Сердца-орешки

Кто-то говорил Белке, что семью не выбирают. Что член семьи остаётся как бы частью тебя, навечно. Конечно, это полнейшая глупость. Огонёк считал так же. Ведь дети с малых лет могли видеть наичуднейшую картинку: как один из них вдруг становится чужим, как чужака топят в помоях, вешают на суку прямо перед порогом или режут. Дядюшка в таких случаях любил говорить: "покрасим малость в красненький". Такие вот случаи накрепко вбивали в детские головки первейшие добродетели: преданность, уважение к старшим, терпимость к чужим недостаткам. Надо признать, Огонёк и Белка были очень порядочными детьми. Как для своей семьи. А они росли в довольно грозной шайке, любившей побаловаться разбоем, промышляющей контрабандой и громкими кражами. Белка ужасно гордилась своей кличкой и тем, как она её заработала ещё совсем малышкой. У Белки были маленькие ловкие ручки, прыгучие резвые ножки и крупные тёмные глаза, со стороны казавшиеся всегда чем-то взволнованными. Зоркая, юркая Белочка, как ласково называли её в семье, таскала в банду множество приятных вещей. Кошелёчек, колечко, браслетик, иногда сияющий самоцветик. Редко возвращалась без хоть какой-нибудь добычи. Семья ценила её энтузиазм.

– Расти, подрастай, Бельчонок, – любил приговаривать дядюшка, авторитетный и весьма колоритный персонаж в этой разношерстной компании по кличке "Кривой". – Будешь с нами такие дела воротить!

Говорил он это обычно, когда Белка ела, и поглаживал её по тёмной головке. Дядюшка на самом деле был добрый, хотя все говорили обратное, приказывал кормить её повкуснее, поплотнее. Заботился лучше, чем заботился бы родной отец. Он был чем-то болен. Его тело было непропорциональным, неестественно согнутым и лицо его было сильно скошено. И, кроме всего прочего, он был толст. И становился все толще год от года.

А Белка и Огонёк год от года становились всё старше, любопытнее и всё больше приносили пользы. Огонёк был чернявенький, желтоватый на лицо и довольно шебутной. Ему довелось убивать ещё в четырнадцать, успел получить несколько ран, причём серьёзных, особенно в районе груди и плеч. И ничто никогда не могло усмирить пламени, бушующее у него в груди, на зависть воякам постарше. А в шестнадцать впервые убила она, убила довольно ловко и тихо. Примерно в то же время она начала завязывать волосы в хвост, а в уши вдела самодельные сережки с мягкими перьями наподобие кисточек. Всё для того, чтобы полнее соответствовать кличке, и как пояснял Буханка, обрастать талисманами, оберегающими "любого нашего брата".

Первая же совместная с шайкой операция сделала Белку и Огонька ужасно известными в их кругах, дело было в поддельных ассигнациях. Надо было провернуть всё быстро и складно, чтоб тут же получить со свидетельств деньги. Дело окончилось удачно, и Белка обжилась новыми талисманами – браслетами на руки и на ноги, а Огонёк навешал всякой блескотни себе на шею и грудь. Рубахи он презирал, вечно ходил в дырявой кожанке нараспашку, демонстрируя на своём крепком теле шрамы и цацки. Тогда Белка впервые напилась. Вдрызг, до зелёных и розовых мушек в глазах. Долго блевала в переулке, когда им пришлось сматываться от рыскающих "серых полосок", как называли стражей порядка из-за их формы, слушая как орёт и рыдает девка, насилуемая тремя соратниками. Рябой долго копошился с ней напоследок, и их чуть было не накрыли, но всё обошлось.

После этого им пришлось переехать к океану, потому что монархи молились столь усердно, что смогли призвать ангелов. А ангела так просто на зарежешь, не достанешь. Вообще всё дела поутихли в их преступном мирке, как-то сошли на нет. В прибрежных местах нашёлся предлог для них совершенно легально обосноваться в одном дряхлом городке, на который не претендовал ни один наследник из древних династий, грубо говоря, ничейная территория. Кривой быстро смекнул, что даже этот захудалый городишко может на что-то да сгодиться, и был, как всегда, прав. Он настоял на том, чтобы Белка училась грамоте и всяческим манерам, в особенности речи морских тварей. Белка не то, что бы хотела этого, но не подводить же дядюшку! Кроме того, он и сам начал усердно учиться всем этим премудростям. Для чего? Морские твари, иной раз русалами называемые, обменивали у сухопутов жемчужины на разные полезные вещицы... Жемчуг они поставляли исправно в торговые содружества со всех монархий, получая как по списку интересующие их предметы. Конечно, жемчуг был разный по качеству. И Кривой подговорил местных русалочьих ловцов на более выгодную сделку, сделав их своими верными "коллегами". Теперь самый редкий и дорогой жемчуг доставался шайке, а морские твари делали заказы на то, что монархи им давать не собирались. К примеру, оружие. Или человеческое мясо и кровь, к которым русалы питали особенную слабость. Так и зажили. Местных банда не трогала. Для осуществления русальих заказов и сбыта жемчуга выезжали два-три человека на процветающие пышным цветом территории монархий. Но никак не больше – ангелы времени даром не теряли.

Сошествие длилось довольно долго. Невероятно долго, а это было опасно. И вот Кривой позвал Белку для особого разговора, душевного. Чтобы выговориться. Время, проведённое в этой дыре, сделало дядюшку сентиментальнее и ещё толще, он уже с трудом ворочался на своей каталке. Белка сорвалась с нагретой ею и Огоньком постельки, чтобы помочь главарю восстановить душевный покой.

– Ох, Бельчонок, пушистый хвостик, нехорошо... Ой, нехорошо. Ангелы валят теперь к морю.

Белка молчала, забравшись на стол с ногами. Ей это позволялось. Кривой продолжал:

– Надо бы пришухориться, переждать, как эта волна пройдёт, а там они обратно в царства небесные свалят. Но коллег наших бросать не хочется. В пучинах морских переворот обещается, хе-хе. Благодаря нашему с ними содружеству. Ангелы и так, и эдак не тронут их чешуйчатых задниц, так что ребятки морские на ангелопроблему чихать хотели и не простят нарушения наших договоренностей. А что нам прикажут делать? Хех... С ангелами не шутят, больно остры их копьюшки... Да-а, попали мы. Слышала, один многокрылый раскрыл пристрастия Касмия да протаранил его, а?