Страница 16 из 20
Когда впервые она вместе со своими покровителями оглядывала рать: свирепую, мощную, просто огромную, её ноги дрожали, а живот скручивало волнением. Они все собрались вместе, все их люди, а она даже не предполагала, что их так много, настолько, что едва хватало взора. Шли медленно из-за ног Кривого мимо кипящей толпы, и рождалось новое ощущение, ощущение власти над этим многоголовым, многоногим чудовищем с рёвом в тысячу голосов. Нужно было начинать, не дать противнику застать себя в слабости. Монархии старались перерубить и без того непрочный экономический трос, со следующим шагом, более решительным и однозначным, они медлить не стали бы.
Вернулись сны. Белка просыпалась по ночам, пыталась нащупать ускользающие видения, но выходило с трудом. Если вообще что-то выходило. Она начала замечать, что вслед за Неженкой начала больше внимания уделять своему внешнему виду, подобно Медведю начала слоняться по комнате в раздумьях, неожиданно переняла жёсткую ухмылку Абааса... Что-то от каждого, потому что теперь она постоянно была в их кругу. Кривой ужасно ревновал поначалу, ему потребовалось много времени, чтобы смириться с таким вот последствием своего же решения. Только проблемы не заканчивались одними его страданиями. Как оказалось.
Ребята Змея и Абааса первыми заметили хорошо вооруженных солдат в небольшом населённом пункте, расположенном за границей монархии. Взвод разбил пост прямо за поселением, угрожающе направились громоздкие орудия в сторону бандитского альянса. Им открыто бросили вызов. Подосланные цыгане пробовали пройти через город как мирные путники, но их развернули назад угрозой открыть огонь. Пост – стена, через которую не пройти.
– Пока оно одно. Прошла всего пара дней, а их будет много, по всей границе...
– Они вышли за пределы.
– ... и будут замыкать нас в кольцо. Надо прорывать их ограду.
Белка слушала учителей внимательно.
– Если так, хорошо бы ещё прихватить командующего офицера, вызнать у него все приказания, – говорил Учёный, затягиваясь своей отравой.
Действия разворачивались стремительно. В ночь седьмого дня после прибытия взвода Белка среди собранных мрачных товарищей пробиралась через сосновый лес, что простирался по правую руку от города. Белка не боец, да, но у неё золотые ручки, тонкий слух и быстрая реакция. Она вместе с Хмарью, Тисом и Лесником, тремя очень ловкими и быстрыми, заходили в тыл, когда грохнули огнём чёрные железные дула, а земля содрогнулась под ударами. Белка вымазалась в сероватой земле, почти вся, сняв куртейку и сапожки, чтобы всё чувствовать своими ножками. Ночная прохлада обволакивала плечи, кусала пятки. Белка пробиралась двориками в дом, откуда ломанулись четверо, внутри ещё кричали трое, но не выходили. Высокую Хмарь на спину подсадил Лесник, и та заглянула в окошко.
– Лейтенантик, – прошептала она, щуря глаза. Белка прижалась к кирпичной стене, вслушиваясь в рокот выстрелов. Не стоило думать, кого она не увидит больше...
Влезли в окошко, когда солдатики бросились в соседнюю комнату, Лесник остался в дворике, пригибаясь к земле. Белка столкнулась с мельтешащим мужчиной в форме, зачем-то вернувшимся в кабинет, он заметил её, но поздно. Тёплая, прекрасно тёплая кровь обожгла плечи, когда она перерезала ему горло, второй рукой глуша вскрик. Тис набросился на следующего, вышло менее удачно: Лейтенант резко обернулся на шум, выхватил из кобуры свой огнестрел и начал палить. Ранил Хмарь в плечо прежде, чем Белка юркнула ему под ноги и, распрямившись, саданула ему под нос. За окном громыхали и кричали. Но это ещё ничего не значит, надо торопиться... Лейтенант должен руководить... руководить? Что же он сюда забился? Белке хватило нескольких секунд для понимания, она рассудила по его глазам, что он не трус, да и упрям к тому же.
