что мама.
Татарин снова, замолчал, заметно нахмурился, читая, как показалось Логинову, уже второй раз. Синтаксические ошибки, что ли, выбирает в тексте? Положительная оценка ему вряд ли поможет. Как, впрочем, и отрицательная.
Или на скверную память жалуется? Все-таки уже возраст, лет где-то за сорок, не меньше.
А вообще, судя по всему, хреновое получается дело, штрафбатом не окончится, если посмотреть по деятельности татарина. Вот кабы он просмотрел мельком и сразу начал допекать допросом – тогда понятно – срок уже определен и следователь выискивает нужные факты. А сейчас еще и статья не определена, под какую его наказывать. Ну тогда, милый мой, ты основательно влип!
Следователь негромко заговорил по сути дела, вторгаясь в невеселые мысли Логинова:
- Командир опергруппы «Смерша» старший лейтенант Петухов, приехавший в нашу область со спецзаданием, тоже написал объяснительную, - татарин вытащил пару листков бумаги, исписанные крупным почерком, - указывает, что в прошедшем бою своих против своих виноват в конечном итоге только он. Его люди после фронта сразу не поняли и, по привычке, увидев людей, открыли автоматно-пулеметный огонь.
Логинов скосил глаза, пытаясь разобраться в крупном почерке Петухова. Когда это он успел передать свои писульки в госпитальный «Смерш»? Явно ведь передал с его же девушками. И ему нечего не сказал, долбанный партизан! Надеюсь, они хоть друг другу не противоречили?
- По этой объяснительной можно было отправить Петухова в трибунал, но опергруппа подчинена лично начальнику «Смерша» Центрального фронта, - продолжил следователь. Откровенно пояснил: - у меня хотелка против него маловата. Я – майор, он – генерал-майор. У него в подчинении тысячи людей, а у меня вшей столько не насчитаешь. Так что направим бумаги с сопроводительной запиской на фронт и все дела. Пусть решает, как ему с тобой быть. И с Петуховым тоже. А пока можешь идти. Сиди в райцентре или в окрестностях, никуда не теряйся. Будешь нужен, за тобой придут. Или, отправляйся на Центральный фронт, сообщив нам, конечно. Там и доложишь начальству, так мол и так.
- Все? - удивился Логинов, готовый к самому плохому варианту событий, - и что, никакого трибунала, никакого наказания «на всякий случай»?
- Всякий случай будет на кладбище, - мудро поправил его пожилой татарин, - и побольше земли в могилу, что б не пахло тухлой мертвечиной. А тут все, как будет дело идти. Если автор сей писульки легко и быстро бандитов возьмет и поедет с ними на Центральный фронт, начальник «Смерша» не только наплюет на это дело, а еще сам прикрепит орденок в ознаменовании победоносных событий.
А вот если не получится ничего у Петухова, то тогда и он получит на всю Пятницкую и тебя с собой потащит. И не отбрыкаешься, ибо пойдет разбор с самого вверху. Тогда всем мало не покажется. Кто звездочки потеряет, кто-то хлебную должность. А кто-то жизнь закончит у стенки.
Впрочем, это я так думаю, - вздохнул татарин, - у начальства же своя голова. У нас по такому поводу говорится просто – кысмет! Как судьба сложится, так у тебя и будет. И ничего не сделаешь. А пока живи, порти воздух потихоньку, вдруг ничего не будет.
Провожаемый такими словами, от госпитального «Смерша» Логинов вышел в задумчиво-философском настроении. То, что Петухов его прикрыл, это хорошо. Сам еще ходит, не конвой водит. Теперь, на протяжении нескольких дней, он практически на 100% гарантирован от любого наказания. Маленький тыловой округ – кто здесь осмелится спорить с командованием целого Центрального фронта? Там мудрых и решительных генералов много, здесь военнобязаных мужчин столько не будет.
