Страница 22 из 55
Девушка сделала вид, что ничего не слышала (или вдруг оглохла на оба уха сразу), подхватила ее как бы сказать кавалера и попыталась вместе с ним оказаться в райотделе. Ведь тогда они будут перед Кругликову, как и перед работниками ЗАГС, вдвоем!
Понятно, что Кругликов работает не в районном отделе ЗАГС, но ведь, что немаловажно, он служит в этой же административной системе. И если начальник райотдела НКВД строго прикажет, то рядовая сотрудница ЗАГС может лишь козырнуть. Ну, по крайней мере, не осмелится возражать. Субординация и чинопочитание!
Все это в голове Маши Камаевой промелькнуло буквально за долю мгновения. А потом она твердо заявила капитану Логинову, что очень хочет быть Логиновой и пойдет вместе с ним хоть вокруг света. Хоть в Африку, где, как известно, есть крокодилы, а теперь, по сводкам Информбюро, еще и фашисты.
Посмотрела на Логинова и наткнулась на встречный мужской взгляд. Тот думал, что смотрит твердо, а она уверена – ужасно бестолково. Не поймет ведь ее, начнет кривиться и вопить. Еще погонит. И хотя он всего лишь капитан, а она целый сержант, а все равно придется подчиниться. Дурак он беспробудный, счастье свое хочет потерять. А что делать?
В итоге сказала другое, понятное даже тупому кадровому воине:
-Товарищ капитан, я вам помогу в беседе с нашим начальником райотдела товарищем Кругликовым. Ведь он точно ругаться будет! Даже, может, захочет вас арестовать на сутки, а, может, на двое. А тут я ласково так улыбнусь. Да еще пощебечу немного. Он и смягчится.
Камаева говорила, казалось бы, логичные, понятные любому советскому человеку вещи, но Логинов посмотрел на нее, как на полную дуру. Лишь молча выслушал, а потом также молча пошел в сторону райотдела НКВД. А Камаеву он не взял! Он, что по-русски перестал понимать? Она ему может помочь! Бестолочь!
Видимо, перестал, раз уходит. Маша взглядом подсчитала расстояние. Еще не далеко, Не убежит!
Логинов только нахмурился, слыша торопливые шаги девушки, но ничего не сказал. Когда-то, еще в далекое теперь мирное время ему пришла в голову нехитрая мысль, которая в ходе войны она только окрепла, что женскому полу места на поле боя места нет. Совсем, ни по времени, ни по пространству. Если же они там оказывались, то лишь в качестве разговорного оружия особой мощности, способного заговорить и своих, и чужих.
В этом отношении ничего нового от женского пола его подчиненная Маша Камаева Логинову не принесла, так что зря только старалась. Сам умрет. Нечего ему мучится и ждать здравомыслия от женского сознания. Давай отсюда деру!
Но девушка считать себя проигравшей стороной не захотела и побежала за своим капитаном. Закон обыденной жизни – длинноногий Логинов Сергей, пусть и шагающий широким размашистым шагом. Он ни за что не уйдет от длинноногой же Маши, бегущей следом за ним в несколько раз быстрее.
И он не ушел, ведь это закон! И даже остановился, укоризненно глядя на Машу. Но благоразумно не стал говорить, понимая, что она и так нацелена на говорение, а его слова будет оценивать, как одобрение ее политики. А ему и так некогда!
Маша, запыхавшись от бега, между тем тараторила:
- Ну что, по-вашему, товарищ Кругликов вас будет хвалить? Ха-ха! Да он вас ругать будет в лучшем случае. Матерщинно, как всегда, очень неприлично. Как он вообще может? И угрожать всякими карами. Одному было бы трудно. А мы будем уже вдвоем. Это, в любом случае, лучше, чем один.
Она щебетала, будучи счастливая и радостная рядом с Логиновым. А он, по крайней мере, уже был не против Маши, как спутницы по узкой сельской дорожке. Чувствовал – ему не оторваться. Ну и пусть ее, хотя бы и вдвоем ругают! Сама идет, не он тащит за собой!