– Быстрее! Прикончил второго? Проверь, не убила ли я его? Боюсь, слишком сильно...
– Нет... нет, хрящи не въехали в его черепушку. Жив, жив, – Тис нависал над офицером.
– Тогда быстрее через окно. Хмарь, пойдёшь с Лесником вперёд, скрутите пленника ремнями уже в лесу. Тис, помоги его спустить и возвращайся.
Хмарь блестящими глазами, хватаясь за окровавленную руку, смотрела на неё и не понимала. Тис не хотел молчать.
– Надо уходить всем, сейчас! Его хватятся, он не выполняет своих обязательств!..
– Хорошо, и ты иди, раз трусишь, – зашипела Белка совсем незнакомо для себя же. Она не знала, что её большие тёмные глаза выжигают в помощниках дыры, её заботил только ящик сейфа: документы! Что может быть там, не из-за этого ли медлил лейтенант, в самом деле, какая ещё может быть причина? Белка оглядывала пол в поисках ключика... Сейф кодовый, но у такого есть и ключ на тот случай, когда не будет достаточно времени для набора кода. А лейтенант обернулся как раз, когда они вломились... хотел открыть, но вдруг они... И ключ он уронил, да. Так где же он?
Тис отволок офицера, Хмарь пыталась ему помогать. А пол чистейший... если не считать алых капелек. Белка легла плашмя, заглядывая под тумбу, заметила, вытащила холодно блестящий ключик. Толстая дверца открылась.
– Они пошли обратно, стреляют уже ближе, – подбежал Тис, хрипя в отдышке, добавил: – Я сглупил.
– Не повторяй своих ошибок. Хватай всё это, некогда выбирать.
Когда она спрыгивала на землю, где Тис тут же подал ей стопку предусмотрительно сброшенных документов, их вторжение обнаружилось. Топот тяжёлый сапог, приказы тонули в шуме стычки. Разорвалась взрывчатка, осыпая их землёй, а ноги подкосились, и уже не были способны удержать тело. Белка смогла пересилить себя, справилась с оглушительным писком в ушах. Скрыться они сумели.
Жар схлынул. Потрескался серый слой, укрывающий и защищающий руки, кожу снова опалил холод. Стало даже холоднее. Задача выполнена, а что касается победы, то тут не ей решать. Пока – не ей.
Белка едва могла вспомнить, как переставляла окоченевшие ноги, как мелькали за стволами сосен серые силуэты, которых больше никто не замечал, не помнила, когда передавала пачку листов в руки Учёного... Что-то случилось в её голове, она почти не слышала звуков, всё вокруг кружилось и вертелось, она не могла и слова произнести. Свалилась как худой, дырявый мучной мешок. Её отволокли подальше вместе с Тисом, она узнала об этом немногим позже, когда трясущиеся от волнения руки Пламени, чёрные от копоти, со сбитыми костяшками и забрызганные чужой кровью, ощупывали её голову, руки и плечи. Когда битва подошла к концу.
День исходил серыми подтёками туч на небе, но дождя не было. Всего пленных оказалось восемь, включая лейтенанта. Остальных врагов сжигали на пустоши, столб дыма был настолько плотен и высок, что и в столице должны были его видеть. Едва оправившись от последствий взрыва, она попросила учителей об одолжении: чтобы ратные их ребятки не трогали жителей посёлка.
– Я не могу остановить их сама, они начнут видеть во мне что-то враждебное и неприятное, а вас всех послушают и упрекать не станут, – объясняла она. – Эти жители оказались между молотом и наковальней, непричастные, они тоже понесли потери, но это не главное... Они не должны видеть в нас противников, угрозы. Тогда есть небольшой шанс, но всё же есть, что они в итоге окажутся на нашей стороне.