А вот то, что Петухов сам при этом подставился – плохо. Уж если тыловой майор за тысячи километров унюхал в этом деле тухлятину, и побыстрее от него бежит, как монашка от черта, – значит, плохая эта затея. Как бы он свою голову в залог не внес! У нас ведь как – сначала расстреляют, а потто начнут разбираться – кто такой, почему попал в прицел расстрельной команды.
Если бы он только в штрафбат залетел на общих основаниях – половинка на половинку, что убьют. А если Петухова отправят в трибунал от фронтового начальства, то назад не вернешься – либо расстреляют, либо загнобят.
Логинов закрутил головой от грядущих перспектив, закряхтел. Зашел к хирургу, но не к тому, что помогал при операции. Этот молокосос на любой вопрос будет глухо молчать, как будто здоровье рядовой Белых главный секрет Красной Армии и его разглашение грозит обязательным и немедленным расстрелом.
Вместо этого зашел к маме, отдыхавшей после операции. Она все ему рассказала и успокоила. Рана оказалась не сложная, не старая и не расстревоженая. В госпиталь он ее принес примерно вовремя. Не зря торопился.
В итоге, операция прошла хорошо, пуля уже извлечена. Сейчас раненая отходит от операционного наркоза. Пусть немного поспит, отдохнет. Через неделю-другую можно будет ее навестить. А пока лучше в палату не заходить. На здоровье не очень хорошо скажется.
Ладно хоть так. Получилось почти как по русской пословице – и рыбку съели и все такое прочее. И никто не пострадал. Хорошо получилось. И Лиля будет жива и здорова. К ней он, правда, ходить не будет в любом случае. А то нафантазирует опять. Жива и хорошо.
Но это еще, к сожалению, на сегодня не все. Надо обязательно и по возможности скоро зайти в местный райотдел НКВД. Там его нынешний начальник Кругликов снова будет с радостью чистить амурное личико коммуниста Логинова, пытаясь найти темные пятна на биографии. И драить их с песком. М-да. За все отчитается, бюрократ, и даже за будущее попытается воздать.
С другой стороны, если он не задержит, а это будет в принципе сложно и всем непонятно, даже выстоящему командованию, то он всего лишь выматерится и отпустит, куда он денется. И Логинов будет хотя бы на остаток дня свободен. А если задержит, чисто гипотетически, но все-таки, тогда голову не надо будет ломать, как ловить этих так называемых бандитов, которые все чаще становятся немецкими диверсантами. Так даже легче. Сам будет ловить.
Что сегодня с ним? - даже удивился Логинов, - выискивает все только плохое. Так же нельзя! Как говорится, не живи хорошо, живи оптимистом, и будешь жить долго и счастливо.
Охо-хо-хо. Сегодня Сергей Логинов оптимистом жил долго, целых несколько долгих минут, пока не увидел на улице около госпиталя небезызвестного сержанта Камаеву – своего недавнего заместителя по отряду НКВД.
Она стояла на парадном крыльце у когда-то школьного, а теперь госпитального входа, так, чтобы не мешаться раненым и санитарам, и кого-то явно ждала. Раненого? На железнодорожной станции разгружали санитарный состав, новых людей было много, но что-то ему говорило, поезд тут совершенно не при чем.
Он оказался прав. Именно при виде Логинова ее лицо заалело и осветилось таким счастьем, что ему даже стало неудобно перед окружающимися. Здесь же кругом люди страдают! А она счастьем заливается, прямо по пробку, то есть по горлышко. Вот ведь красавица, нашла когда и в кого влюбляться!
- Я иду в райотдел НКВД. К Кругликову, - официально заявил он с подтекстом, что ты там не нужна. И без того тошно. Пусть страдает от радости одна и радует только что прибывших с фронта раненых.
Однако сержант Камаева, как и любая женщина, когда ей хотелось, была толстокожей, как дикая африканская зверюга бегемот. Сегодня она никого не боялась, и ни перед ни кем не страдала, просто влюбляясь в мужчину.