Страница 3 из 20
– Прибереги, Белка, для друга-товарища. Сложи к себе в тайничок.
Белка снимает браслеты. На руках и щиколотках остаются следы, кожа белее и чище под побрякушками, что почти никогда не снимались с тела.
"А всё же плохо. Нельзя так с талисманами", – думает Белка, а Огоньку не говорит. К чему говорить? Они и так сделают, что скажут. Тут нельзя подвести всю семью, все во благо общего стараться будут.
– Сходи к Рябому. Спроси как и что. Дай ему знать про мысли мои. И пусть все поутыркнутся немного.
Огонёк встаёт, идёт по галечной дорожке. А Белка несёт цепочки, браслетики, все подвесочки в дом, прячет в свой сундучок. Снимает с себя и расшитую, потрепанную временем рубашечку, курточку с нашивками, пуговками и ленточками, скидывает штанишки все в цветных заплатках. И валится на кровать. Пыль поднимается в воздух. Белка прислушивается к себе, разбирается в предчувствиях и мыслях. "Оставлю серьги. Не грабленые, ничего, повисят на мне. У белок завсегда на ушках кисточки."
Половицы скрипят под шагами Зули, девки, что к Белке Кривой приставил. Рябой сперва хотел ей под юбку лезть, а тут ему его нынешняя краля подвернулась, а Зульку перепуганную ей отдали, вроде потому что с Белкой трусливой девке бояться было нечего.
Зуля подходит к кровати, ставит таз с водой на низенькую широкую табуретку.
– Вот вода тёплая, умойся.
– Ага, – Белка чует, что от неё пахнёт потом. Потом и травками, что не дают забеременеть. Думает, что пока не станет их больше пить, надоело, а Огонёк перетерпит.
Зуля стоит, ждёт. А потом вздыхает, да тряпкой влажной по спине Белки начинает тереть, по рукам, ногам. Белка переворачивается. Зуля вытирает шею и живот, обходит стыдливо грудь и пах.
– Молодец. Что-то нехорошо мне сегодня. Девка, поди по делам своим. А хочешь – погуляй. Не нужно мне больше ничего.
Зуля опускает тряпку на край таза и вдруг говорит:
– Белка, ты ж неплохая. Отчего ты разбойница?
– От того, что в семье моей все разбойники.
Зуля прикусывает губку.
– Ну ты же можешь не разбойничать.