Потому что из Монархий приедут дознаватели, от них люди добра не дождутся, а вот разбойники, не тронувшие их добра и девок, могут стать защитниками. Всё одно, единого владыки у них нет. Живущие вне территорий интересов знати и духовенства, они, даже столь близкие к границам, всё же инородны и чужды людям империй. Наставники послушались, придержали товарищей. Наступила пора копать могилы, колотить гробы, расшифровывать мелкий почерк в листах папок, разбирать от руки начертанные карты. Только времени совсем не было. Как только дома был похоронен последний друг, как только стихли в скорби пьяные голоса, как только порвались жилы и мышцы разорванных в казни солдат, пока только двоих, тогда Белке пришло в голову сделать из своего ангельского пера и маленькой хрустальной плошечки письменные принадлежности. И она страшно на себя разозлилась.
Лейтенанта хотели заживо вскрыть, обрубить пальцы, прижечь былым от огня железом пах, вырвать клещами зубы... Белка глядела в его глаза, молодые и бесстрашные, и знала, он будет крепиться и молчать, а ещё он так напоминал ей Пламя... Она смотрела на него так долго и пристально, глазами чёрными и проницательными, что наделённое отвагой сердце дрогнуло, а в глубине его зрачков шевельнулся страх. Белка попросилась отбыть на границу со всеми пленными, она знала, что следует сделать. С ней выехали со своими отрядами Учёный и Змей.
– Нет, это плохая мысль, – говорила Белка Учёному, надумавшему в пути ввести в их ораву порядок, аналогичный армейскому делению вместе с различными званиями и их функциями. – Если бы нас было меньше, хоть четверть от всех, кто есть, тогда – да. Но сейчас ты не сможешь контролировать процесс реформации целиком и полностью, тебе на хватит глаз, чтобы заметить неладное, не хватит сил в руках, чтобы вмешаться и остановить. Если начать это превращение сейчас, мы рискнём самим единством, а не это ли было целью нашего согласия? Начнётся своя невидимая борьба за высокую должность, из этого родится конкуренция, затем – вражда. Будет время интриг, лести и подлости. Нет, мы не готовы. Когда-нибудь потом... Да. Но это будет потом, это будет задачей нового поколения.
Учёный тогда хмыкнул, тепло улыбнулся, потрепал своей тёмной рукой её волосы и согласился. А среди ночи, когда они устроились на отдых в древней недостройке, и все заснули, даже пленные, измученные недоеданием и ранами. Все, кроме Белки и Змея, она вылезла из тёплого кольца рук друга и из-под стёганых одеял, вышла под звёздное небо. Змей сидел посреди высокой травы, сгорбившись. Шорох под Белкиными ногами заставил его обернуться через плечо, но так, лениво, больше из вежливости, чем из желания увидеть внезапного ночного визитёра. Она замечала, иной раз он смотрел на неё сальноватыми глазами, заглядывался на Белкины ноги в плотной защите брюк, застывал, заприметив в высоком вырезе светлую кожу на ключицах. Но он всегда отводил взгляд, никогда не позволял себе и словом намекнуть. Он ни на что не рассчитывал, ничего не планировал и даже не надеялся. Белка была благодарна ему за это.
– Змей, – окликнула она, – я всё думаю и думаю, а почему ты тогда так быстро и твёрдо принял решение. Ты плохо знал Учёного и Кривого, меня саму и того хуже, но согласился первым.
Он молчал, ковыряясь в молодых травинка у своих ног.
– Сон, – сказал он наконец, – мне просто снился очень странный сон. Не раз снился. Я видел маленькое дохленькое создание с перепачканным кровью ртом, видел шахматные фигуры, что собирались в круг. Несколько разноцветных королей. Видел, что собираюсь разомкнуть этот круг, но...
В темноте захлопали крыльями птицы. Белка вздрогнула от неожиданности, но Змей даже не слышал этих звуков.
– Только я заношу руку, только успеваю поднять её над доской, а в тени ладони, в самом центре круга, сидит это маленькое, сжатое существо. А потом меня пронзает луч.
– Луч? – повторила Белка машинально, вдруг вспоминая ночь, жаркие ласки Огонька и светлого гостя под их окном. Вспомнила отчётливо непонятного цвета глаза, которые своим выражением так походили на глаза Змея в своей обречённой и учтивой жажде.