Так и прошли до райотдела НКВД недолгую дорожку. В райотделе оказалось, что Маша даже была не совсем права, когда говорила, что его начальник будет на них зол. Нет, он был на капитана Логинова (а теперь, кажется, и на сержанта Камаеву) в состоянии крайнего бешенства. Если бы начальник райотдела был сейчас генератором электростанции, то СССР больше бы не нуждался в электроэнергии даже в самом трудном времени войны, когда всего не хватало. Его глаза метали молнии, волосы сами по себе шевелились от статического электричества, рот изображал нечто рычащее и вопящее, как работающий ротор.
Однако Логинов его не испугался. Даже бы оказался без Камаевой. И что ему Камаева! И что ему Кругликов! Начальничек, ха-ха! Грозный выговор ему всыплет? Пусть он своим выговором подтерется! На фронт отправит? Так он всегда пожалуйста! Как только врачи комиссии объявят, что здоров, то сразу уедет, только его и видели! И что он тогда дрожит, как дезертир перед расстрельной командой НКВД?
Он четко и даже красиво козырнул, сообщив начальнику райотдела:
- Товарищ старший лейтенант! Капитан Логинов и сержант Камаева явились!
Такой невинный рапорт подчиненных явился еще одним нехорошим и, похоже, последним раздражителем Кругликова, способным сорвать его с места. Он вылетел из-за своего стола, буквально подлетел к ним, в упор глядя на подчиненных.
Те, однако, не испугались. Логинов невозмутимо посмотрел на него. Подумаешь, трясется, их комдив, полковник Петров, тоже умел метать икру, как брюхатая щука в период сезона. И ничего, ни разу не расстрелял, даже не наказал лишением пайки водки. Так что все равно посмотрю, как Барбос на маленькую муху. Подумаешь, какой-то местный старлей. Что ты хочешь, молодой да ранний?
Их вид – крупного капитана Логинова, спокойного и невозмутимого, и довольно скромного, даже маленького старшего лейтенанта Кругликова, кипящего и постоянно дергающего – смешил всех окружающих. И Маша, как единственная из этих окружающих, не выдержала и открыто прыснула.
Смешок был тихий и, казалось бы, почти незаметный для начальника райотдела НКВД, ведь он смотрел только на капитана Логанова. Но Кругликов все равно его заметил. И даже обрадовался.
Ведь Логинов, как он поздно сообразил, был ему совсем не по зубам. Ни физически, ни морально. Еще не начальник, но уже отнюдь не подчиненный.
И фамилия его оказалась на слуху у многих начальников, как армейских, так и по линии НКВД. К сожалению, для старлея, звучала она исключительно в положительном контексте. То есть, ни задавить, ни даже в камеру на время посадить его не удастся. Не только не поймут, но и самому вдарят по шее. И какого черта он тогда полез к капитану? Думать перестал?
Сержант Камаева, глупенькая красавица, оказалась даже очень вовремя. Ее начальник райотдела не боялся. Быстренько пропесочив по-матерщинному и объяснив ей нехорошее будущее по Ленину (товарища Сталина трогать он не решился), Кругликов вернулся на свой стул около начальнического стола. С этого места он свирепо оглядел присутствующих: тихо, граждане, Чапай думать будет!
В других обстоятельствах ругань начальства на Машу подействовала бы негативно, поскольку матерщинным недовольством Кругликов обычно обозначал плохое будущее подчиненных. Очень плохое. Она уже знала какое – минимум несколько нарядов вне очереди. Для них, девушек НКВД – это мытье грязного пола во внеслужебное время, то есть поздним вечером, в конце долгого тяжелого дня. Или еще какая грязная работа ненароком найдется.
Но сейчас, - она прямо и кокетливо покосилась на Логинова, - у ней есть четкая цель и прекрасная перспектива, обозначенная не на работе, а в сфере личной жизни. Пусть начальник ругает, зато они с милым вместе! А с милым рай не только в шалаше, но и в кабинете злого начальника!
Мужчины такой откровенный знак девичьей любви поняли и приняли: Кругликов недоуменно и даже зло, – как же она мимо начальства осмелилась пройти, Логинов – и боязливо – что-то у него в жизни сложится, и радостно – у него, кажется, появилась девушка. Только как же белокурая Лиза?